Богдан Дорошин - В плену бессмертия [litres]

Ярость туманила глаза, и Макс наносил удар за ударом, стараясь выдерживать дистанцию. Его противники были совершенно ошеломлены незнакомой манерой боя, и камень раз за разом попадал куда надо. Через две минуты у крыльца уже лежали четыре тела: кто-то стонал, некто ругался, а из-под головы одного парня уже начинала растекаться кровавая лужа. Аксир же продолжал удерживать позицию, готовый нанести еще немало увечий, если на него попрут второй волной.

Но обошлось. Противники начали отступать, боязливо глядя на озлобленную физиономию Максима. Тот на мгновение представил, как он, должно быть, сейчас выглядит. Окровавленный, грязный, в крестьянском рубище. То еще зрелище. Бомж-людоед. Такая мысль почему-то рассмешила Панина, и он дико ухмыльнулся. А затем почувствовал, как сзади к нему кто-то подбирается. Недолго думая парень быстро развернулся и вновь атаковал камнем…

Предплечье пронзила боль, словно удар пришелся по железу. Приглядевшись, Макс понял, что почти угадал: сгоряча он залепил какому-то рыцарю по нагруднику. Несмотря на довольно увесистый удар, мужчина даже не пошатнулся, а лишь гневно взглянул на молодого человека. Панин же увидел процессию из всадников, подъехавших к трактиру. В горячке боя он попросту не заметил их, хотя численностью они напоминали большой кавалерийский разъезд. Человек тридцать, если не больше!

Сразу же засосало под ложечкой, а руки сами потянулись вверх, попутно выбрасывая камень. «Похоже, местные власти», – запаниковало сознание.

– Я случайно… Клянусь! – произнес Макс на том наречии, которому его выучил Герин посредством Глаза.

Но на него не обратили внимания. Рыцарь, которого так некстати долбанул камнем новоявленный Аксир, продолжил идти вперед, попутно с силой оттолкнув со своего пути грязного крестьянина. Макс полетел обратно на землю, больно ударившись локтем. Сдерживая проклятия, он отполз в сторону и, не поднимаясь, стал следить за развитием событий.

– Чернь! – громогласно возвестил рыцарь. – Именем Эркалота и его служителей, доношу до ведома всей округи волю Господа нашего! Кто здесь главный?

Спустя непродолжительное время из трактира выбралась толстуха-хозяйка, подобострастно кланяясь и приподнимая грязные юбки.

– Ох ёй, милостивый господин… господа, очень приятно видать вас тута! Уж к столу не откажетесь присесть?

– Ты хозяйка? – спросил рыцарь холодно.

– А кто ж еще? Мужик мой давно в пуху лежит, хозяйство ток на мой горб оставил. Тяжко мне тута…

– Молчать!

Женщина закрыла рот, и даже стонущие на земле, поверженные камнем Панина, притихли. Рыцарь между тем выудил откуда-то из-под доспеха пергамент, развернул его и начал читать:

– Именем Господа нашего Эркалота, Владыки Света и Добродетели, объявляется поиск и поимка злых еретиков и иных отступников. Коль есть среди вас, смертные дети Его, таковые, то немедля выступите вперед, дабы душа ваша не замаралась деяниями тела! Коль нету, но знаете вы тех, кто в ереси погряз, обязаны донести вы о грешниках и тварях подлых, отбросивших учения истинной веры! Кара страшная ждет отступников! Сперва на земле, судом мирским, а после – на небесах! Разнесите же эту весть, и пусть трепещут неверные от мысли, что вскоре их настигнет гнев божий!

Читал рыцарь зычно и с выражением, явно не первый раз за день. Скорее всего, этот разъезд движется из самого Арсдана, донося политику партии до рабочего класса. Захотелось фыркнуть, но тело так болело, что Панин передумал. Убогий рваный мир. И почему его занесло именно сюда, а не, скажем, в эпоху высоких технологий или состоявшуюся утопию?

Спрятав пергамент, рыцарь обвел взглядом людей, собравшихся у трактира, и поинтересовался:

– Есть ли среди вас те, кто водится с силами зла?

Крестьяне начали шушукаться между собой, обмениваясь подозрениями насчет соседей, но обвинить они решили, разумеется, Максима, в которого ткнул пальцем кто-то из толпы:

– А вон он, милостивый господин! Не отседова прибыл, точно говорю я вам, кумекает так, словно бес в нема брюхо греет. Явно одержимый. Вона че учудил!

Доносчик посторонился и продемонстрировал пострадавших пьяниц. Некоторые уже благополучно похрапывали, но одному явно не поздоровилось: лужа крови из-под головы дошла до первой ступеньки крыльца. Панин неожиданно почувствовал, что этот мир может быть еще более негостеприимным, чем казалось изначально. Не хватало еще, чтобы его повесили на ближайшем суку за «тяжкие телесные».

Или на костре спалили как еретика и отступника. Ведь он совершенно не разбирается в местной религии, а значит, доказать, что он правоверный обыватель, вряд ли получится. Но тогда что? Бежать? От конных не скроешься, да и местность незнакомая. Герина носит черт знает где, а на собственные силы нечего и надеяться. Одно дело дать отпор пьяному быдлу, и совсем другое – геройствовать против вооруженных всадников. Вот если бы при нем был чудо-меч той девчонки…

– Встань! – рявкнул рыцарь, обращаясь к Максиму. – Из какой ты деревни и как тебя зовут?

– Я… эмм… Аксир, сын Аксира, а прибыл я… хм… откуда же я прибыл?..

– Блаженный? – прищурился рыцарь, положа руку на эфес меча.

Макс уже хотел было ухватиться за эту ниточку, начав изображать из себя дурачка, но откуда-то из-за спины послышался женский голос:

– Блаженные не умеют так разговаривать, Бартир. Его речь до этого была чистой, и хоть он одет как крестьянин, вряд ли таковым является.

Панин перевел взгляд на говорившую и на секунду обомлел. Таких красивых девушек он не видел уже давно. Блондинка, молодая, если не сказать – юная. С голубыми, небесного цвета глазами и стройным станом. В отличие от рыцарей, в сопровождении которых она прибыла, девушка не была закована в броню, тяжести доспеха предпочитая легкий дорожный костюм. А еще от нее словно бы исходила какая-то сила, заставляющая сердце биться чаще. Макс поймал себя на том, что залюбовался этой прекрасной незнакомкой, но наваждение быстро схлынуло, когда он вспомнил, в какой ситуации находится.

– Леди Астор? – нахмурился рыцарь. – В вашем вмешательстве нет никакой необходимости, госпожа.

– Да еретик же он! Точно вам говорят! – выкрикнула со своего порога хозяйка постоялого двора, и ее недружно поддержали крестьяне. – Сами видали, как дым он из пасти валил, как иной раз из очага!

Леди Астор и рыцарь Бартир взглянули на простолюдинку с должным презрением, но и на Максима поглядывали так, словно его зубы могли оказаться смертельно ядовитыми. Окровавленный и перемазанный навозом, в котором он извалялся во время драки, юноша выглядел как типичный представитель черни. С той только разницей, что благодаря Герину умел разговаривать (а также читать и писать) на нескольких языках, не коверкая лишний раз слова. А это внушало подозрения.