Сергей Зеленин - Реинкарнация

Петрочич смотрел на меня, как шахматный гроссмейстер международного уровня смотрел бы на новичка-любителя со Старых Васюков. Подошёл, сопровождаемый мной к моторному отделению, находящемуся сзади:

— Вот смотри: это встроенный «кривой стартер». Это у него — «походное» положение. Вытаскиваем его на себя… Вот, теперь можно крутить. Можно крутить, как положено, по часовой стрелке, проворачивая коленвал — чтоб завести… А, можно, против часовой…

Автопром покрутил против часовой, послышался треск…

— Ааа… Понял! У тебя там пружина!

— Вот, молодец, догада! Возьми пирожок с верхней полки… Этот «треск» свидетельствует о том, что пружина механического стартёра уже заведена до упора.

Автопром поставил рукоятку на место, в «походное» положение и забрался в кабину:

— Теперь, проверяем не стоит ли «коробка» на скорости… Сцепление, кстати, тоже механическое — давить надо от души. Ну, ничего — ты у нас чувак здоровый! Включаем зажигание… Как обычно, ключом… А теперь, внимание! — Виталий Петрович потянул за какой-то рычаг с левой стороны от водительского сидения. Раздался знакомый вой раскручиваемого движка, потом шум завёдшегося мотора…

Погазовав минуты две, Автопром заглушил двигатель.

— Ну и, как тебе? Тоже моё изобретение — ещё давнишнее, можно сказать, детское.

— Впечатляет… На сколько хватает завода пружины?

— Ну, если всё нормально, то должно хватать несколько раз покрутить по три-пять секунд…

— Потом, что? Опять ручкой?

— Ну, если не завёл, то да. А вообще то, при работающем движке пружина сама подкручивается — специальный механизм есть…

— Ну, молодец, Автопром Петрович! Это даже больше, чем я ожидал! Правда, на машину конца девятнадцатого века эта хрень совсем не походит…

— Хм… Тут ты несколько не прав! Там, такого, тогда двигалось… Столько всякой неадекватной техники! Паромобили, электромобили… Иногда, очень экзотического облика. Эта, просто среди них потерялась бы.

— А, что звук движка такой?

— Ну, во-первых, Вова: двигатель воздушного охлаждения, а те, по определению более шумные, во-вторых — двухцилиндровый, в-третьих — глушитель самодельный мы сварили, очень простой конструкции… Можно, конечно, поставить какой-нибудь заводской глушак, без проблем. Будет немного потише. Только мощность несколько понизится…

— Какая, кстати, мощность?

— В зависимости от бензина — лошадок двадцать пять-тридцать…

— Не очень…

— Чё просил… Масса, чуть более полутоны — хватает.

Действительно, что я докопался! Автопром тем временем пересел на переднее пассажирское сидение:

— Ну, что, Вова? Может, прокатимся!?

Ну, а чё нет? Я завсегда — за, самому интересно! Я сел на водительское сиденье, оглядываясь и привыкая. Покрутил руль, подавил на педали. Ну, руль несколько туговат… Педали… Ничего, терпимо! Автопром помог отрегулировать сиденье. Взялся за рычаг переключения передач…

— Коробка передач оригинальная: корпус сварной из листовой стали толщиной пять миллиметров. Лучше было б, конечно, из чугуна отлить, но у меня литейки нет. Передачи: три передние и одна, соответственно — задняя. Порядок переключения, конечно, несколько своеобразный… Но, ничего, привыкнешь. Ну, шестерни… Где подобрали, где сами выточили… Наш зуборезный станок, помнишь? Тот, что я с Кургана привёз? До сих пор же, работает…

Наконец, под бухтение Петровича, я мало-помалу освоился. Пора заводить… Повернул ключ зажигания, нащупал рычаг стартёра… Непривычно, о чём разговор! Тяну рычаг стартёра на себя…

— Когда схватит — чуть-чуть газани. Почему-то, так любит…, — подсказывал Автопром.

«Схватил», практически, с «полпинка». Неплохо, неплохо! Несколько минут дал прогреться двигателю. Потом воткнул первую передачу и тронулся… В детстве — очень раннем, помню, родители купили холодильник «ЗиЛ». Долгое время он у нас — зимой, простаивал пустой. Иногда я залазил в него и представлял, что на машине еду. Вот сейчас, тоже — почти такое же ощущение…

Катались на автодроме за головным Автопромовским СТО, где у него была — ему же принадлежащая автошкола. Народу вокруг было не то, чтоб много, но прилично. Многие показывали на нас пальцами друг другу, но большинство снимали на видео. Ненавижу эти сотки…

С полчаса поездили… Ну, а чё? Нормальная тачка. Есть в ней определенный шарм… Что, характерно — нигде ничего не дребезжит. Вот это — хорошо! Дребезжание я больше всего в машинах ненавижу.

А, что если запустить её в производство там, в прошлом? Конечно, не сразу и не всю… Я, что? Что-то лучше придумаю? А для почина, эта жестянка «там» в самый раз будет.

Накатавшись досыта, мы поставили машину в бокс, подальше от ехидных взглядов любопытных и прошли к Автопрому в кабинет.

Пропустив по рюмашечке обожаемого Автопромом армянского коньяка, мы начали разговор о «главном», то есть о деньгах:

— Ну что, Виталий Петрович? Я тебе за эту хрень что-нибудь ещё должен? Или, может, наоборот — с тебя сдача, с тех моих десяти тыщ бакинских причитается?

— С тебя, Вова, причитается ещё двадцать штук зелёных американских рублей…

Однако, он тут вообще обнаглел!

— Ты что, Автопром? Бодяжным коньяком траванулся? За что тут тридцать штук? За эту хрень? Да ты Бога не боишься!

Но, Автопром упёрся. Если мерить нас с ним по упёртости, то ещё неизвестно, кто кого…

— Так эксклюзив, же! Делали по спецзаказу, к тому же… А, время? Полтора месяца мои лучшие работники твоим заказом занимались! Про себя я не говорю… Я, считай — бесплатно работал! Для меня работа над этой, как ты говоришь, «хренью», была как возвращение в молодость — когда мы ещё с отцом, царство ему небесное, подобными самоделками занимались…, — Петрович мечтательно закатил глазки, — так, что считай, я тебе ещё и, здорово скостил.

Минут пять я смотрел на этого вымогателя, как Ленин на буржуазию. Да… Пожалуй, его не унять. Это только расстрелом лечится!

— Чёрт с тобой! В расчёте на дальнейшее сотрудничество, заплачу тебе ещё двадцать тысяч… Только тут вот, ещё дело есть…

— Какое?

— Ты же у нас заслуженный изобретатель и всё такое…

— Ну…

— Знаешь, как патенты оформляются…

— Ну…

— Ну вот и, оформи заявки на патенты. Со всеми чертежами, технологией, требуемой остнасткой для производства… Ну, сам знаешь, с чем!

— Что ты там изобрёл? — Петрович от изумления, аж привстал. Ничё! Ты у меня счас приляжешь!

— Я ничего не изобретал — Бог таланта не дал. А, ты оформи этот автомобиль, весь, как целиком, так и поагрегатно и подетально, вплоть до последней гайки, как изобретение… Ну, что ты уставился? Коньяку тебе налить?

Изумление Виталия Петровича человеческими словами выразить было невозможно: