Владимир Поселягин - Сашка

– А это что? – стукнулся дед коленкой о тюк из брезента, теперь потирая ушибленное место.

– Это пулемёт, немцы его из-за дождя с крепления сняли. Тут ещё два ящика с патронами к нему. Ха, картонные ящики.

Мы перенесли на мою телегу ружьё, пулемёт в чехле, два автомата МП, один карабин с оптическим прицелом, боезапас ко всему этому, пару ящиков с гранатами, нашёлся даже новенький ППШ с двумя запасными барабанными магазинами. Осмотрев клеймо, я с изумлением узнал, что автомат произведён в сороковом году. Пилотная партия ещё до принятия на вооружение, ручная сборка, раритет. Это оружие я точно никому не отдам. Всё хорошо, вот только патронов к нему нет. Да и у меня к ТТ осталось всего семь патронов. Потом мы начали снимать канистры с бортов, их четыре было, по две с каждого борта. Хотя держатели ещё были. Три канистры с бензином, одна пустая, но мы в неё залили из бака «Ганомага». Забрали и довольно солидные запасы продовольствия, даже тент дед снял. После отогнали наши повозки, облили бронетранспортёр бензином и подожгли его. Дождь не дал нормально разгореться, но мотор полыхал и дымил, так что испортили машину, что есть гуд.

И мы погнали к селу, благо чуть позже качество полотна улучшилось, похоже, гравийка пошла. На въезде нас остановил пост. Наши. Мы сообщили, что видели застрявший немецкий бронетранспортёр, объехали его стороной, но немцев не видели. Сержант, старший на посту, сказал, что часа четыре назад немцы наскоком пытались проскочить, да огребли. Два мотоцикла бойцы укатили в расположение, остальные, расстрелянные, сбросили с дороги, поэтому мы их и не увидели. Мы проехали через село, а потом был железнодорожный переезд и мост.

На мосту нас осветили фонариками и бегло осмотрели, что везём, вернее, пытались, но наткнулись на четыре оскаленные собачьи морды, боец только отшатнулся. А когда заглянул под тент, младший братик как дал рёву… И мама с бабушкой тут же зашипели на бойца, так что тот махнул рукой: проезжайте. И мы застучали колёсами по настилу моста, а когда проехали, свернули с дороги и у кустарника встали. Я понимал, что останавливаться не следует, но дальше лошади не пойдут. Вон, они уже не обращали внимания на поводья, устало дышали, поводя боками. Пришлось под узды брать и вести пешком.

Мы распрягли коней, стреножили их, почистили и дали напиться, принеся воды от реки. Вскоре они уже пощипывали траву, а мы с дедом забрались под палатку. Тут тепло, собаки нагрели, и Димка спал, пригревшись. Даже ужинать не стали, не до еды было, слишком устали, отдохнуть надо.

Как вырубились с дедом, и не заметили, а едва начало рассветать, нас разбудила перестрелка, перешедшая в бой у села на другой стороне реки. Я ещё только пытался вылезти из-под тяжёлой, пропитавшейся влагой материи палатки, как к нам подбежал боец из охраны моста и передал приказ командира быстрее сваливать, немцы к селу подошли, а силы у наших и так небольшие. Легко сказать, сваливайте побыстрее. Это не такое и быстрое дело.

Дождь ночью закончился, в воздухе влаги уже не было, хотя дороги до сих пор раскисшие. Димка, соскочив с телеги, побежал в кусты, мы с дедом торопливо последовали за ним. Потом стали спешно запрягать лошадей. Пока остальные тоже справляли свои дела, мы с дедом очистили колёса от грязи и смазали оси. У деда была банка со смазкой, пахла как дёготь, но вроде не он. Пули уже свистели над головой, пара разрывов была в воде, когда мы, наконец выкатившись на дорогу и стегая лошадей, помчались от реки. И только через километр сбавили скорость, а через два уже двинули неспешным шагом. А буквально через полчаса после того, как мы отъехали от моста, сзади, дрогнув, раздался грохот взрыва.

– Это что? – спросил Димка, сидевший рядом.

– Мост взорвали.

– Ух ты…

Поднимающееся солнце сушило землю. Тент и палатку убирать мы не спешили, пусть тоже подсохнут. Шарик остался сидеть в телеге, а вот лайки бежали рядом, изучая окрестности. Лишь Белке чуть позже надоело, и она запрыгнула обратно. Вскоре нам попалась деревня, полная беженцев, в неё и заехали. Везде дымили трубы, судя по запаху, пекли хлеб, так что нам удалось купить горячий каравай, и мы все перекусили бутербродами. Собак покормили и двинули дальше, держа направление на псковско-московскую трассу. До неё километров пятьдесят осталось, а там уже пойдём на Москву не сворачивая.

Малышня с интересом поглядывала на беженцев. Тут с ходу можно определить, где городские, а где деревенские. Деревенские все в тёмной немаркой одежде, большинство в головных платках, что маленькие девочки, что женщины. А вот городские в сарафанах, зачастую с непокрытой головой. С сумочками или чемоданами. У деревенских только мешки со скарбом, у зажиточных ещё и телеги. Мы, похоже, к последним относились, даже с двумя транспортными средствами. Судя по взглядам немногочисленных мужиков, не по чину имеем, надо бы отобрать. Правда, наши псины ясно демонстрировали, что можно огрести.

Проехав от деревни километров семь, мы встали на обед. Тент и палатка уже подсохли, поэтому мы их свернули и убрали тюками. Пока готовился обед, дед из ивовых веток и тряпья соорудил люльку для младенца, главное, чтобы тот пылью не дышал. А её скоро много будет, дороги на глазах сохли, лужи испарялись, морило, становилось очень жарко.

Остановились мы у живописного и широкого озера, нашли песчаный пляжик, так что малышня побежала плескаться у берега. Марина отплыла подальше, а я аж на середину заплыл, ныряя и хохоча. Люблю воду, а в такую жару особенно. Когда стали созывать на обед, я нехотя погрёб к берегу, есть мне хотелось не меньше, чем купаться.

Когда обедали, я задумчиво осмотрелся и сказал:

– Останемся тут до завтра. Себя в порядок приведём, телеги, ну и постирушки устроим.

У малышни моё решение вызвало только восторг, они из озера и не вылезали бы. Да и я хотел порыбачить.

– А немцы? – спросила мама.

– Один день ничего не решит. Уйдём, – успокоил я её. – Кстати, деда, давай пулемёт достанем осмотрим. Я, когда ощупывал чехол, что-то странное нащупал, как-то он слабо похож на МГ-34. Ствол слишком толстый. Не похож на тот, что мы в коляске мотоцикла осматривали.

– Поглядим, – охотно согласился дед.

Поев, мы в окружении любопытной малышни достали тяжеленный тюк, как только под дождём да ещё скользким от влаги его закинули? Спустили на траву и расстегнули.

– О, «максим», – удивился я.

– Это МГ-08. У нас такой был, когда я в Германскую воевал, – сказал дед, ласково протирая ствол пулемёта. – На батарее трофейный был. Хороший аппарат. Однажды, когда к нам немцы с тыла подбирались, здорово он их прочесал. Отбились тогда. Потом бомбой с эроплана его накрыло, так и бросили… А колёсный станок где? Да ленты нужны. Ты брал?