Леонид Уманский - Ловушка времени

Решив переместиться туда и сразу же вернуться, я нажал на кнопку и... ничего не изменилось, я так и остался стоять посреди гостиной.

Сначала я подумал, что прибор не сработал, но вдруг увидел, что на моем диване, растянувшись во всю длину, спит пес Артабан и громко храпит. Я настолько опешил, что просто потерял дар речи. И тут я услышал, что из моей спальни доносятся голоса. Говорили мужчина и женщина, временами голоса сменялись смехом.

Я пришел в себя, подбежал к дивану и стащил за шиворот Артабана на пол.

– Как ты сюда попал, скотина? – закричал я и сразу же сообразил, что совершил ошибку.

Голоса смолкли, послышались крадущиеся шаги. Я понял, что пора возвращаться, и нажал кнопку хроноскопа. На долю секунды передо мной мелькнуло перепуганное лицо племянника Шурика, и я очутился у себя дома в субботу утром.

«Вот, значит, каким образом используется моя квартира!» – с возмущением подумал я. Моим первым порывом было позвонить Ольге и рассказать, чем занимается ее сын по утрам, когда она посылает его гулять с собакой, но через минуту я понял, что, прежде всего, сам попаду в дурацкое положение, когда начну объяснять, как я оказался дома в рабочее время и почему молчал об этом целую неделю, а сейчас вдруг надумал позвонить и выразить свое возмущение.

Я решил сделать вид, что ничего не произошло.

Итак, испытания хроноскопа прошли успешно, но на всякий случай мы сделали еще один экземпляр прибора.

Приближался срок путешествия, а мы так и не сумели окончательно определить состав нашей группы и взаимоотношения в ней.

Но за месяц до отправления произошло событие, которое решило этот вопрос за нас.

Однажды, гуляя в Иудейских горах со своей новой знакомой Инной, я сильно подвернул ногу. Кое-как дотащились мы до машины и поехали в приемный покой. По дороге в больницу нога сильно распухла и посинела, а боль стала просто нестерпимой. Увидев это, Инна сразу сказала, что у меня перелом.

Так оно и оказалось. Я сломал лодыжку берцовой кости. Мне наложили гипсовую повязку и сказали, что, если все пойдет хорошо, через месяц-полтора гипс снимут.

Конечно, о моем участии в путешествии теперь не могло быть и речи. Я заикнулся было о том, чтобы отложить

экспедицию на полгода, но Кравченко твердо сказал, что мне отправляться не стоит. Я и сам понимал, что даже через полгода последствия перелома могут давать о себе знать. Глупо было рисковать, ведь неизвестно, с чем мы можем столкнуться на этот раз. Ясно было, что придется исключить меня из числа членов экспедиции.

Я чувствовал себя очень неловко – ведь моим друзьям могло показаться, что я намеренно нашел способ увильнуть от опасного путешествия. Я понимал, конечно, что это ерунда, но на душе все равно было скверно. Особенно тяготило то, что я не мог ни с кем поделиться своими переживаниями. Обсуждать это с Кравченко и Тали мне не хотелось, а остальные просто не были посвящены в наши планы…

Потом, после того как все закончилось, и когда я рассказал обо всем Инне, она предположила, что на уровне подсознания я действительно любой ценой хотел избежать участия в этом путешествии, поэтому неосознанно пошел на нанесение себе увечья.

Не знаю, так ли это, Инне виднее, она – психиатр, но я потом много думал о том, как незначительные и даже пустяковые события могут оказывать огромное влияние на судьбы людей и приводить иногда к фатальным последствиям.

Так случайный инцидент может запустить цепочку событий, которые приведут к глобальным изменениям, меняющим ход самого исторического процесса. Или, может быть, я неправ, и никаких случайностей не бывает?

Впрочем, обо все по порядку.

Я настоял на том, что сам провожу Тали и Кравченко в путешествие. Гипс мне уже сняли, но ходил я еще с палкой.

Мы решили, что надо прибыть в Эммаус на девять лет раньше нашего первого путешествия и приблизительно за месяц до праздника Песах. В это время в город начнут стекаться паломники для отдыха перед восхождением в Иерусалим, и если только наш хозяин Йуда ничего не перепутал, и Иисус там действительно был, то Тали и Кравченко его обязательно встретят.

Теперь, когда они имели в своем распоряжении портативный хроноскоп, не было необходимости снова проделывать путь из Лидды в Эммаус. Можно было спокойно доехать до перекрестка Латрун, а оттуда уже начать перемещение в прошлое.

В день отправки Кравченко заехал за мной на машине, и мы вместе поехали за Тали. И Кравченко, и Тали были уже одеты как жители Древней Иудеи.

Платье Тали, сшитое под ее руководством, очень ей шло. Я лишний раз убедился в том, что у нее прекрасный вкус. Даже этой бесформенной одежде она сумела придать изысканность, подчеркивавшую ее изящную, женственную фигуру.

Мы доехали до перекрестка Латрун, поставили машину на стоянке около бензоколонки и направились в сторону шоссе Иерусалим–Тель-Авив. Место здесь было пустынное, и можно было не бояться, что внезапное исчезновение двух человек привлечет чье-то внимание.

Почти у самого шоссе мы остановились. Кравченко сказал, что отправляться нужно отсюда, так как, с одной стороны, нет риска попасть в населенное место, а с другой, до Эммауса должно быть не больше километра-двух.

Кравченко решил не затягивать прощание. Он обменялся со мной рукопожатием, пожелал счастливо оставаться и подошел к Тали, которая устанавливала параметры на хроноскопе.

Я с грустью посмотрел на них. Кравченко с бородой выглядел совсем старым, и они с Тали смотрелись скорее как отец с дочерью, нежели как муж с женой. Еще через несколько минут Тали улыбнулась и помахала мне рукой, включила прибор, и они моментально исчезли.

Я остался один... Мне сразу стало тоскливо. Я медленно побрел обратно к остановке автобуса и поспешил уехать.

Глава 6,

которую нетерпеливый читатель может пропустить

Приступая к описанию второго путешествия, я должен отметить, что строго опирался на факты, изложенные Кравченко. Что касается диалогов и некоторых деталей, я вынужден был добавить кое-что от себя, руководствуясь здравым смыслом.

Однако это ни в коей мере не должно подвергать сомнению правдивость моего рассказа. Для убедительности я привожу объективные данные, которые строго согласуются с описываемыми событиями.

Относительно моих выводов, изложенных в конце повествования, я полагаю, что читатель вправе соглашаться или не соглашаться с ними по своему усмотрению.

Итак, Тали и Кравченко, как они и рассчитывали, оказались за городской чертой. К счастью, их появления никто не заметил, и вскоре они уже шагали по направлению к городским воротам.

Погода была теплая, но не жаркая, идти было совсем недалеко, и через четверть часа они подошли к Эммаусу.