Максим Макеев - Московское боярство

— Государь, Рюрик тебе свой поклон передаёт, и по Болеславу сказал отдельно, правильно ты всё сделал, — мы сидели с Олегом в нашем актовом зале, — теперь боярином, как ты зовёшь, Ладимир стоит, он позже тоже подойдёт, по части расплаты за лодки. Ещё вот что Рюрик тебе передал…

Олег достал из-за пазухи свёрнутый пергамент. Я уже нормально разбирался в словенских чертах да резах, поэтому чтение не заняло много времени. Больше заняло обдумывание написанного. Рюрик прислал лично-официальное письмо. В нём были здравницы, спорные вопросы, вроде Болеслава, описаны были как решённые к всеобщему удовольствию, а потом были «плюшки». Сперва достаточно расплывчато были изложены предположения о том, что раз я под Яровитом хожу и тем кичусь, знать, воин добрый. Уточнил про новое слово у Олега. Оказалось, это бог такой, грозный и отмороженный на всю голову. Очень уж агрессивный, воинам такое нравиться. При этом — молодой, ранний, за весну отвечает. И с чего Рюрик взял, что я таким богам поклоняюсь? А, вот, дальше всё расписано.

Коли уж называюсь я «боярином», то есть вот тем самым фанатом Яровита, и страну свою зову «боярством», то есть подвластной этому молодому отморозку, надо бы такому человеку крышу иметь достойную, у более ответственных и старших товарищей. «Ибо Ярый, боярский, город Москва без князя быть не может» — так написано. На эту роль Рюрик предлагал себя. По сути, он описал мне нормальные такие феодальные отношения. Мол, он главный князь, я под ним буду «боярином». Слово, кстати, новое, мною введённое и не раз произнесённое при Олеге, в тексте тоже было. Очень оно легло хорошо на местную почву. Раз есть конунг-князь, то дружинник его доверенный, помоложе который, будет боярин, «ибо ярый», всё верно, подручный по воинскому дело он, получается. Своей волей Рюрик давал мне Новгородское боярство. То есть, предлагал включить Москву в пределы княжества его, а меня оставить наместником тут. Причём хитро так предлагал, зараза, вроде как я ему и не подчиняюсь, дань не плачу, войско не выставляю, не отчитываюсь, но на помощь при угрозе той же Ладоге я обязуюсь прийти «конно-людно-оружно». За это — право торговли по всем новгородским землям без сборов и пошлин, в чём мне дано крепкое княжеское слово. И лукавый такой вопрос, согласен ли я, или помочь надо, решение-то принять?

— Чего пишет, если не секрет? — прервал мои размышления Олег.

— Так а ты не читал? Ах да, печать же целая… — я задумался, одному решение принимать не хотелось, — Я со своими посовещаться должен, вечером давай опять встретимся.

Отправил Олега к его дружинникам и собрал своих подручных.

— Завёлся у меня друг по переписке, — начал я рассказывать содержание письма собравшимся, Буревою, Ториру, Святославу и Лису, — Рюрик зовут. Пишет, мол, будьте здоровы, проблем меж нами нет… Да-да, по Болеславу тоже всё ровно. И даёт он мне боярство Новгородское на следующих условиях…

Я пересказал своими словами содержимое письма, бланки о неразглашении все подписали заранее. Реакция была разной. Буревой со словами «Вот и ладушки!» успокоился, Торир прикидывать начал военную помощь Ладоге, Лис — торговые барыши считать. А вот Святослав, как и я, были в настроении достаточно мрачным.

— Нам предлагают лечь под Новгород, — прямо, без экивоков, заявил я.

— Как так?.. Вроде же только торговля да помощь военная, — удивились Торир с Буревоем.

— Только вот о своей помощи нам Рюрик ни словом не обмолвился, — помрачнел Лис, дошло до него.

— Да и это поначалу так, потом хуже может быть. Воинов разместить попросят, бабу какую под Сергея подложат, для скрепления союза… Ай! — за такие слова Зоряна, наш стенографист, огрела Святослава за такие слова пресс-папье.

