Леонид Уманский - Ловушка времени

– Так почему же ты не позовешь ее к столу? – удивился Ешуа.

– Не знаю, – пожала плечами Марта, – странные они какие-то, не от мира сего, ведут себя как-то не так. По-моему, они что-то скрывают.

– Это не наше дело, – нахмурился Ешуа, – наше дело пригласить их за стол. Я пойду позову Мирьям.

Веселье сразу стихло, и даже Шимон, до этого беспрестанно смеявшийся, замолчал.

Ешуа подошел к комнате Тали и постучал в дверь.

– Входи, – послышалось изнутри.

Ешуа вошел и увидел Тали, сидевшую в углу комнаты.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего.

– Почему же ты сидишь в темноте?

– Я думаю.

– О чем?

– О том, что скоро возвращаюсь домой.

– Но ведь ты хочешь остаться.

– Нет, Ешуа, не хочу.

– Мне кажется, ты несчастлива с мужем.

Тали улыбнулась.

– Ешуа, ты все понимаешь неправильно. Он мне не муж.

– Что?

– Не муж, Ешуа, не муж. Мы просто договорились выдавать себя за мужа и жену, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. На самом деле, мы абсолютно чужие люди.

– Но зачем тебе это было надо? – Ешуа подошел к Тали и сел рядом.

– Мне кажется, что ты все время забываешь или пытаешься забыть, откуда мы сюда прибыли и для чего. Скажи, а ты вообще веришь тому, что рассказал тебе мой... напарник?

– Видишь ли, Мирьям...

– Кстати, меня зовут по-другому.

– Не Мирьям? А как?

– Мое имя – Тали.

– Тали… – повторил Ешуа и улыбнулся. – Чудесное имя, никогда такого не слышал.

– Это имя возникло после образования государства Израиль. Это современное имя. У нас таких имен много.

– Значит, это правда?

– Что – правда?

– То, что евреи живут в своей стране?

– Правда, Ешуа. У нас действительно красивая и сильная страна, и мы абсолютно свободны.

– Тогда я просто не понимаю, зачем вы сюда пришли. Что вы хотите изменить? Многие из нас с радостью отдали бы жизнь за то, чтобы их дети жили в свободной стране, а вы недовольны.

– Ты, наверное, прав, Ешуа, поэтому я и думаю, что нам надо уходить.

– И ты с легкостью уйдешь отсюда, зная, что мы больше никогда не увидимся?

Они сидели в темноте, слишком близко друг к другу. Тали смотрела прямо перед собой, боясь случайно встретиться с Ешуа взглядом.

– Прошу тебя, не надо об этом говорить, ведь ничего изменить нельзя.

– Раньше я думал, что ты замужем, но теперь, когда я знаю, что ты свободна, я не хочу тебя терять.

– Не надо, Ешуа. Нас с тобой разделяют две тысячи лет. Это непреодолимое препятствие.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Сейчас нас не разделяет ничего.

Тали не ответила, а лишь молча прижалась к нему. Ешуа обнял ее.

В то время как происходил этот разговор, Марта, уставшая ждать возвращения Ешуа, вышла из комнаты и отправилась на его поиски. Она сказала гостям, что собирается принести еще вина, а сама тихонько подошла к комнате Тали.

Услышав за дверью голоса, Марта проскользнула в пустую соседнюю комнату и приникла ухом к стене. Она силилась разобрать слова, но безуспешно, а если бы и разобрала, то не поняла бы, так как говорили на иврите.

Но общее настроение разговора она уловила…

Постояв еще немного в пустой комнате, Марта вышла во двор и отправилась в погреб за вином.

Глава 3,

в которой Кравченко заключает сделку

Проснувшись, Кравченко не сразу сообразил, где находится, и лишь через несколько секунд вспомнил события предыдущего вечера. Несмотря на то, что в комнате было темно, он понял, что наступило утро.

Вскоре лязгнул засов, дверь отворилась, и вошел мужчина с лампадой в руке.

– Его святейшество желает тебя видеть, – сказал он.

Кравченко быстро привел себя в порядок, ополоснул лицо водой из кувшина, стоявшего в углу, и вышел из комнаты в сопровождении охранника. Они поднялись по винтовой лестнице и оказались перед закрытой дверью. Охранник распахнул ее и знаком велел входить.

Кравченко попал в большой вытянутой формы зал с высоким потолком. Вдоль двух длинных стен зала были установлены скамьи со спинками, а у дальней короткой стены, напротив двери, стояло большое кресло под балдахином, которое занимал статный мужчина лет шестидесяти. По его одежде, манере сидеть и держать голову Кравченко сразу понял, что перед ним первосвященник.

Первосвященник Ханан давно уже собирался отойти от дел. В те времена сан первосвященника надолго сохранялся в одной семье, переходя от отца к сыну или другому близкому родственнику.

Ханан не то чтобы сильно любил власть и не хотел с ней расставаться, нет, он спокойно мог бы уйти на покой и передать должность своему зятю Йосефу как наиболее достойному члену семьи. Однако он все еще чувствовал в себе силы исполнять обязанности первосвященника, а исполнял он их достойно и честно, за что пользовался уважением народа.

Кроме того, Ханану трудно было представить себе, что он перестанет ежедневно приходить в Храм, совершать богослужения, разбирать сложные юридические вопросы и видеть, как люди прислушиваются к его советам.

Первосвященник боялся стать ненужным, уйти в забвение. Этот страх обычно и побуждает людей совершать великие дела, чтобы оставить свой след в истории. Так и для Ханана сама мысль о том, что после его смерти, через одно-два поколения, память о нем навсегда исчезнет, была просто непереносимой.

Войдя в зал, Кравченко направился было к первосвященнику, но вовремя сообразил, что нужно остановиться на почтительном от него расстоянии.

– Итак, чужеземец, – начал говорить первосвященник Ханан хорошо поставленным голосом, – кто ты и зачем хотел меня видеть?

– А я уж подумал, что вообще не увижу тебя, святейший, – улыбнувшись, сказал Кравченко на иврите.

Брови первосвященника приподнялись, и он спросил:

– Ты говоришь на священном языке?

– Да, – не без гордости ответил Кравченко, – кроме того, я говорю по-гречески и на латыни.

– Считай, что ты меня заинтриговал. Ты можешь говорить на любом из этих языков, только давай быстрее перейдем к сути.

– Разумеется, – согласился Кравченко, – но сначала я бы хотел узнать, видел ли ты книгу, которую я тебе передал?

– Не только видел, но и внимательно прочел. Тот странный предмет, который ты передал и называешь книгой, очень меня удивил. Мне непонятно, из чего это сделано, кто написал такие красивые буквы? Об этой книге ты хотел поговорить?

– И о ней тоже, но сначала я должен тебе кое-что рассказать.

Первосвященник слегка наклонил голову, всем своим видом показывая, что внимательно слушает.

Кравченко начал говорить. Фактически он повторил первосвященнику то же самое, что недавно рассказывал Ешуа.

Первосвященник слушал, не прерывая. По выражению его лица нельзя было понять, какие чувства он при этом испытывает. Было ясно лишь одно – Кравченко сумел его заинтересовать.