Александр Тамоников - Клад тверских бунтарей

Савельев въехал во двор, спрыгнул с коня, накинул поводья на столб городьбы, повернулся к хозяину подворья и заявил:

— Ну, Козьма Пурьяк, показывай хозяйство.

— А что видеть желаешь?

— Все!

— Могу ли я на грамоту твою взглянуть?

— Не для того она мне дана, чтобы всякому показывать. А коли сомневаешься, что я тот, кем представился, то собирайся, поедем в Тверь. Там во дворце убедишься, что я действительно воевода.

— Нет, не сомневаюсь. Так что показывать?

— Начнем с мастерской.

Дмитрий осмотрел все. Мастерскую, клеть, конюшню и дом.

Он вышел во двор, когда солнце зашло за горизонт, указал на готовые гробы и спросил:

— Как дела идут?

— Слава богу, не бедствуем.

— Ну да, гробы всегда в цене. Ты мне о соседе новом что-нибудь сказать можешь?

— Да я его издали только видел. Мужик крепкий. Сын ему под стать. Оба работящие. Целыми днями лесом занимаются. Валят деревья, свозят на участок, торопятся. До зимы надо дом поставить, иначе не выживешь. Холода у нас лютые.

— Такие же, как разбойники в Черном лесу?

Пурьяк бросил быстрый взгляд на князя, но тут же потупился и проговорил:

— Да, они последнее время что-то разбаловались. Вот обоз боярина Всеволода Михайловича Воронова разграбили, людей его поубивали. Зачем, непонятно.

— Да, их понять трудно. Как мыслишь, атаман Меченый может мстить боярину Воронову?

Пурьяк пожал плечами и сказал:

— Я особо в эти дела не вникаю. У меня семья, работа. Мне не до разбойников.

— А коли они к тебе наведаются?

— Чего у меня брать? Деньги уходят на прожитье да плату за землю. Гробы пусть забирают. Я новые сделаю.

— Значит, не боишься их?

— Боюсь, а толку? Все мы в руках божьих.

— Это так. Где шрамами-то обзавелся?

— В давние годы ордынцы развлекались, будь проклято все их племя.

— Понятно. Ладно, посмотрел, пора в город. Во дворце оно как-то уютней, чем тут, с твоими гробами, — сказал Савельев и рассмеялся. — Бывай здоров, мастер. Дай-то бог, чтобы разбойники тебя не тронули.

— Благодарствую, воевода.

Савельев запрыгнул на коня, выехал за ворота. Он и Горбун поскакали к селу.

Пурьяк проводил их взглядом, сплюнул вслед и пробурчал:

— Псы служивые. Только деньги люди на вас изводят. А толку никакого. Но это и к лучшему.

Гробовых дел мастер прошелся по двору, оседал коня и, покуда не стемнело, поехал вокруг Гиблой рощи к Черному лесу. В уговоренном месте он бросил чрез кусты небольшой сверток и двинулся дальше, делая вид, что высматривает большие деревья. Потом Козьма отправился восвояси.

Все это, конечно же, было замечено служивыми татарами.

Савельев вернулся во дворец и узнал, что его уже целый час ждет гонец Петр Емельянов, прибывший от князя Крылова. Дмитрий тут же приказал проводить его в свои палаты. Через пару минут тот появился.

— Ну, здравствуй, Петр. Я ожидал тебя, но не так скоро.

— Долгих лет тебе, князь. Как послал Юрий Петрович, так я и поехал.

— Устал, наверное? Проголодался?

— Есть немного.

— Скажешь, что велел передать мне князь Крылов, потом отужинаешь и отдохнешь.

— Хорошо.

— Садись. — Савельев указал на лавку, сам опустился на другую.

— Нас не услышат?

— Говори спокойно. Рядом никого нет.

— Князь Юрий Петрович повелел передать тебе, что взят боярин Толгаров.

— Хорошая новость. Давай по порядку.

— Значит, так. Всех подробностей я не знаю, скажу главное. Толгаров признался, что к нему в двадцатых числах июля или чуть раньше приезжал Лавр Кубарь, гонец от боярина Воронова…

Савельев прервал Емельянова:

— Как ты сказал? Лавр Кубарь?

