Владимир Поселягин - Прорыв

Сразу после ужина мы планировали покинуть базу с сержантом, прокатимся и посмотрим, разведаем, что происходит в городе, газет купим. Когда мы ели, в обеденный зал вбежал один из только что сменившихся часовых. Я поначалу думал, что тревога, остальные тоже за оружие похвастались, но вид у того был какой-то ошарашенный, тащил он огромную раму. Точнее, картину, явно снятую со стены.

– Командир! – возопил тот. – Смотри, что я нашёл.

Он развернул картину к нам лицевой стороной. Это был портрет всего семейства, которое мы заперли в подвале. Хотя нет, рядом с хозяином дома стоял ещё молоденький паренёк в форме курсанта одного из гражданских лётных училищ. Точно лётного, крылышки отсюда вижу. И лицо этого паренька мне было очень хорошо знакомо. Теперь понятно, отчего боец так возбудился, он его тоже узнал. А это был тот пилот угнанного нами у немцев «юнкерса», прикопанный вместе с экипажем рядом с базой в лесу. А самолёт его тут, неподалёку разбитый лежит.

– Да уж, – только и покачал я удивлённо головой. – Вот это случайность. Бабочкин, внеси эту информацию в журнал учёта боевых действий. Думаю, и фото можно сделать, а то не поверят.

– Сделаем, – с серьёзным видом кивнул тот, как и остальные с интересом изучая картину.

Мы продолжили прерванный ужин, Фомин расстарался, всё вкусно было, после чего стали готовиться к выходу. Так что техника приготовлена, просто мы переоделись в те костюмы, что привезли с собой из Москвы. А вообще одежда, производимая в Советском Союзе, отличается от той, что пошита тут же в Германии, и опытный глаз эти различия отлично видит. Да и не опытный тоже. К счастью, те комплекты костюмов и обуви, что мы позаимствовали у профессора, были пошиты в других странах. Например, мой в Италии, а Бабочкина – в Штатах, так что, думаю, внимания мы привлечь не должны. Поэтому, собравшись, сели в машину, верх был поднят, и, выехав со двора, ворота нам открыл один из бойцов, всё так же одетый в форму рядового вермахта, покатили по улочке в центр города. Кстати, я приказал вести себя на территории усадьбы тише воды ниже травы, чтобы не привлечь внимания соседей. Правда, когда мы занимали особняк, всё равно привлекли, а по-другому как-то и не могло быть, но некоторые из зевак заметили, как Ватутин предъявлял жетон сотрудника гестапо. По виду они с жетонами СД одинаковые, так что у соседей вопросов не возникало, слух быстро по ним разнёсся. Если заняли дом и участок, значит, так и надо.

Только задерживаться надолго не стоит, слухи и до настоящих гестаповцев могут дойти, а оно нам надо? Я уверен, что сегодня ещё местный полицейский может посетить усадьбу, узнать, что происходит, и что мы тут делаем. Я об этом Ватутина предупредил, проинструктировав, как с тем говорить. Он в форме офицера, выйдет и пояснит, что проводится боевая операция, банду немецких коммунистов будем брать. К хозяевам дома претензий мы не имеем и получили их добровольное согласие на расквартирование подразделения на территории их участка. Сутки, а может, и двое спокойной обстановки нам это даст, а свалим мы раньше, сразу после проведённых акций. Каких именно, пока не знаю, оттого на разведку с Бабочкиным и поехал. Тот, кстати, на заднем сиденье расположился и изредка делал фотографии разных улиц и домов. Мы даже вышли и по очереди сфотографировались на фоне некоторых берлинских достопримечательностей. Например, Бранденбургские ворота посетили или рейхстаг. Ну а что, я тоже хотел иметь фото на память. Так что с пяток теперь у меня их было, а точнее, будет, когда проявлю и распечатаю. А от рейхстага нас прогнали, полицейский подбежал, фотографировать запрещено, но плёнку отбирать не стал, так что та у нас сохранилась. Пришлось уехать.

Потом остановились у газетного ларька, тут шла уличная распродажа газет, мы накупили с Бабочкиным почти всех возможных берлинских и иностранных газет, что были в продаже.

– Слушай, командир, а чего это на той площади столько флагов навешано? – спросил Бабочкин, приметив в стороне нечто интересное.

Я притормозил и припарковался, после чего достал купленную только что карту Берлина, а купил я их три десятка, всё что было выкупил, подарю со своим автографом всем членам нашей группы, на память. Остальные на памятные подарки оставлю. Тому же Лосеву или Смирновой точно подарю. Да найдётся кому. Найдя нужную улицу, на которой мы стояли, также нашёл и место, куда указывал сержант.

– Это Вильгельмплац… Хм, Вильгельмплац, Вильгельмплац… – забормотал я и зарылся в газетах. – Где-то я это название уже видел. На заголовке одной из газет. Во, точно есть.

– Что тут написано? – тут же заинтересовался напарник, видя, с каким интересом я читаю.

– А написано, что завтра на этой площади будет проводиться парад войск СС. Почти все дивизии СС прислали свои роты для участия. Также там будут присутствовать видные члены НСДАП, Третьего рейха и сам Гитлер. Начало парада назначено на три часа дня, открывать его будет лично рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Тут же и рейхсканцелярия расположена. Хм, какая интересная новость.

– Командир, что-то мне тон в твоём голосе знаком. Ты обычно так говоришь, когда какую-нибудь пакость придумываешь. А мне это нравится.

– Есть такое дело, – сворачивая газету и откладывая её в сторону, ответил я. – Оставим машину тут, а сами прогуляемся. Ты плёнку в фотоаппарате сменил?

– Нет ещё.

– Ну а что?

Подождав, когда сержант сделает это нужное дело, у его родителей фотоаппарат был, вот тот в юности фотокружок посещал, оттого достаточно ловко управлялся с фотоаппаратом. Когда он закончил, мы вышли из машины, не забыв её запереть, и лёгким прогулочным шагом направились к выходу на нужную площадь. Там незаметно сделали несколько фото рейхсканцелярии, естественно про себя не забыв на переднем фоне. И дальше проводили разведку.

На рекогносцировку мне понабился почти час, уже окончательно стемнело, когда мы вернулись к машине. Причём я был в изрядно задумчивом виде. Встряхнувшись, я открывал машину и молча мотнул головой, народу на улицах Берлина пребывало изрядно, ещё не хватало, чтобы кто услышал, как мы общаемся на русском языке, так что в людных местах нам хватало жестов и взглядов. За последнее время мы вполне научились друг друга понимать по ним. Уже устроившись в машине – окна подняты были – и запустив движок, я выехал на дорогу и сказал:

– Интересно.

– Не томи, командир, что надумал? – взмолился уже изнывающий от любопытства Бабочкин.

– Что я могу сказать? Разведка прошла более чем удачно, такой цели ещё поискать.

– Гитлера будем убивать?! – ахнул тот.

– Вот ещё. Этот клоун на своём месте, наоборот, нам на пользу. Если кто вместо него встанет, то может договориться с теми же англичанами вступить в союз против нас, а этого мы уже можем не выдержать. Нет, сержант, Гитлера нам нужно холить и лелеять, только пока тот на своём посту, у нас есть шансы победить в этой войне по тем правилам, которые устанавливаем мы. Но подранить его обязательно нужно. Специально нашему снайперу дам такое задание. А потом на местах лёжек будут оставлены письма немцам, объясняющие, что это ответная акция на решение Гитлера убить нашего товарища Сталина, а пуля ему в плечо – это намёк, что все мы смертны. Или пусть последнее яйцо отстрелит… Шучу.