Владимир Поселягин - Прорыв

Разбудил меня Бабочкин, тряхнув за плечо. Спал я на хозяйской кровати.

– Командир, всё готово, котёл местный мы раскочегарили, можете ванну принять. Вода горячая. Наши уже все побрились, привели внешний вид в порядок.

– Это вовремя, – кивнул я, садясь и сонно проводя левой ладонью по уже появившейся щетине. – Заодно и побреюсь.

После душа, бритья и завтрака я собрал в общем зале дома всех своих бойцов, даже часовых и наблюдателей вызвал, полчаса ничего не решат, а поставить их в известность о моих планах и о самой акции нужно обязательно, чтобы каждый сверчок знал свой шесток. Это обычно и обеспечивало благополучное выполнение всех операций, проведённых мной, – то, что бойцы знали свои действия от и до. Пока бойцы слушали, что я им говорю, Бабочкин, который основные черты плана знал, встал за наблюдателя у окна, поглядывал на двор и ворота, но тоже внимательно слушал меня, как и все. А я на развёрнутой карте Берлина показывал, где нужно занять позиции трём пулемётчикам, использовать мы будем два ДП и МГ, где будут стоять оба грузовика для эвакуации пулемётчиков. Те будут находиться с разных сторон улицы, так что машины нужно будет тоже две. Я строго-настрого приказал выпустить по одному диску или ленте и сразу уходить, а иначе шансов потом отойти у них не будет, а я не хотел нести потери. Тем более дальше уже мы будем действовать на танке. Ватутин и второй боец, знатоки немецкого, переодевшись под гестаповцев, с их документами, обеспечивают проведение этой операции. Они проведут пулемётчиков на места огневых точек, те уже сами отойдут во дворы, а где грузовики будут ждать, им заранее покажут, чтобы не заблудились. Дальше наши «гитлеровцы» подгонят машины, две легковушки, начинённые противотанковыми минами, к местам, где будет проходить парад. Желательно куда будут выходить эсэсовцы после парада и где те скучкуются в больших количествах. Нам это выяснить сразу не удалось, надеюсь, Ватутин на месте узнает. А так как водить они не умеют, оба наших водителя всё и сделают, а потом те их проводят к грузовикам, чтобы ожидать появления отстрелявшихся пулемётчиков. А сами вернутся к машинам и в нужный момент подожгут бикфордовы шнуры. Время их горения по минуте. Дальше те возвращаются к грузовикам и эвакуируются вместе со всеми. К этому моменту и пулемётчики должны подбежать.

Думаете, это всё? Нет, все пулемётчики, занимая позиции у окон, должны переодеться под советских бойцов, Бабочкин так под сержанта госбезопасности, и Ватутин, обойдя все места засад, сфотографирует их. Причём так, чтобы на заднем фоне были видны стоящие на сошках пулемёты, флаги и зеваки с цветами за окном. То есть было видно, что акция проведена нами. Бойцы будут отступать к машинам также в нашей форме, чтобы побольше народу их рассмотрело. Форму немецкую нести им не придётся. Только оружие. Мешки с формой отнесут к грузовикам наши «гестаповцы», как только завершат фотосессию. Правда, фотоаппарат у них будет один на двоих, но ничего, времени должно хватить, успеют всё сделать и передать друг другу. Второй я забирал с собой, будем вести фоторепортаж нашего рейда по улицам Берлина. Конечно, не хотелось бы, чтобы были жертвы среди мирняка, но видимо, всё же они будут. Война такое дело.

Пока я ставил задачи, лица бойцов и командиров вытягивались от удивления. Нет, они, конечно, понимали, что акции я собираюсь устраивать громкие, чтобы те прогремели на весь мир, но чтобы такие?!. Вроде уже должны были привыкнуть к тому, что я имею привычку делать нестандартные ходы и устраивать громкие акции, однако всё равно были ошарашены. Но ничего, постепенно смогли оправиться, и всё равно слушали внимательно, особенно когда я начал ставить задачу каждому бойцу, трижды предупредив пулемётчиков, чтобы по Гитлеру не стреляли, он нам мёртвым не выгоден, а вот снайперу нашему поручил подстрелить его в плечо. Тот будет вторым номером у Бабочкина за МГ, я его ставил на самое ответственное место, он и подстрахует, и проследит. СВТ у того была.

