Александр Михайловский - Творец государей [СИ]

– Погоди ныть, Сашка, – резко сказала я, – тебе еще никто не сказал «нет». Прежде чем я дам ответ, нам сначала требуется поговорить.

Слезы у Сашки сразу высохли, и она изобразила на лице полное внимание и повиновение.

– Я готова честно-честно ответить на любые ваши вопросы, Ваше Сиятельство, – закивала она головой, – честно-честно, на любые.

– А ты и не сможешь, – суровым голосом произнесла я, – не ответить на мои вопросы или же солгать. Это просто исключено. Поэтому, если хочешь отправиться с нами, то лучше сразу рассказать мне, откуда ты родом, как твое настоящее имя и кто были твои родители. Обещаю, что мы не будем тебя наказывать за честные ответы, какими бы они ни были, но любая ложь будет наказана обязательно. Понимаешь?

– Понимаю, Ваше Сиятельство, – снова всхлипнула Сашка, утирая нос, – я думала, что вы добрая, а вы вот как…

– А я и есть добрая, – ответила я, – и не называй меня больше моим сиятельством. Вместо того лучше давай рассказывай. Чем скорее ты поделишься своей историей, тем быстрее все закончится. Обещаю, что я никому ничего не расскажу и все твои секреты для всех остальных так и останутся секретами.

– И вы ничего не скажете ни Его Светлости Сергею Сергеевичу, ни государю императору? – с недоверием переспросила меня Александра.

– Ничего и никому, Саша, – подтвердила я, – твои секреты останутся только твоими. Вашему государю вообще необязательно знать о том, что ты уходишь вместе с нами, а Сергею Сергеевичу я просто скажу, что ему беспокоиться незачем.

– А если беспокоиться есть о чем? – упрямо произнесла Александра, – вы же еще не знаете, в чем там дело, а уже обещаете, что никому ничего не скажете…

– Ладно, Саша, – сказала я, – не хочешь говорить, и не надо. Только вот путешествовать по мирам – а это не такое уж безопасное занятие – лучше всего вместе с людьми, которые доверяют друг другу целиком и полностью. Если не хочешь оставаться в своем мире – и не надо, найдем тебе теплое местечко на одной из нижних площадок. Хочешь, например, выйти замуж за тевтона или за древнерусского воина, или за дворянина времен Смуты? Любой доступный вариант может быть к твоим услугам, кроме одного. Если не можешь наскрести в себе храбрости и доверия, чтобы рассказать мне свою историю, то в верхние миры ты с нами пойти не можешь. Это однозначно, как говорит Сергей Сергеевич.

Сашка посмотрела на меня своими мокрыми васильковыми глазами и глубоко вздохнула.

– Ладно, Анна Сергеевна, так уж и быть, расскажу я вам все как на духу, – произнесла она, – но только ведь потом вы меня все равно прогоните, так что без разницы. Слушайте. Меня и в самом деле зовут Александрой, как я и сказала, но это только часть правды. Моим батюшкой является, то есть являлся, светлейший князь Римской Империи Александр Данилович Меншиков, а мать моя была домашнею прислугою, которую он обрюхатил от большой страсти, бо моя матушка в молодые годы была дюже красна, даже краше, чем я сейчас. Когда я родилась, матушка моя померла от горячки, а батюшка поклялся, что воспитает меня как свою дальнюю родственницу, благородную барышню, даст богатое приданое и выдаст за молодого офицера. А дальше, мол, все будет зависеть от меня. Сумею сделать мужа из поручиков генералом – стану генеральшей. Не сумею – до глубокой старости буду прозябать вместе с мужем в капитанских чинах в дальнем гарнизоне. Потом батюшка попал в опалу, но перед ссылкой в Березов сумел пристроить меня под чужим именем к во дворец анпиратору Петру Второму.

Александра вздохнула и, покраснев, продолжила:

– А дальше вы, Анна Сергеевна, все уже знаете. Молодой анпиратор, хоть был дурак дураком, но меня привечал. Завсегда звал постелю погреть. Ты, говорил, Сашка, сладкая, как медовый пряник. А тот, который сейчас вместо него внутри сидит, меня вовсе не примечает. Будто я для него пустое место. Злой он. Чуть что не так, как даст подзатыльник – аж искры из глаз…

– Вот видишь, Сашенька, – сказала я, расчувствовавшись, – ничего такого, чтобы я стала относиться к тебе хуже. Ведь ты же не выбирала, где и как тебе родиться. А остальное – сущая ерунда, которая не помешает нам взять тебя с собой. Единственное, что я тебе скажу, так это то, чтобы ты пока не торопилась повторять тот женский опыт, который был у тебя с императором Петром. Однажды ты встретишь того человека, которому захочешь отдать всю себя, а отдавать уже будет нечего, потому что каждодневный блуд притупит остроту ощущений, и вот тогда ты почувствуешь настоящее несчастье; а впрочем, решать это уже тебе самой, я могу только советовать.

– Спасибо, Анна Сергеевна, – в пояс поклонилась мне Александра, – за доброту вашу неземную да за хороший совет. Если бы вы знали, какая я сейчас счастливая! И все через вашу доброту. На сем позвольте откланяться, теперь мне надо побыть одной и хорошенько обо всем подумать.

– Александра, – окликнула я девочку, – если можешь, приходи сегодня на танцульки. Если ты хочешь уйти вместе с нами, то развлекаться ты тоже должна как мы. По крайней мере, тебе пора начинать учиться этому нелегкому искусству.

– Спасибо, Анна Сергеевна, – сказала Александра, – я обязательно приду.

Четыреста тридцать третий день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости.

Александра Александровна Меньшова, сирота 16-ти лет от роду.

Вообще-то нрав у меня всегда был спокойный. Едва ли на свете существовала такая вещь, которая могла бы меня сильно взволновать. С самого рождения я жила довольно скучной, неторопливой жизнью, не испытывая при этом особых потрясений. Я привыкла к такой жизни и считала, что так будет всегда – ну, по крайней мере, еще довольно долгое время, пока мой папенька сможет меня опекать. Потом он выдаст меня замуж и обязанность обеспечивать мое благополучное существование ляжет на моего супруга. Но однажды папенька попал в опалу и был отправлен в ссылку в Березов, а я пала ниже самой грязи. Последнее, что он успел сделать, это устроить меня горничной к малолетнему императору Петру Второму, при котором я была даже не полюбовницей, а служанкой и грязной дешевой подстилкой. Хорошо хоть Долгоруковы не дознались о том, кто я такая. Это были страшные люди, от всей души ненавидевшие папеньку; узнав, что я внебрачная дочь Александра Данилыча Меншикова, они бы меня просто уничтожили.

Потом молодой император заболел оспой – и тот же час, опасаясь страшного поветрия, его покинули все те, кто вымаливал ранее милости у подножия трона этого мальчишки. Осталась я одна. Во-первых, мне некуда было идти. Во-вторых, я считала нечестным бросить его одного. Жалость ко всем болящим и страдающим – наша исконно русская бабья черта. Анпиратор умирал, и если бы он все-таки умер, меня бы, наверное, похоронили одновременно с ним, чтобы не болтала о том, как весь двор разбежался от ложа умирающего. Но потом явился Артанский князь вместе со своими людьми – и все перевернулось с ног на голову. Мой привычный мир рассыпался в прах, а вместо него образовалась пустота… И пустота это настоятельно желала быть заполненной.