Владимир Поселягин - Сашка

– Иванов, за мной, – скомандовал старшина и первым покинул кузов машины с винтовкой в руках.

За ним последовал один из пограничников, молодой парень, явно второго года службы, слишком всё справно на нём сидело, да и движения были как у опытного солдата. Стралей вернулся в кабину, и мы продолжили движение. В некоторых местах ветви и впрямь низко висели над дорогой, и проезжали мы там осторожно, в паре мест даже руками из кузова приподнимали их, чтобы нас не расцарапало.

Дед встретил нас на дороге. Тут лес расширялся, и водитель свернул к лагерю. Покинув кузов одним из первых, я сразу же стал командовать всеми, включая пограничников. Причём Шальский особо не возражал – здесь моя вотчина. Обед был готов, и наши уже поели. Сейчас чай пили. Так что бабушка с Мариной засуетились. У погранцов была своя посуда, и они, выстроившись к ведру, протягивали котелки Марине, которая половником разливала суп, он у нас сегодня мясной, с тушёнкой, я по запаху понял. Некоторые задумчиво поглядывали на неё и переводили взгляд на меня, явно сравнивая, мы же близнецы. Одного пограничника я отправил с пилой и топором назад к старшине, ещё одного – к смолокурне, чтобы охранял там всё. Им бабушка дала по ещё горячей лепёшке с копчёным салом, и те, жуя на ходу, ушли. Ну а мне вручили тарелку, и я сел рядом с оставшимися пограничниками обедать.

Ели молча и быстро, время утекало, это понимали все. Когда попили чай, старлей опросил женщин, освобождённых мной, постоянно хмурясь. В это время вернулся старшина с Ивановым и посланным к ним пограничником с инструментами. Он доложил, что на дороге действительно встала санитарная колонна из одиннадцати машин. Санитары уже расчищают дорогу. Также доложил об убитой девушке, местонахождение которой осмотрел. И старшина с Ивановым сели обедать, а мы со старлеем и его бойцами, оставив в лагере и водителя, которому я выдал две канистры с бензином для заправки, двинули к смолокурне.

Шальский оказался на удивление нудным в опросе командиром. Я буквально в красках описывал каждый свой шаг, а он всё записывал и даже зарисовывал. Его бойцы собирали оружие, осматривали тела и составляли список убитых и трофеев, два бойца, надев на лица повязки, изучали тела убитых в овраге. Оказалось, их там было двадцать семь, включая трёх детей. Никого не жалели. Было два военнослужащих. Их документы потом обнаружили среди вещей главаря. Один из пограничников прошёлся по следам лошадиных копыт и вернулся с тремя лошадьми, те, стреноженные, на соседней поляне паслись.

Чуть позже к нам присоединился старшина, который не менее внимательно осматривал те места, откуда я стрелял, и даже бегал смотреть, куда я попадал, изучая пулевые отверстия в досках амбара. Чем дальше, тем задумчивее становились оба командира, то и дело бросая на меня заинтересованные взгляды. Похоже, только сейчас они поверили, что всех бандитов действительно положил я. Сейчас бойцы копали ямы, чтобы схоронить бандитов и их жертвы. Даже на носилках принесли тело той убитой, что мы нашли первой.

Тут до смолокурни дошла санитарная колонна, причём оказалось, за ней шло ещё порядочно машин, как я понял, остатки дивизиона. Пока впереди прочищали дальнейший путь, я подошёл к военврачу. Показал всё-таки плечо. Тот осмотрел, ощупал и сказал, что у меня просто синяк, сам пройдёт. Успокоил, в общем.

Медики уехали. А вот инструменты мне не вернули, с санитарной колонной уехали. Чтобы я ещё раз… Хотя раненым помог быстрее лес пересечь, так что пусть уж.

– Всё, что было, рассказал, – наконец закончил я описание боя. – Дадите что?

– А что надо? – что-то дописывая в блокноте, поинтересовался Шальский.

– Патроны бы для ТТ. Сотни три, если не жалко.

– Выдай, – кивнул старлей старшине, убирая блокнот в планшет, и повернулся ко мне: – Мы сейчас погрузимся и уедем. Лошади и повозки нам не нужны. Заберёшь?

– Конечно. Справку о побитых бандитах дадите? Ну и то, что транспортные средства с лошадьми – это мои трофеи, законные.

– Не волнуйся, с этим проблем не возникнет. Ты тут отлично поработал, мы реально в восхищении. Я изучил и зарисовал все твои перемещения, так может двигаться только опытный боец, ветеран, с огромным практическим опытом. У тебя, я понимаю, его быть не может, поэтому ответь: как?

– Просто чуйка, природный дар, – пожал я плечами.

– Вполне возможно, отрицать не буду. Мои бойцы уже поговорили с твоей семьёй, я в курсе о перестрелке с бандитами, которые ограбили леспромхоз, и то, что ты после ранения потерял память. Учишься и познаёшь всё заново, но всё равно странно.

– Да, я согласен, но вот есть это, и всё. Ничего тут не сделаешь.

– Да я же не возражаю, – грустно улыбнулся старлей и, сняв фуражку, вытер платком мокрый от пота лоб. – Морит, наверное, дождь будет… Я хочу сказать, что, наоборот, рад, что ты такой есть. Молодец, так держать… Расскажи об Антоне, как вы познакомились.

– Да как. В госпитале. Я играл раненым. У меня гитара есть, пою свои песни. И общался с ними, много интересного узнал, очень много. Вот так и с Антоном говорили. Когда он умер, я не видел, вечером уходил в свой лагерь, был жив, утром пришёл, там уже другой лежит. Вот такие дела.

– О немцах расскажи.

Вернувшийся старшина тоже с не меньшим интересом выслушал в подробностях, как я положил мотоциклистов, а вот экипаж бронетранспортёра меня просто прощёлкал. Это оба командира понимали.

– А о самолётах почему не рассказываешь, о двух сбитых бомбардировщиках? Думаешь, мы не заинтересовались, откуда у тебя такой синячище на всё плечо?

– От сестричек узнали? – смутился я.

– Только и трещат об этом. Очень гордятся, – кивнул старшина.

Было такое, что уж теперь говорить. Стрелял из трофейного противотанкового ружья, что снял с бронетранспортёра. Я же снайпер, а те невысоко летели, даже километра не было. Прикинул скорость пули, сначала сделав пробный выстрел, рассчитал скорость самолётов, выставил прицел и стал стрелять по кабинам, в пилотов целил. Так и сбил двух. Жаль, остальных не достал, уже не мог стрелять. Они танкистов и разбомбили, наверняка видели на дороге. Здесь уже с левой руки стрелять пришлось.

– Видели… Видели и как бомбардировщики падали, только понять не могли, кто их сшиб, – хмыкнул старшина.

– Было бы патронов побольше, во всё, что с крестами летает, стрелял бы, а у меня мизер, только на крайний случай.

– Ясно, – вздохнул старлей.

Погранцы погрузили трофеи и, попрощавшись, уехали, ну и мы стали собираться, ночевать в этом мрачном лесу никто не хотел. Обе спасённые женщины остались с нами. Марина покатила к нашему лагерю обнаруженный велосипед, почти новенький, женский, а мы с дедом осмотрели лошадей, признав их годными, и возок с телегой. Столько транспортных средств, в принципе, нам не нужно было, но пока пригодятся. Разгрузим немного свои. Лайки крутились рядом, обнюхивая всё.