— Вот-вот, бабу под меня подкладывать — себе дороже, — под всеобщий смех сказал я, — могу ни я, ни она до пенсии не дожить. Ладно, чуть расслабились, теперь надо что-то думать. Предлагаю вот что. Отказывать мы не будем, — мои приподнялись над табуретками, — пока. Надо бы переговоры провести, хоть вот так, по переписке. Условия-то княжеские хорошие по местным меркам. Но и не дело будет, если мы своих не выдвинем. Поэтому предлагаю в ответ написать письмо, официальное. В нем опишем наше видение ситуации, наше предложение, наши условия. Ну и спросим, тоже лукаво, согласен ли Рюрик?

— Только вот что мы ему в ответ на предложение боярства предложим?

— Орден, знамо дело, — я вспоминал, как в нашей истории раздавали безземельные дворянские звания иностранным королям, — Есть такой способ, дворянство, ну, статус в государстве, дать, без земли, прав, обязанностей, почётный титул. У нас титулов нет, поэтому будем орден давать.

— А что за орден?

— Ну тут выбор не велик — «Орден дружбы народов», — улыбнулся я, и сел писать черновик письма.

«Письмо запорожцев турецкому султану» писали до вечера, шуточки да смехуечки я из него изъял. А то мои мужики что-то развеселились сильно, Олег, вон, от письма того сидит ни жив ни мёртв, боится такое князю своему вести. Получилось в послании следующее. Мы, мол, люди гордые, нам только равноправные договора годятся. Поэтому, если уж помощь военная да торговля — то только взаимно, а за боярство спасибо. Мы же в свою очередь делаем тебя, князь Рюрик, кавалером Ордена Дружбы Народов первой степени. Пойдут тебе такие условия, или тоже помочь с решением надо? Положение об Ордене делали ещё неделю, как и саму «висюльку». Получилась она у нас медная, с напылением золотым, что из шитья барахла боярина Болеслава взяли. Орден был в виде некоего солнышка с кучей лучиков, внутри — маленькие серп и молот со звёздочкой, наш герб, получается. Эмалью залили частично его, на тыльной стороне порядковый номер выбили. Документы к ордену полагаются и статус носителя сей «висюльки» на территории России. По нему Рюрик может за счёт государства столоваться, с семьёй, но без дружины, жилье ему выделим, да право ношения личного оружия дадим. Такой вот пердимонокль, он нам под себя лечь предлагает, мы ему — переехать и работать у нас в Москве на казённых харчах. Надеюсь, шутку он оценит. Олег, например, не оценил, за голову хватается, просит не посылать с ним такое. Ничего, пусть Рюрик подумает, как со своим уставом в чужой монастырь лезть.

Мужики, что за лодками пришли уже освоились, лихо гоняли на наших судах по озеру, пытались тягать их руками по какому-то ручью, вроде как волок отрабатывали. Мы их за стенами крепости определили. Посуды выдали, палатки, печки-буржуйки, походные комплекты. Такое раньше только для Горшка делали, спальный мешок, котелок двойной, ложка, много других полезных мелочей, вроде скипидарных зажигалок да рюкзаков под это дело. Олег теперь просит всё это барахло воинам новгородским тоже выдать — уж очень понравилось. Оценили, выдали счёт. Если коротко, то ещё пару лет Гребцы будут вместо дани выкупать за животину снаряжение для людей Рюрика. Так и договорились. Тем более, что с переселенцами да дружинниками пришло и первое стадо овец, что вызвало необходимость сооружать новые постройки, временные, уже в каменной крепости. Под снаряжение же пришлось лодки чуть модернизировать, место определить для нового барахла. Вояки окончательно прозрели — по-богатому их отправляли обратно. Оружия, правда, просили нашего, стального. Но на то у нас запрет, мечи да топоры — только друзьям и только в подарок. Пусть думают, ограничение это торговое не секретное, знают о нём все.