Богдан Дорошин - В плену бессмертия [litres]

– Услуга. Мне необходимо, чтобы ты задействовал свои связи.

– С чего ты взял, что они у меня есть?

Столь грубую попытку увильнуть Герин оставил без внимания, да и Лаффе, поняв, как глупо звучат его слова, улыбнулся. Почти каждый в этом городе знал его имя, хотя вслух и не признавался в этом, а влиятельность преступного босса была притчей во языцех. Оран подошел к широкому столу, где покоились кипы документации и гроссбухи, а затем поинтересовался:

– Выпьешь чего-нибудь?

– Охотно. Что можешь предложить?

– Персиковое бренди. Хорошее пойло.

С этими словами Оран Лаффе достал из шкафа кувшин с тонким горлышком, вынул пробку и разлил крепкий напиток в два стакана из тонкого стекла. Поставил один перед гостем. Странник тут же пригубил угощение, а Лаффе удивился его беспечности. Конечно, травить посланника Мардука он не собирался, но ведь люди его профессии должны быть всегда начеку. А если бы в стакане был яд?

– Итак, чего именно ты от меня хочешь? – спросил Оран, внимательно поглядывая на гостя.

Уже спустя сутки после того, как Макс попал в сырую камеру, он начал ощущать, что сходит с ума. Его пожирали страхи, не раз и не два он кидался на решетку, матерясь и крича. Из убранства в его каземате была лишь солома на полу, через которую спина отчетливо ощущала холод, а также протекающее ведро и поломанный табурет. Но больше всего пугал абсолютный мрак, в котором приходилось находиться в любое время суток. Ради узников никто не жег свечей, а окон в подземелье не было.

Когда среди холода и непроглядной тьмы в углу начинали шевелиться крысы, Максим чувствовал себя хуже всего. Дрожал, хныкал, звал на помощь…

Но его никто не слышал. Для этих людей – проклятых средневековых извергов! – он был злоумышленником и, скорее всего, еретиком. Дознавателям хватило десяти минут общения с ним, чтобы понять, что их пленник – довольно странный. Оно и понятно. Макс был не в силах ответить ни на один их вопрос. Все, что он знал, так это язык, и никакой информации о Землях Скарга. Лишняя болтовня могла привести его в петлю, а потому он решил закрыть рот на замок, как рекомендовали американские фильмы. Мол, ни слова, пока не явится адвокат.

К сожалению, такой метод не возымел эффекта. Разозленные дознаватели просто избили Панина, причем он вскоре понял, что подобное здесь в порядке вещей. Уже в камере студент обнаружил, что у него сломаны нос и несколько пальцев на руке. Напоследок изуверы сообщили ему, что, как только в управу явится кто-то из братьев-инквизиторов, он запоет как миленький.

Надежда оставалась на Герина, но она таяла с каждым прожитым часом. Да и кто, собственно, он такой? Добрый волшебник из сказок? У странника, вероятно, свой путь, а Макс не мог предложить владельцу Глаза ничего такого, что тот бы не смог заполучить сам.

– Был бы у меня мой меч… – пробормотал Панин, свернувшись на соломе калачиком и вспоминая ту безграничную мощь, что лилась через его тело; и слезы сами наворачивались на глаза. – Ненавижу. Уроды!

За ним явились спустя двое суток, провели под конвоем по коридору, и молодой человек очутился в не очень большой комнате, где на стенах чадили факелы, а интерьер одним своим видом вызывал тошноту.

Поняв, где находится, Макс похолодел. Его словно привели в музей, основная задача которого заключалась в демонстрации древних орудий пыток, знакомых ему только по фильмам о Средневековье. Но в данном случае, похоже, ему предстояло опробовать их воздействие на своей шкуре. Посередине комнаты стояла массивная дыба. Помимо этого страшного инструмента Максим увидел «железную деву», колодки и стол с различными пыточными принадлежностями, по большей части – железными и остро заточенными.

Осознав, что ему предстоит, Панин не выдержал и закричал:

– Я не виноват! Отпустите меня, паршивые варвары! Отпустите!

Он начал рваться в стороны, но руки дознавателей оказались сильнее. После парочки увесистых ударов в живот Макс обвис в лапах своих мучителей, а уже через минуту его пристегивали к креслу. При этом правую ногу зажали между двумя плоскими досками, в щели между которыми вставили стальные клинья. Сквозь пелену страха Панин попытался припомнить, как называется это орудие пыток, но так и не смог.

– Итак, – брат-инквизитор сел напротив пленника, – приветствую тебя, дитя, в радушных стенах нашего славного подземелья. По запаху – а здесь, как ты мог заметить, воняет страхом и кровью – легко определить, что эта комната слышала больше признаний, чем иная исповедальня. Поначалу все лгут, но под конец… о-о-о… под конец всем хочется говорить правду. Но я очень недоверчивый. Уж прости.

Глаза Максима Панина были похожи на два блюдца, в которых отражался страх. В те мгновения он был подобен животному: никаких мыслей в голове, одни лишь инстинкты, гласящие, что выжить нужно любой ценой.

– Я… я все расскажу! Т-только не надо… не надо делать мне больно!

– Расскажешь? – искренне удивился брат-инквизитор. – Ну давай послушаем. Хотя… как я узна́ю, что ты говоришь правду?

– Я не стану лгать, клянусь!

– Так говорит каждый… хм… первый, кто находится в таком же положении, как и ты. Но практика показывает, что большинству есть что скрывать. Только боль, – кривой, видно, не раз сломанный палец инквизитора взвился вверх, – и она одна, может гарантировать чистосердечное признание.

– Что? Вы собрались пытать меня даже при условии, что я готов вам все рассказать?!

– Что такое телесные страдания для бессмертной души? – философски заметил истязатель, а потом обратился к кому-то, кого Макс не видел: – Молоток! Зажимы! Иглы! Клещи и расширитель! И если вас не затруднит, господа, положите раскаляться на угли ножовку…

От подобных слов желудок Панина взбунтовался, и парень опорожнил свой скудный завтрак себе же на грудь. Брат-инквизитор снисходительно рассмеялся, мол, и не такое случается. Ничего страшного.

Но ужас не отпускал. Черные пятна танцевали перед глазами, а когда молоток ударил о колышек и доски начали сжиматься вокруг ноги, сознание Макса провалилось в глубокую тьму.

– Значит, ты хочешь, чтобы я вытащил мальчишку? – уточнил Оран Лаффе. – Это будет непросто. Как ты знаешь, в дела Храма лучше не соваться, особенно если в деле замешаны инквизиторы. Эти фанатики на все горазды ради Эркалота и своей веры.

– Но ты ведь сможешь, не так ли? – Герин, он же Жнец, сидел на краю стола, потягивая бренди. Напиток действительно оказался неплохим, как и обещал хозяин. – Многие чиновники кормятся из твоего кармана.

– Оно-то так, да все они не только жадные, но и крепко держатся за свои должности. Чтобы выполнить твою просьбу, мне придется отвалить им немало золота. Очень немало.