Дальше, пока Бабаев минировал обе легковые машины, там двое бойцов ему помогали, мы с Ватутиным и вторым бойцом писали листовки и воззвания к правительству Германии. Что-то оставят на месте пулемётных точек бойцы, что-то раскидаем по улицам, когда будут отходить. Кстати, нас они дожидаться не должны. Покинут город, пользуясь общей суматохой и тем, что на улицах бесчинствует советский танк. Местом встречи я назначил ту рощу, где мы оставили десять ящиков с минами. Как сами будем выбираться из города, это будут наши проблемы. Главное, чтобы пулеметчики смогли без потерь эвакуироваться и дождаться нас.

Когда подошло время операции, мы успели понаписать немало листовок и воззваний, хотя всё и от руки делали. К сожалению, в доме инженера печатной машинки не было. С ошибками, конечно, писали, да и часть листовок были на русском языке. Не особо скрываясь, в листовках сообщали, что группа майора Корнева решила ответить на агрессию Гитлера, на попытку убийства Сталина, и провела ответную акцию. Ну, и всё такое. То есть что это частная инициатива группы бойцов и командиров. Наверняка ведь будут выть о невинно убиенных пятьсот миллионов детей и женщин на параде, так что государство наше обвинить будет в этой акции очень сложно.

Собравшись, мы покинули эту усадьбу. Уже навсегда. Уехали на четырех машинах, лишь за гаражом остался стоять штабель пустых ящиков от мин. Ну, и пара от советских винтовочных и пулемётных патронов, мы лишь цинки забрали. Хозяев дома и прислугу оставили в живых, даже обращались нормально, кормили и водили в туалет, ну а гестаповцев прирезали. Уж этих оставлять в живых ни в коем случае нельзя. Дальше доехали до места проведения парада, обе легковушки были перегружены, и было такое, что цепляли днищем выступы дороги, однако ничего, добрались. Дальше, показав, где ставить грузовики и где легковушки, я приметил, как невысокий мужичок, в униформе гестаповца, интересуется нашими машинами. Тот и вякнуть не успел, как его втянули в машину, а документы и жетон остались мне. Точнее, я взял себе одного из командировочных из Мюнхена, а этот ушёл Ватутину. Потом я угнал развозной фургончик, в который и перебрались мои бойцы и летуны, так сказать экипаж, четыре человека в закрытый фургон и один со мной в кабину. Он в немецкой военной форме был. Цинки с патронами также были в кузове, не забыли и прихватить максимальное количество гранат, они тоже использоваться будут. В том числе и пулемётчиками. Их вторые номера, пока первые будут вести огонь, станут выбрасывать в окна гранаты одну за другой, так что панику они должны навести серьёзную, а уж мы поддержим и усилим.

Там мы докатились до складских пакгаузов железнодорожной станции, где шесть немцев в комбинезонах танкистов наводили последний блеск на танк. Да уж, наша «двойка» впечатляла, сила и мощь во всём её виде. Не стоит думать, что можно было вот так подъехать, взять танкистов в ножи и, спокойно загрузившись, поехать к месту парада. Кстати, скоро танку выдвигаться, как я понял со слов зевак, ждали машину, что будет сопровождать танк к месту, показывая удобную дорогу. Народу тут хватало, зевак, корреспондентов, ну и солдат тоже. Так что, не останавливаясь, мы проехали мимо оцепления и, завернув за угол, встали у здания какой-то двухэтажной конторы. Людей тут на улице не было, все у танка собрались, мы с бойцом прошли в здание, тут две машинистки были. Контора какая-то по железнодорожным перевозкам. Так что, связав их и вставив кляпы, спрятали в соседнем помещении, а сами, отслеживая окрестности, позволили двум летунам, а те были в своей форме, и двум бойцам-танкистам пройти в здание.