Владимир Поселягин - Сашка

До наступления темноты мы взяли неплохой улов на четверых – полное ведро рыбы. Да и какой, сплошные карпы! Мелочь всю лайкам и Шарику отдали, которые с немалым удовольствием похрустели рыбкой. И естественно, на ужин была уха с душистой травкой. Ох, мы и насладились!.. Заодно, подумав, и я решил показать свои кулинарные способности. У нас было полмешка муки, мы кулеш из неё делали, такую мучную сытную похлёбку, а тут я замесил тесто на воде и соли и стал на сковороде жарить лепёшки. Ранее, в прошлой жизни, я это уже делал, на охоте или рыбалке, вот и повторил. Честно говоря, меня уже раздражало частое отсутствие хлеба, как и зависимость от деревень и сёл, где можно его купить. А тут легко самому жарить, всё просто. Оказалось, бабушка знала этот рецепт, но за последние годы сытной жизни успела подзабыть.

На следующее утро мы собрались. Телегу и повозку перед отъездом мы с дедом проверили, что нужно подремонтировали и подтянули. Меня немного беспокоило колесо на телеге, как бы менять не пришлось. С собой запаски не было, так что нужно покупать и проводить ремонт. Перед выездом обошли лагерь, внимательно глядя под ноги, так как прекрасно знали, что малышня что-нибудь да забудет или потеряет. Вот и в этот раз нашли одну ложку, судя по вычеканенным мной инициалам, Олину, и моток ниток с воткнутой иголкой. Их, похоже, Марина утеряла, это она замётывала разошедшийся шов на юбке у Луши. Вот и до неё дошло, а то хвасталась, что всегда, что берёт, кладёт на место! Так что заставили её пунцоветь.

Канонада, что ранее громыхала вдали, снова приблизилась. Блин, уйдём мы, наконец, от немцев или нет?! Но о проведённом дне отдыха у озера никто не жалел, и я в том числе. Всем был необходим этот отдых.

Сегодня толпы беженцев сопровождал не только рёв техники, но и пыль, поднимающаяся в воздух, что означало – дороги окончательно подсохли, значит, и нам придётся глотать эту пыль. Лучше уйти на просёлочные дороги. Путь заметно удлинится, но зато будет спокойнее. Для нас с маленьким ребёнком это предпочтительнее. Тем более отдельных беженцев особо не бомбят.

Удалясь от озера километров на пять, мы увидели, кого вчера бомбили немцы. Сидевшая рядом со мной Аня только охнула, рассматривая битую технику, пока я объезжал воронки. Убитых видно не было, всё же тяжёлое зрелище для детей, их похоронить успели, я видел аж три братские могилы в разных местах со свежей землёй. У повреждённой техники стояло несколько машин и работали технари. Видимо, снимали нужные узлы. Да уж… Понять их тоже можно. Удивительно, но факт: при валовом производстве танков в Советском Союзе не производились запасные части для этих танков. Я, когда узнал, был в шоке. Мне об этом капитан-танкист рассказал, который лежал в госпитале, где рожала мама и где я играл раненым. Тогда вопросов у меня было много. И бойцы с охоткой отвечали. Врать им на границе жизни и смерти смысла не было, так что я изрядно пополнил свой багаж знаний. Вот и узнал, что на несколько тысяч танков боеспособными были чуть больше половины. Остальные просто доноры, с них снимали запчасти, чтобы боевые машины могли сдвинуться с места. А когда подразделения покидали места дислокации, доноры оставались на месте, так что неистощимый источник запчастей для танкистов – это вот такие расстрелянные с воздуха колонны. Причём, самое интересное, запчасти с танков одной модели, но разных заводов, не подходили друг к другу. Да даже запчасти с одного завода, если попробовать перекинуть с одного танка на другой, то тут пятьдесят на пятьдесят. Никакого ГОСТа. Фактически получается, каждый танк уникален в своём роде и неповторим. Вот и возили техники с собой изрядный запас деталей и подгоняли их на места. Если не получалось, танк превращался в очередного донора. Вот такой принцип. И это если в тылу спокойно, если же он откатывается, о донорах обычно забывают. Тут же шла работа, значит, фронт пока стоит.

За те пять суток, что я провёл в госпитале, на моих глазах умерло порядка двадцати тяжелораненых, среди них был один генерал-майор. Сильный мужик, всё, что ниже живота, фактически отсутствовало, миной накрыло, разорвало, а крепился и как-то смог протянуть ещё несколько часов.

Тряхнув головой, развеивая воспоминания, я осмотрелся. По моим прикидкам, немцы раздолбали на узкой лесной дороге порядка двадцати танков. Из них штук семь в относительном порядке. В том смысле, что не горели. Лежали на боку или вверх гусеницами, некоторые без башен.

– А что это за танк? – спросила Аня, указав на перевёрнутый корпус без гусениц и башни.

– Тридцатьчетвёрка, – рассеянно ответил я. – Похоже, рядом упала тяжёлая бомба, вон как его в сторону отшвырнуло, содрав гусеницы и башню. Наверное, раз пять перевернуло, и если бы не эта полуупавшая сосна, так и дальше кувыркался бы.

Пока мы путешествовали, то не раз видели военные колонны, даже танковые начали встречаться, так что, указывая на разную технику, я учил своих, кто движется. Но сейчас корпус был так обезображен, что сестрёнка была в сомнении, вот я ей и прояснил момент, который видел отчётливо, как и след кувырков корпуса танка на земле.

– Жалко их, – вздохнула сестричка.

– Это да, неприятно смотреть на битую технику, особенно если она наша… О, смотри, разбитая зенитка. Буксируемая тридцатисемимиллиметровая.

– Мы такие уже видели, да?

– Да. Наверное, это она приголубила один из бомбардировщиков. Помнишь, когда те возвращались вчера, один сильно дымил левым мотором?

– Помню.

– Точно её работа.

Честно говоря, меня изрядно нервировало это движение по узкой дороге, я уже жалел, что всё же не съехал с нее и не въехал под тень леса. Немцам не трудно повторить налёт, и жертв будет много.

– Смотри, дорога, – указала Аня вправо, перекрёсток был метрах в тридцати от нас.

– Малоезженая, – сразу определил я. – Или на хутор ведёт, или на какую-нибудь лесопилку. Тут вопрос: есть с неё второй выезд или нет?

Передав поводья Ане, я достал карту и стал её изучать.

– О, смотри-ка, а у немцев эта дорога есть на карте. На смолокурню ведёт. Хм, и вторая дорога, что от смолокурни из леса идёт, тоже указана. Значит, поворачиваем.

Привстав и натягивая поводья, я смог повернуть Орешка вправо, никого не задавив, и мы свернули на дорогу к смолокурне. Дед сделал так же. Мы проехали по дороге метров сто пятьдесят, и я остановил свою телегу. Нужно поговорить, да и малышню выпустить, давно в туалет просились. Дорога была пуста, видимо, беженцев она не интересовала, но, судя по свежим следам, сюда всё же сворачивали одиночки и небольшие группы. Одна такая прошла часа два назад. Мужчина с явным косолапием, тяжеловесная женщина, и были следы гружёного велосипеда. Видимо, скарб на нём перевозили. Закончив изучать следы, у меня это меньше минуты заняло, я сам сбегал в кустики и вышел к деду, который осматривал копыта одного из своих коней.