Александр Михайловский - Творец государей [СИ]

Кроме того, оказалось, что я сильно ошибалась, думая, что ничто не сможет взбудоражить мою душеньку. С тех пор, как я свела знакомство с людьми Артанского князя, я удивляюсь чисто каждый день. И не просто удивляюсь. Меня начали одолевать странные мысли и желания – мне нестерпимо захотелось быть похожей на этих людей… Мне хочется знать все то, что знают они. А самое главное – быть с ними, чтобы считали меня своей и приобщали к своим представлениям о миро… миро… мироздании. Этим словом люди Артанского князя называют все сущее, сотворенное Господом. Ведь оказалось, что об этом самом мироздании я ничегошеньки-то и не знаю, как и большинство людей, в каком бы из миров они ни жили… Словом, меня так тянуло к этим людям, что я набралась смелости и пошла прямо к самой княгине Анне Сергеевне. Ну а к кому еще могла я пойти, в самом деле? Правильно – только к ней, ведь я сразу почувствовала, что она добрейшая душа и не прогонит меня, а хотя бы выслушает.

Но, честно говоря, было и немного страшно – а вдруг она мне откажет? И я сильно волновалась, когда начала разговор с ней. Но она хорошо меня приветила и с пониманием отнеслась к моему жалкому лепету… Наверное, я казалась ей глупышкой… Хотя почему казалась? С некоторых пор я и сама стала осознавать, что не блещу ни умом, ни сообразительностью. Раньше-то я о таких вещах как-то и не задумывалась…

Так вот – явилась я к этой Анне Сергеевне, да и выложила ей всю правду про себя, как на духу. И она – вот радость-то! – сказала, что принимает меня в число своих подопечных… Ну, дала несколько мудрых наставлений, от которых мне не то чтобы стыдно стало, да просто поняла я, что неправильной была моя жизнь до этого… Но что все можно вполне исправить! И никто не осудит меня за мои прошлые грехи, в которых я искренне раскаиваюсь. Ох, ведь эта княгиня Анна Сергеевна – ну чисто ангел небесный! После разговора с ней у меня прямо на душе посветлело… Насколько Артанский князь Сергей Сергеевич суров, настолько Анна Сергеевна добра.

Между прочим, пригласила она меня бал. Она, правда, это другим словом назвала, смешным таким – «танцульки» – ну то есть от слова «танцевать». Так вот, я и стала готовиться. Что я, балов не видела? Поучаствовать в них, правда, не довелось, но я способная к танцам весьма – и, если нужно, могу станцевать не хуже господ… Не зря ж втихую, когда одна-то оставалась, разучивала на паркете все эти па, воображая, что и я знатная и богатая особа, и что назначаю очередь своим кавалерам, и что все восхищаются моей грациозностью и искусностью…

Но тут меня ждало несколько ээ… открытий. Нет, даже так – потрясений. Ну, начались они с того, что ко мне заявилась та самая… (эх, не советовал батюшка произносить это слово всуе, чтоб беду не накликать) ну, скажем так – рогатая барыня Зул. Она тут навроде графини, и ее побаивается даже цесаревна Лисавет Петровна, которая все же сподобилась выйти замуж за короля. Это госпожа Зул принесла мне одежду. Вот, говорит, тебе наряд для танцулек. Я, когда посмотрела на принесенное, решила, что это шутка такая. Где длинное платье с пышными рукавами, с кринолином, турнюром и множеством нижних юбок, тяжелое от нашитых украшений настолько, что барышня едва стоит на ногах? Вместо сияющего великолепия передо мной лежал скромный кусочек чего-то розового, судя по его размерам, больше похожий на панталоны. Но это оказалось платье! Платье! Подумать только – платье размером с панталоны… Короткое… Я долго сомневалась, что это и вправду верхняя одежда, чем рассердила госпожу Зул. «Ты видишь, в чем хожу я? – нахмурившись, спросила она, уперев руки в бока, точно злобная кухарка, – так вот – сие платье похожего покроя. Я же ношу! А? Что ты там бормочешь? Ах, ты думала, что на бал другие платья положено надевать… длинные, ага… – она скептически осмотрела меня с ног до головы – я аж вся сжалась под ее пронзительным взглядом – и, хмыкнув, произнесла: – Знаешь что, милая моя, с твоим ножками просто грех носить эти ужасные длинные юбки… А ну-ка, быстро надевай и не спорь со мной! Я, между прочим, потратила много времени и усилий для того чтобы подобрать тебе это платье, а ты тут еще выделываешься!»

Я мало что поняла из ее высказываний о грехе, но, поскольку я побаивалась этой госпожи Зул, то мигом натянула на себя это так называемое платье (срамота на лямочках – вот более подходящее название). Дьяво… тьфу, то есть госпожа Зул, осмотрела меня, попросила обернуться кругом, одобрительно улыбнулась, и затем подвела к зеркалу. «Ну что, разве ты выглядишь не восхитительно? – промурлыкала она, приобняв меня за плечи, и подергивая хвостом от удовольствия. – Ну скажи честно – ты же себе нравишься?»

Ну что я могла ей ответить… Наверное, было бы слишком долго рассказывать о том, что я почувствовала себя в этом платье совершенно по-другому. Будто какая-то частица моей души внезапно освободилась от тяжкого груза… Как раз в этот момент, разглядывая себя огромном трюмо, я впервые ощутила, что на шажок приблизилась к «этим людям», на которых так хотела быть похожей. И таковой меня делало именно это платье – бледно-розовое, обтягивающее, чуть выше колен, без всяких там кружев, бусин и оборок. Я казалась в нем удивительно стройной и высокой… И я, покраснев от нахлынувшего счастья, только прошептала: «Да…»

«О, постой-ка, у меня же и туфли припасены!» – воскликнула дья… то есть госпожа Зул, и торжественно вынула из коробки пару странных туфель – кремового цвета и на чудовищно высоком каблуке… Впрочем, непроизвольно глянув на обувь самой госпожи Зул, я убедилась, что ее каблуки еще выше.

Словом, я безропотно стала учиться ходить на этих каблуках – и очень скоро у меня это стало получаться (Зул сжалилась надо мной и что-то там наколдовала, после чего держать равновесие стало значительно легче). Ну и вообще – надев это платье, я стала стремительно меняться, и сама при этом ощущала ту скорость, с какой происходят эти перемены. «Я стану такой же, как они, – упрямо повторяла я себе, – я сделаю все для этого, я буду очень сильно стараться!»

Настроив себя таким образом, я уже не сопротивлялась ничему – ни тому, как Анна Сергеевна и госпожа Зул наносили на лицо так называемый «макияж», ни тому, как мне делали прическу… И мне было крайне приятно (хоть и малость неловко) ощущать себя этакой важной персоной, будто бы и сама я какая графиня или княгиня… Все-все, что в результате этих действий произошло с моим внешним видом, мне понравилось. Я смотрела в зеркало и постепенно привыкала к себе вот такой – другой, непохожей на прежнюю, но зато похожей на тех, в чье общество я так настойчиво стремилась попасть…

А когда сумерки упали на землю этого удивительного мира (тридесятого царства), мы все вместе отправились на бал, то есть на танцульки – я и те, кто занимался мной. Стараясь не показать себя неотесаной деревенщиной, я старалась не пялиться по сторонам, когда мы приближались к бальной площадке (или как назвать – «танцевальной»?). Удивительного было много, и мне стоило больших усилий сдерживать изумленные восклицания. И сердце радовала мысль, что я еще много раз все это увижу, и даже смогу и разглядеть, и потрогать…