Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

Лариса открыла книгу. На форзаце была чернильная дарственная надпись. Она с некоторым трудом прочитала выцветшие буквы:

«Дорогой Хоро на добрую память о наших долгих спорах в Шушенском. Владимир Ульянов (Ленин)».

– Невероятно... – пробормотал Миядзаки.

Перед ним сидела девушка, на вид почти школьница, которая видела рассвет человечества, прожила десятки веков, дружила с Лениным и помогала ему писать его основополагающие труды. Тут было от чего съехать крыше...

– Я вот думаю, – ухмыльнулась Лариса. – Книгу, что ли, написать? Монографию: «Влияние языческой богини урожая на формирования экономических воззрений В.И. Ленина в период минусинской ссылки».

– Угу. И с портретом автора сзади, на обложке. В истинном облике, – хохотнула Хоро. – ЦК не пропустит.

Похоже, она устала от воспоминаний. Настроение Хоро оказалось переменчивым, как весенний ветерок. Она встала, сняла со стены гитару, уселась на кровать и начала настраивать, подкручивая колки. Её уши чутко шевелились, ловя и сравнивая звуки.

Миядзаки тем временем задал Ларисе мучивший его вопрос:

– Так получается, в космос летали не простые лисы, а кицунэ?

– Не могу ничего рассказывать, я подписку давала, – ответила Лариса.

– Не-а, – вместо неё ответила Хоро. – Там всё хитрее было. Летали молодые кицунэ, которые ещё не умеют превращаться в человека. Но рассказать о том, как проходил полёт – могут. Только по-своему. Люди их не понимают. Вот для этого и нужны Лариса и Инари. Лариса – переводчик, а Инари руководит всей программой.

(Согласно фольклорному канону, лисы-оборотни обретают способность превращения после 50 или 100 лет жизни.)

– Так что, Гагарин однозначно – первый человек в космосе. А до него летали только собаки и лисы. А, ещё кот, – закончила Хоро.

– Я всё никак не пойму, – Миядзаки озадаченно пытался разобраться в происходящем, – Как вообще возможно такое превращение, из зверя в человека?

– Такими нас создали, – пожала плечами Лариса. – Это на клеточном уровне. Я не разбираюсь, вот, Хоро лучше знает.

– Создали? Кто?

– Древние. Сеятели жизни, – ответила Хоро. – Те, кто разносит жизнь по Галактике и следит за развитием цивилизаций. Мы – наблюдатели, помогаем человечеству, и приглядываем за ним. Каждая клетка нашего тела – наномашина, в нужный момент клетки перестраиваются по своей внутренней программе и занимают новое положение. Но ощущение очень неприятное.

У Миядзаки отвалилась челюсть. Он даже не задумался о явном несоответствии массы тел человека и небольшого животного, вроде лисы.

– А… где эти Древние сейчас?

– Основная часть ушла дальше, – ответила Лариса. – На Земле долго работала их группа наблюдения, но в 41-м году Мэйдзи (1908) случилась катастрофа. Больше тебе знать не надо. (https://ru.wikipedia.org/wiki/Период_Мэйдзи )

Миядзаки сидел с открытым ртом. Катастрофа в 41-м году Мэйдзи? Память подсказывала только одну катастрофу, зато – эпических масштабов.

– Тунгусский метеорит? Это был корабль Древних?

– Мы тебе ничего не говорили, – ответила Лариса. – Хоро и так разболтала больше, чем нужно.

– Да, ладно, – Хоро безразлично отмахнулась. – Всё равно ему никто не поверит.

Она закончила настраивать гитару, взяла аккорд, и запела. Слов песни Хаяо не понимал, но голос у девушки был красивый. Песня лилась как река, Миядзаки слушал, затаив дыхание. Японцы – народ очень музыкальный, петь любят и умеют.

Когда песня кончилась, Хаяо повернулся к Ларисе:

– Риса-сан, а можете перевести слова на японский?

– Перевести? – Лариса замялась. – Попробую... Дословно не обещаю, если только так, близко по смыслу... И хираганой не напишу, разве только произношение, английскими буквами. Говорить-то я умею, – она явственно смутилась, – а вот писать... лисьей лапой только иероглифы выводить... не научилась.

– Хотя бы английскими буквами, а уж хираганой я сам напишу. Пожалуйста! – взмолился Миядзаки.

– Хорошо, попробую.

Хоро посмотрела на будильник, стоящий на тумбочке у кровати:

– Ух, засиделись мы.

Японец тоже чувствовал, что посиделки пора заканчивать, его неудержимо клонило в сон.

– Хаяо-кун, мы тебе сейчас такси вызовем.

Лариса вышла в коридор, где был установлен телефон, один на всю коммуналку, и вызвала такси. С непривычки перебравший спиртного японец при попытке встать зашатался и едва не упал. Дальнейшие события стёрлись из его памяти.

Хаяо пришёл в себя утром, на квартире, где он снимал комнату, лёжа лицом вниз поперёк кровати. Голова гудела и казалась большой, как воздушный шар. Любое движение отзывалось в ней ужасной болью. Он встал на четвереньки на кровати, с трудом повернулся и сел. Глаза с трудом сфокусировались на столе. На нём стоял спасительный предмет – банка солёных огурцов. Японец уже достаточно прожил среди русских, и знал, что рассол помогает при похмелье. Банку явно оставили девушки – своих огурцов у Миядзаки не водилось.

Рассол действительно помог – в голове прояснилось. Однако, прошло ещё несколько часов, прежде чем Хаяо смог окончательно прийти в себя и выйти на улицу. Самолёт во Владивосток, на котором он должен был лететь, для последующей пересадки на самолёт до Японии, улетал вечером. Ему очень хотелось ещё раз увидеться с Хоро. Хаяо набрал номер Ларисы, но телефон отозвался длинными гудками. Он вспомнил, Лариса говорила, что программа полётов животных закончена, возможно, её уже не было на рабочем месте.

Японец попытался вспомнить местоположение «логова» девушек. Адреса он не знал, но помнил визуально, где находился дом, и как они туда добирались. Однако, его ждал неприятный сюрприз. На месте дома он обнаружил лишь большую груду строительного мусора. Толстая дворничиха с метлой, с трудом разобрав заданный им вопрос, ответила охотно, но совершенно непонятно. Проходившие мимо школьники растолковали ему по-английски:

– Снесли этот дом, сегодня утром. Как раз часов в 10 последние жильцы съехали, а в полдень его и взорвали. Под снос он шёл. Теперь на его месте новый дом построят, современный, со всеми удобствами, с центральным отоплением.

Куда съехали жильцы – ни дворничиха, ни пионеры, само собой, не знали. Хаяо попытался вспомнить, что говорила Хоро о своей работе. Семеноводческий центр! Он спросил тех же школьников. Они тут же вспомнили, что кто-то из параллельного класса ездил туда на трудовую практику. Опытное тепличное хозяйство, как оказалось, находилось недалеко от последней станции метро. Миядзаки тут же поехал туда.

Однако в семеноводческом центре его ждал облом. Начальник отдела кадров, пожилой мужчина, явно отставной военный, с подозрением рассматривая физиономию японца, долго пытал его вопросами, выясняя, кто он такой, при каких обстоятельствах познакомился с «Кариной», какие у него намерения, а затем заявил: