Александр Михайловский - Великий князь Цусимский

капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.

Господин фон Плеве оказался человеком хоть и неглупым, но, мягко выражаясь, упертым и зацикленным лишь на том, чтобы закручивать гайки до упора, держать и не пущать. А ведь в поддержании надлежащего уровня государственной безопасности – это только одна сторона медали. Или даже не сторона, а ее небольшой фрагментик. Как донести до сознания этого человека, что если преследовать за любую критику как за потрясение основ, то можно доиграться до тяжелых последствий – вроде крестьянских бунтов и революций? Бунт любого масштаба вообще-то должен считаться ЧП как минимум губернского уровня, с разбором полетов на уровне монарха, посадками и отставками. А если заметать мусор под ковер (как это делается сейчас), то не успеешь оглянуться – и здравствуй, Семнадцатый Год, сперва Февраль, а потом сразу Октябрь.

Конечно, императрица Ольга, когда придет к власти, эту лабуду сразу поменяет, ведь, как говаривал генерал Куропаткин в своей прошлой жизни: «…она у нас с краснинкой». Но сколько воды утечет до тех пор и сколько людей погибнет, в том числе и сам господин Плеве, которого эсеры уже собрались покритиковать при помощи динамита. А ведь это неправильно, когда динамит остается последним и единственным способом критики. Умные люди все понимают, но никто ничего не может изменить, потому что изменений не желает сам император Николай. А зачем менять, если пока все худо-бедно работает? Или все просто – не понимая в принципе, как функционирует государственный аппарат, Николай по максимуму пытается зафиксировать стабильность, достигнутую при прошлом царствовании. Недаром же и люди в его окружении – в основном из отцовской команды; но то, что работало при Александре Третьем, выглядит совершенно нежизнеспособным при Николае Втором. Десять лет у власти привели его к позору проигранной русско-японской войны, следующие десять лет приведут на порог абсолютно ненужной России Первой мировой, потом еще три года до Революций Семнадцатого года, еще год – и Ипатьевская Голгофа.

При всем при этом имеет место загадочный парадокс. Господин фон Плеве и его предшественники, закручивая гайки, создали фактически полицейское государство, где давление правительства на общество дошло до максимума. За малейшее проявление протеста против собственников предприятий, а также властей рабочих арестовывают, сажают в тюрьму и отправляют в ссылки. Если разобрать случаи протестов, бунтов и мятежей, то все они проистекают исключительно из мелочной жадности владельцев предприятий. Это только потом, когда ситуация уже накалена, к делу подключаются революционные агитаторы. Там, где люди довольны жизнью, им ловить нечего.

И в то же время контрразведка и режим секретности отсутствуют напрочь, иностранных шпионов развелось как тараканов у нерадивой хозяйки на кухне, а высших эшелонах нельзя плюнуть, чтобы не попасть в масона или агента влияния – по преимуществу французского, но попадаются и англичане. Каждая уважающая себя аристократическая семья, начиная с правящего семейства, стремится обзавестись для своих детей настоящей английской бонной. И это притом, что последние полвека викторианская Великобритания на случай возможной войны являлась вероятным противником №1. Что делать Стране, если элита сошла с ума и сама мастерит себе гильотину и воспитывает своих палачей?

Хорошо хоть фон Плеве понимал, с кем он сейчас разговаривает, иначе было бы недалеко до беды. Вячеслав Константинович – человек жесткий и властный, при этом со своими противниками поступает весьма круто. Вон, полковника Зубатова, который умнее его во сто раз, загнал в ссылку в захолустный Владимир. И ведь точно – ни одна мысль из тех, что мы со старшим лейтенантом Мартыновым пытались донести до Плеве, не находила отклика в его сознании. Держать и не пущать – и все тут. Если вы имеете цепного сторожевого пса, то бесполезно учить его охоте на белок или поиску взрывчатки. Он просто не воспримет ваших команд. Так и будет сидеть и гавкать на прохожих, чтобы не ходили тут и не мешали нести службу.

Единственный вопрос, при обсуждении которого Вячеслав Константинович оживился, была борьба с террором. На этом вопросе, начиная с убийства народовольцами царя Александра Второго (то есть за последние двадцать лет) он уже, можно сказать, собаку съел, и это единственная тема, в которой его модус операнди является оправданным. Но и тут не все так просто, как хотелось бы. Система давала сбой, как только речь заходила о классово близких особах, особенно о шпионах, действующих под прикрытием занятием крупным бизнесом. Попробуй арестуй такого – с миллионами фунтов в кармане; а ему эти фунты нужны как раз для финансирования террора и подрывной деятельности.

– Вы поймите, Вячеслав Константинович, – говорил Плеве старший лейтенант Мартынов, – терроризм и шпионаж нынче ходят по одной узкой тропке и зачастую террористы работают по указке иностранных заказчиков, подготавливая убийства русских адмиралов. Вместе с японской разведкой против нас, так сказать, глобально, сейчас действуют британские, а также германские и даже французские разведслужбы. При этом на местном, так сказать, уровне, в Финляндии особо активны шведы, жаждущие реванша за Полтаву и Гангут, а на Кавказе и Туркестане турки, которым в прошлом тоже немало досталось от русского солдата.

И снова все впустую – с тем же успехом старший лейтенант Мартынов мог бы раскрывать тонкости контрразведывательной работы перед чурбаком, на котором тешут кол. Никакой разницы с головой господина фон Плеве. Этот человек был свято уверен в существовании некой внутрироссийской группы главных революционных заговорщиков, после ареста и устранения которых все проблемы с террором и революционными выступлениями решатся сами собой. Это уже, простите, не вопрос тех или иных фактов, которые можно обсуждать, а вопрос веры, или, скорее, суеверия…

Когда господин фон Плеве, напоследок окинув нас тяжелым взглядом, ушел, в комнату, где мы вели переговоры, зашли вдовствующая императрица и император. Сморщившись от плавающего слоями табачного дыма и взмахнув несколько раз веером, разгоняя особо нахальные клубы, Мария Федоровна вздохнула и задала только один вопрос, который, в общем-то, был уже не нужен, потому что и она, и ее сын слышали весь разговор до последнего слова.

Я честно ответил, что Вячеслав Константинович обнаружил качества человека, безукоризненно преданного России, престолу и императору лично, но на этом все положительные качества заканчиваются, а все остальное они слышали сами. Тут надо что-то делать, иначе даже со всем нашим противодействием вполне может случиться повторение пройденного материала.