Валерий Красников - Кроманьонец

Встречи с Утаре прекратились. Чужаки почти все время проводили под крышами своих домиков. И я коротал дождливые дни у очага, мастеря новый лук. Давно хотел сделать такой же или даже лучше, чем у «зубров».

Первый снег выпал ночью. А утром над заснеженной степью и лесами раскрылись глубины студеной синевы. Той засобирался к «зубрам» на Большую охоту. Я тоже ждал, первого снега, хотел отправиться с ним. Снова пережить незабываемые эмоции, когда бурным потоком стадо зубров проносится мимо, азарт и ликование, понятные только охотникам. Но узнав, что «люди», все мужчины племени, тоже пойдут, решил остаться.

Работая в сумраке землянки, я мечтал об Утаре. Мечтая, видел ее образ, жил чувствами к ней. Не тосковал и не безумствовал, благодарил жизнь: она подарила мне нечто божественное, и не мешал творившемуся в душе. Мужчину от мальчишки отличает присутствие ума, прежде всего, и сдержанность. Я терпеливо ждал, зная, чего именно жду и верил – время придет…

Той мой отказ принял спокойно. «Духам виднее», — пробормотал он, прежде, чем попрощался. Проводив охотников, я взобрался на облюбованный холмик и стал наблюдать за поселком «людей». Женщины ходили к реке, суетились у племенного костра, но рассмотреть издалека среди них Утаре мне не удалось.

Прихватив новый лук и колчан со стрелами, я отправился побродить по лесу. Волчицы на этот раз не увязались следом. Хоть и редко такое случалось, но бывало и раньше. Ушел далеко. Вышел к молоденьким соснам. Сюда еще не доходил. Прошел метров десять, как под елкой в черничнике что-то забилось и загремело…

Тетерев!

Вслушиваясь в удалявшийся шум тяжелых крыльев, я не переставал идти, поглядывая на деревья. В эту минуту стая тетеревов выпорхнула из кустов, мимо которых я проходил. Птицы опустились на ветки ближайших сосен и елей. Я остановился в нескольких метрах от одного из тетеревов, который, казалось, не обратил внимания на мое приближение. Не отводя от него взгляда, нащупал стрелу с зарубкой на древке у оперения, так я метил стрелы с тупыми наконечниками. Приладил к тетиве стрелу, прицелился и выстрелил. «Вжик!» Стрела попала в цель, и птица свалилась на землю. Я не бросился тут же ее поднимать. Искал других. Их оперение сливалось со стволами деревьев, но вскоре я заметил еще парочку, сидящих чуть повыше на другой ветке. Выстрелил и снова попал! Хоть попасть в цель метров с десяти для меня уже давно не было сложным, но радости от удачного выстрела мне это обстоятельство не убавило. Подобрав стрелы и птиц, отправился назад, чтобы дойти, пока солнце не село.

Добрел к закату, в лесу уже было сумеречно. Услышал голоса и затаился, присев у старого дуба. Оказалось, что женщины «людей» бродят по опушке, собирают валежник. Я не хотел их напугать, поэтому продолжал двигаться скрытно. Может судьба так распорядилась, но ближе других ко мне оказалась Утаре. На девушке был надето длинное меховое платье и высокие чуни. Она собрала уже целую кучу веток, и я полагал, что вот-вот любимая уйдет с ними в поселок.

— Утаре, — тихо позвал и она услышала. Обернулась, посмотрела, но не увидела. Я махнул рукой и девушка, заметив движение, медленно пошла навстречу.

Ее черные глаза блестели из-за ресниц, поднявшись на носки и положив руки на мои плечи, она прошептала:

— Лоло, я так хотела увидеть тебя…

Все засверкало вокруг, все стало красивым, весь мир пел и кружился вокруг нас. И это от Утаре случилось такое чудо – она со мной, трепетная, теплая. Дышал ее красотой, пьянился ее близостью, губами перед собой и тихим шепотом: «Люблю…»

Десять счастливых дней, наполненных встречами с Утаре, пролетели быстро.

Вернулись охотники. Притащили трех коров. Шумно стало у балки и у реки. Если в степи снег еще не подтаял, то у поселка земледельцев скользкая земля липла к ногам и люди барахтались в темной жиже, среди остатков желтеющей травы, увязая в сырой чавкающей земле.

Мне хотелось быть там, среди них и делать с ними обычные дела: отнести в ледник кусок мяса, кинуть на грязевое месиво веток, просто посидеть у костра, послушать рассказы участников охоты. Но с волчицами появиться в поселке я не мог, как и объяснить им, что идти за мной нельзя.

«А может, все-таки пойти? Прямо к их вождю. Поговорить по-мужски, разобраться, чем я лично ему и племени не угодил. Волки мои, то предлог…»

Мысль замириться с чужаками мне понравилась. Вышел из «берлоги» и едва не столкнулся с Утаре. Сразу заметил, что ее лицо, припухло от слез и, что пришла она с каким-то тюком. Разволновался…

— Возьми, — она протянула мне свою поклажу.

Забрал у нее тюк и моя любимая, проскользнув мимо змейкой, вошла в землянку. «Дела!..», — иду за ней.

Вижу ее сидящей у очага, в глазах плескается тоска, Пальму гладит, скорее, чтобы самой успокоиться.

— Расскажешь сейчас или потом? — стараюсь придать голосу мягкость, а у самого мысли в чехарду играют: «Что могло случиться? Прогнали или сама ушла? Возможно ли это? Кто обидел и как?..»

— Сейчас, — она глубоко вздохнула, смахнула со щеки слезинку, — Когда вернулись мужчины, мне стало грустно, что рядом не вижу тебя. Слезы потекли сами, и я осталась в доме. Пришел Пар, он уже давно на меня смотрит и стал ругаться. Кто-то, должно быть, рассказал ему, что мы гуляли. Когда он схватил меня за волосы, я стала кричать. Мать и сестра услышали, пришли и заступились, потом позвали Бохирад, нашу знающую. Она сказала, что я должна уйти к тебе и больше не появляться среди Людей.

Утаре обхватив голову руками, снова заплакала.

— Не плачь, любимая! Разве плохо, что теперь мы будем вместе?!

— Хорошо! — отвечает, и снова всхлипывает.

Обнимаю ее, целую влажные от слез щеки.

— Правда, хорошо?

— Хорошо, но только Пар тебя не простит. Чувствую, будет беда!

И снова руки на голове, ерошит пальцами волосы и поскуливает…

«Знала бы ты, что только здравомыслие удерживает меня от желания пойти прямо сейчас и сломать шею щенку. Попасть в этот мир – беда! А какой-то хлопчик Пар и его родня – это так, мелочи жизни…»

Небо не обрушилось на наши головы, и река не остановилась. Соплеменники ласково, радушно приняли Утаре. Надарили подарков: хорошей одежды, чтобы зимой не мерзла, а летом не упаривалась; нитки, костяные иголки и проколки, чтобы всегда можно было ее починить. Не забывали и приглашать ее, когда сами собирались, чтобы поработать или пообщаться. Прошла неделя, и душа моей Голубки отогрелась, забылись недавние страхи.

Многие годы у моего логова лежал гранитный валун. Идея поставить над ним небольшой чум, нагревать камень огнем и париться возникла давно. Даже как-то десяток дубовых веников навязал и подвесил на стены в землянке. Какие-то моменты, вроде, отсутствия воды, земляной пол останавливали меня. Увидел зернохранилища у земледельцев и мысли сразу же появились правильные. Утаре каждый день проводила с женщинами, запасы еды у племени имелись в избытке и я решил попробовать реализовать старую задумку.