Михаил Королюк - Спасти СССР. Манифестация

Я изыскал подходящую позу и даже смог вытянуть ноги. Теперь осталось решить, как докладывать. Корчить из себя рядового школьника, пожалуй, уже поздно, но и высовываться далеко из своей раковины тоже было бы опрометчиво.

- Про практикантку из США вы же в курсе? И про то, что ее опекают? - Я　многозначительно посмотрел на дядю.

- Обычное дело, - откликнулся он и уточнил: - В　смысле, что опекают - обычное. Вы-то тут при чем?

- У меня только гипотеза, - неуверенным тоном сказал я.

- Давай, - кивнул он.

- Мы с этой практиканткой тесно пересекаемся. Она помогала нам с агитбригадой, поедет с нами на майские в поисковую экспедицию.

- Что за экспедиция? - Дядя Вадим заинтересованно подался вперед.

- По местам боев, на несколько дней.

- Вам это когда объявили? - Он был явно удивлен. - Мне Татьяна Анатольевна ничего об этом не докладывала…

- Да нет, - замотал я головой, - не объявляли. Это я предложил, после победы на районе, и　вроде эта инициатива прошла.

- Кому предложил? - быстро спросил он.

- Да… - Я　принял максимально простецкий вид. - Этой, новой, Светлане Витальевне, завучу по внеклассной….

- Ага… - В　глазах у дяди Вадима мелькнуло какое-то свое понимание, и　он повторил задумчиво: - Ага. Агаганьки… И　эту американку, значит, туда же затащили…

- Да не затащили, - поправил я его, - она сама напросилась. При мне это было, в　столовой.

- Странно. - Дядя Вадим откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно, на купол собора. - Странно. Ты, - он мазнул по мне настороженным взглядом, - с　этой Светланой Витальевной часто общаешься, да?

Я постарался выдержать нейтральный тон:

- Да нет, не особо. По агитбригаде она нам помогала тем, что не мешала сама и другим мешать не давала. Сейчас вот прорабатывает идею с этой поисковой экспедицией на майские. Как сказала, «по своим каналам».

- По своим каналам, - эхом повторил дядя Вадим, - понятно. Кстати, а　что искать-то собираетесь?

- Останки, личные вещи, оружие, - отрапортовал я.

- Что?! - Он дернулся, словно получил шилом в ягодицу. - Что?!

- Останки, личные вещи, оружие, - повторил я ровно.

Он закрыл ладонями лицо и сидел так секунд пять, успокаиваясь. Когда отнял руки, взгляд его был недобр:

- Ты хоть понимаешь, что такое бесхозное оружие у школьников?

- Понимаю. Никакого бесхозного оружия. Никто нас одних или даже с педагогом не отпустит. Все будет по-взрослому: пара офицеров на руководстве, работаем во взаимодействии с местной милицией, транспорт подгонят, палатки и консервы выдадут.

- А как человеческие останки выглядят, ты представляешь? - Он попытался зайти с другой стороны. - Каково детям в них копаться? Там ведь не везде еще до костей успело…

- Ага, - зло усмехнулся я, - детям… Вы в этом возрасте, полагаю, и　курили уже вовсю, и　дрались до крови, а　то и похуже.

Он зашипел как кот:

- Да при чем тут это!

- А вы взгляните, - предложил я, - на это с профессиональной точки зрения, как на форму идеологической работы. - Выдержал небольшую паузу и продолжил: - Из этого, если взяться за дело по уму, можно много взять. Да, это дело - не для всех. Будет большой отсев. Но вот те, кто останутся, - это будет очень, очень крепкий актив. Понимаете, - я начал непроизвольно горячиться, - из этого же можно сделать целое движение! Настоящий, живой военно-патриотический клуб в рамках ВЛКСМ вокруг этого закрутить! Мальчики будут приходить на военную романтику, девочки - на крепких настоящих мальчиков… Летом - экспедиции, с　осени по весну - разбор материала предыдущей и подготовка к следующей…

- Спокойней! Спокойней, не гоношись ты так… Понял я тебя, понял. - Он поморщился, словно от зубной боли. - С вами, что ли, поехать? - задумчиво вопросил в воздух. - Сколько дней там запланировано?

- Со второго по восьмое.

- Ладно, - он тяжело вздохнул, - подумаю.

Встал и подошел к двери. Перед выходом обернулся и многозначительно постучал пальцем по наличнику:

- А с Томой смотри - я не шучу.

Дверь закрылась, но лишь секунд на пять. Потом распахнулась, и　дядя Вадим опять появился в комнате. На лице его была непривычная растерянность.

- Заболтал ты меня, - покачал с укоризной головой, - я что хотел тебя предупредить… Агитбригада с Невского района поменяла свою программу. Завтра на городе они по «Малой Земле» выступление дадут. - И　он впился в меня испытующим взглядом.

- Быстро подсуетились - две недели как из печати вышло… - удивился я. Потом подумал и пожал плечами: - Да и пофиг, если честно. Мы для себя делали. А　как это объяснить ребятам… Я　до завтра слова найду. Спасибо, что предупредили.

- Ну-ну, - невнятно сказал дядя Вадим, и　мне послышалось в его голосе легкое одобрение.

Потом пришла раскрасневшаяся от пробежки по морозцу Томка, и　нас позвали на ужин. Он прошел в теплой товарищеской обстановке, только будущая теща, успевшая пошушукаться с братом накоротке, все время смущенно отводила взгляд.

Была подана отварная картошка («Еще та самая», - напомнила мне вдруг развеселившаяся Тома) и тушеная курица.

Обычно тушеная курица - блюдо совершенно непоэтичное и прямолинейное, но Томина мама с помощью всего лишь сметаны и хмели-сунели сотворила маленький шедевр, и　кот Василий терся и урчал под столом, потеряв последние остатки достоинства.

- Это просто кулинарная поэма какая-то, - похвалил я, с　азартом собирая корочкой потрясающий соус. - Был бы один - сейчас тарелку бы вылизывал. Надеюсь, - покосился многозначительно на Тому, - секретные семейные рецепты передаются из поколения в поколение?

- Да, - кивнула та, - потихоньку. Я уже научилась определять, кипит вода в чайнике или нет.

Сидящий напротив дядя Вадим закашлялся.

- Люба! - сипло возмутился он.

- Что - Люба?! Девочка в спецшколе учится! Английский - каждый день! Через год - поступать! - зачастила мама.

- Не волнуйся. - Я　положил свою ладонь поверх Томиной кисти. - Научу.

Она молча улыбнулась мне. За столом наступила тишина.

- Эх, хорошо, - подвел я черту, с　сожалением глядя на опустевшую тарелку. Поднялся. - Спасибо, тетя Люба, сегодня было еще вкуснее, чем обычно. Пойду - уроки еще и не начинал делать.

Томка выскочила за мной в прихожую.

- Я буду с тобой, - шепнула, вся светясь, мне на прощанье.

От неожиданности я мигнул. Как жаль, что не могу позволить себе жить такими вот мгновениями. Хотел бы я наслаждаться лунным светом, падением снега и лепестками вишни. Петь песни, дарить цветы и пить вино. И　плыть, плыть беззаботно по течению жизни, как сосуд, что увлекается куда-то неторопливым течением реки…

Но нет, не могу.

Зато в моих силах помнить такие моменты. Так и нашептал в ушко:

- Солнце мое, я　этого не забуду.

Пятница 10　марта 1978　года, ранний вечер