Иван Басловяк - Морпех. Русский Уругвай [litres]

Реваз отключил радиотелефон и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Пока он мне был не нужен. Понадобится – разбужу. Погрузив его в глубокий сон, я приступил к следующему этапу ликвидации бандитов в этом городе. Конечно, свято место пусто не бывает, особенно в канализационном коллекторе. Но хоть какое-то время он будет освобожден от забродивших на дрожжах псевдодемократии фекалий. Сколько же дерьма вырвалось на поверхность жизни! Но если бы каждый, кто действительно патриот своей страны, не боясь замараться, приступил к ремонту прорыва и уборке нечистот, то для страны и простых людей это было бы наилучшим решением проблемы. Только почему-то никто мараться не спешит, предпочитая терпеть. А я терпеть не намерен. И измараться не боюсь.

Овладеть сознаниями челяди и охранников Реваза не составило большого труда. Теперь они подчинялись только мне. Заодно порылся в мозгах каждого индивидуума на предмет, как он в бандиты попал. И порешал будущую судьбу каждого. Но – это потом, а сейчас повара с помощниками и двух горничных, сунув по сто долларов каждому работнику, отправил по домам, двоих охранников поставил на воротах встречать приглашенных, еще двоих – охранять периметр. Капитан с автоматом спрятался в соседней с кабинетом комнате. Чуть приоткрыв дверь, он услышит все, о чем я буду говорить.

С Ревазом все получилось несложно. Когда я, закончив собирать трофеи, вернулся к капитану, тот уже провел разъяснительную беседу, следы которой явно читались на роже бандоса. Почуяв нежданный пипец и стараясь его избежать, старый урка «подписался на чистуху» – стал весьма разговорчивым, и информация из него лилась рекой. А когда замолчал, я влез в его сознание. Проверил на достоверность то, о чем он наболтал, и узнал то, о чем умолчал. Потом ввел установку на подчинение и внятно продиктовал его дальнейшее поведение. Включая вербальное общение с окружающими.

Когда капитан и Реваз уже загрузились в джип, появилась Аннушка с большим узлом. Она внимательно посмотрела на бандита и сказала:

– Это плохой человек. Ты его на небо забираешь?

– Нет, девочка. Он попадет совсем в другое место, где ему за все его черные дела воздастся сполна. Забудь о нем. Пошли.

Я взял ее узел, мешок с трофеями и, открыв портал, вслед за девчушкой вошел в свой кабинет в Русском Уругвае. Аннушка с интересом принялась рассматривать интерьер моего обиталища, а я позвонил в колокольчик. Вбежавшей служанке приказал позвать Лариту. Чмокнул в щечку вошедшую жену, передал ей девчушку и, пообещав объяснить все потом, перешел в мир капитана. Сел в автомобиль, и мы поскакали наводить порядок в городе, где развелось слишком много плохих парней.

От ворот послышался автомобильный сигнал. Во двор въехал такой же, как у Реваза, джип. Зарулил на стоянку, и вот по выложенной цветной плиткой дорожке чуть ли не вприпрыжку поспешает некто с полковничьими погонами на плечах. К боку прижата красная папочка. Зажатый в руке платок вытирает обширную лысину. Птичка номер раз торопится в клетку. Через пару минут полковник полиции стоял передо мной, тараща удивленные глаза, а я рылся в его сознании. Весьма познавательная экскурсия по его мозгам получилась!

– Сядь, полковник, – приказал я. – Бери бумагу и пиши обо всех делах, что ты и твои подчиненные совершили после того, как ты познакомился с Ревазом. Подробно пиши, с деталями, датами и именами. Сядь вон там, в уголочке, и приступай. Правду пиши, я ведь проверять буду!

Возражений не последовало, и полкан отправился строчить мемуары. Вскоре прибыли еще гости – начальник отдела вооружений ХОЗО и мастер-оружейник. Я ощутил густую волну ненависти, хлынувшую от капитана. Взяв вновь прибывших под контроль, так же рассадил по углам и заставил писать покаянные мемуары. Зазвонил радиотелефон Реваза. Я нажал на тангенту и, имитируя его голос, приказал говорить. Трубка, захлебываясь словами, доложила, что на ферму примчались четыре ментовских машины, привезли девять пацанов Сутулого. Менты пацанов тех по подвалам рассовали. Старший сказал, Сутулый в своем доме засел, отстреливается.

– Дай ему трубу.

– Лейтенант полиции Галушко слухает! – раздался бодрый голос.

– Слухай, лейтенант. За живого Сутулого три тысячи долларов. Привезешь его ко мне. Остальных гасить. Долгие пострелушки не устраивай! И так слишком шуму много. Даю час. Не управишься, ставку снижу. Все!

Так, что-то мне разборки эти надоедать стали. Пора завершать. Собрал «мемуары». Считал информацию с сознания фигурантов. Позвал капитана. Оборотни, увидев его живым-здоровым, да еще и с автоматом в руках, задергались.

– Капитан. Вот твои недоброжелатели, делай с ними, что хочешь. Только старшина-оружейник тут пешка, и он мне нужен. Как мастер.

– Хорошо, Воевода. Я его тебе дарю. А этих, – капитан повел стволом, на что полкан с подполковником отреагировали невнятным бормотанием о пощаде, явно не веря в происходящее, – брошу в болото, где Пасюк грязевые ванны принимает.

Истерические вопли наконец-то раздались. И ползание на коленях присутствовало. Даже фото детишек из карманов вытащены. Но нет во мне жалости к предателям. Капитан пинками поднял приговоренных и вышиб из кабинета. Судя по грохоту, скатил их по лестнице. Через несколько минут с заднего двора раздались две короткие очереди. И два одиночных выстрела. Старшина стоял передо мной по стойке «смирно» белый, как мелованная бумага. Но в сухих штанах. Значит, капля мужества все же в человеке присутствует.

– Ты оружейник и теперь будешь работать на меня, за еду, – произнес я, глядя ему в глаза. – Но не здесь, а очень далеко. За хорошую работу, по настоящему ма́стерскую, станешь получать оплату. Проявишь себя как творческая личность – привезу жену с детьми. Но здесь ты больше никогда не появишься. Запомни это. Начнешь дурить или еще чего – последуешь за своими начальниками. Понятно объясняю?

– Так точно, – хрипло произнес старшина. – Но я только боек заменил…

– Потому ты, исполнитель, жив, а кто приказ отдал, в кустах остывает. Цени! А пока в спальне посиди.

Через час у ворот посигналили. Лейтенант Галушко привез Сутулого, полностью соответствующего погонялу. Морда разбита, обе простреленные руки небрежно перевязаны. Швырнув пленного на пол, лейтенант с интересом огляделся. Из считанной с сознания полковника информации я знал о роли Галушко в ментовско-криминальном сообществе, потому отпускать его не думал.

– Так, лейтенант. Людей своих во дворе построй. Премиальные вручу от имени Реваза. Он сейчас не в том состоянии, чтоб с кем-то общаться. Ранен. Пусть поспит, а мы продолжим борьбу с организованной преступностью, ха-ха!

Строй оказался коротким – всего пятеро полицейских. Каждому вручил по пятьсот долларов, заодно просканировав сознания. Трое к бандосскому беспределу имели опосредованное отношение и в серьезных преступлениях не участвовали. Мелкие пакостники, не способные на большую подлость. Ладно, пусть живут. Приказал им ехать в управление и быть свободными. А в подкорку ввел: ни с кем не разговаривать, а после сдачи оружия забыть о происшедшем – были в патруле совсем далеко от всех событий.