— Да, я долго запоминал имя и фамилию.

— Продолжай.

— От этого Кубаря Толгаров узнал о кладе, найденном в Твери, о посылке за ним царского отряда под началом Ивана Кузнеца. Московский боярин удивился. Мол, а я-то тут при чем? Кубарь объяснил, что ключник Толгарова князя Емельян Горин — названый брат Козьмы Пурьяка. Дескать, боярин Воронов просит прислать его, чтобы тот организовал ему встречу с этим Пурьяком. У этого Козьмы, кстати, имеется дом на Москве. Он главенствует над шайкой, скрывающейся в Черном лесу.

— Так получается, что Пурьяк и есть Меченый, — проговорил Савельев.

— Да. Это Меченый. А Игнат Брыло ходит под ним.

— Дальше!..

— Толгаров не мог отказать Воронову и послал в Тверь своего ключника вместе с Кубарем. Горин устроил встречу. Воронов договорился с Пурьяком, что тот ограбит царский отряд и заберет сокровища в Черный лес, где они будут храниться до поры до времени. За содействие Воронов обещал Толгарову четверть всего клада. Вскоре, как ты знаешь, исчез отряд Кузнеца вместе с золотом, драгоценными камнями и иконой. Я привез для тебя список с признания Толгарова.

Савельев принял свиток, не стал его разворачивать, прошелся по палате и проговорил:

— Все сошлось.

— О чем это ты, князь? — спросил гонец.

— Так, о своем. Передай боярину Крылову, что мои служивые татары-ратники нашли место, где был уничтожен отряд Кузнеца. Кроме того, они обнаружили и тропы, ведущие к стану разбойников. Но для успешного завершения всего дела надо…

Савельев говорил довольно долго. Емельянов внимательно слушал его.

— Только так мы сможем и икону заполучить, и шайку извести, и Пурьяка с Вороновым взять, — подвел он итог. — Передай князю Крылову, что другого пути у меня нет. Он поймет. Государь поддержит. Для него главное — икона и зачинщики разбоя. Я с этим управлюсь.

— Но послушает ли Крылова князь Греков? Ведь его сюда послал сам государь!

— Послушает. Мы с тобой прямо сейчас пойдем к нему. Все будет так, как надо мне.

— Твое слово, князь, — закон для меня!

— Идем, покуда вельможи не легли спать. Ты уж потерпи с ужином и отдыхом.

— Потерплю, конечно. Я ведь все понимаю.

— Ну и хорошо.

В тот день Савельеву явно везло.

В гостевой зале до сих пор находились князья Микулинский и Греков. При них, прямо как по заказу, был боярин Воронов.

— У тебя что-то срочное, Дмитрий Владимирович? — спросил Микулинский.

— Да, вот гонец от князя Крылова. Он обязан огласить приказ, отданный самим государем. Грамота при нем, так что не сомневайтесь.

Вельможи переглянулись, потом Греков спросил:

— И что это за приказ?

Савельев кивнул Емельянову и сказал:

— Излагай, Петр.

Гонец достал из-за пазухи свиток, недавно врученный ему Дмитрием. Это была совсем другая грамота, та самая, которую Савельев получил от царя, но об этом знали только они.

Емельянов развернул документ и заговорил, для вида поглядывая в текст:

— Ввиду затягивания следствия и отсутствия каких-либо итогов работы князю Грекову и всем его людям велено до четырнадцатого августа покинуть Тверь и идти до постоялого двора, расположенного у села Каменка, которое лежит в пятидесяти верстах от Москвы. Конники Егора Осина оттуда уйдут к месту, которое будет указано отдельно. На смену им в тот же день прибудет другой отряд. Дружине князя Савельева тоже покинуть Тверь, идти в Новгород, двадцать первого августа быть там и поступить в распоряжение князя Морозова. Князю Грекову оставить своих бояр на постоялом дворе и тут же явиться к государю Ивану Васильевичу. Князю Микулинскому находиться в Твери и ожидать новых людей, которые продолжат следствие. Это все!