Владимир Рутковский - Сторожевая застава

Муровец благодарно улыбался в длинные свои усы и налегал на рало с такой силой, что над могучим тяжеловозом только пар клубился.

Борьбу Илья Муровец откровенно презирал. Хотя дед Овсей утверждал, якобы раньше Илья боролся охотно. Еще тогда, когда не отличался особенной силой.

Вот и сейчас Муровец на своем очень высоком коне неспешно въехал в Городище. Конь покосил на Витька лакомыми глазами — видимо, надеялся на гостинец. Однако Илья похлопал своего четвероногого товарища по гриве и укоризненно заметил:

— Тебя сегодня мало кормили? Лопнешь скоро. Конь трепанул ухом. Толи отмахивался от надоедливых слепней, толи от слов хозяина. Потом пошел своей привычной дорогой в холодок под разлогим вязом.

— Ау, дядь Илька! — раздался задиристый голос Олешка, который только что бросил на траву еще одного дружинника — Побороться не хотите?

— Да ну тебя! — отмахнулся Муровец — Тоже мне борец нашелся.

— А вот и борец — не утихал Олешко — Хотите, и вас уложу на землю?

— Ты? — искренне удивился великан — Меня?

— Ага — подтвердил Попович — Вас. Есть такой, как его… прием. Мне Мирко его показал.

— Ну, если уж Мирко стал твоим учителем — развеселился Муровец — тогда, конечно…

Он слез из коня, расправил плечи и несколько раз взмахнул будто ветряк тяжелыми ручищами.

— Что же, показывай, чему научил тебя тот малец — прогудел он и стал против Олешка.

Однако Попович сразу показывать Витькин прием не торопился. Он ловко избегал сильных объятий Муровца и словно слепень кружил вокруг великана. Попович выжидал удобного момента. Наконец, когда у Муровца лопнуло терпение и он решительно двинул вперед, чтобы сцапать вертлявого Поповича, Олешко молниеносно нырнул ему под руку, развернулся, подставил свое плечо — и Муровец неуклюже, словно запнувшись о колоду, брякнул на траву.

Дружинники лишь охнули. Потом прозвучал осторожный смешок.

Какой-то миг Муровец лежал нерушимо, будто осознавая, что с ним произошло. Тогда поднялся с земли.

— Ну, я тебе сейчас… — медленно сказал он и двинулся к Поповичу.

Олешко попятился. Видимо, ему очень не понравилось выражение лица побежденного великана.

— Дядька, мы так не договаривались — предостерегающе сказал он. И вдруг ринулся наутек.

Глухо загудела земля — то рванул за беглецом Илья Муровец. Трижды оббегали они вокруг гранитной глыбы, обогнули сторожевую башню и опять очутились посреди дворика. Отсюда Олешко стрелой помчался к плотной группе дружинников, надеясь, что кто-то из них остановит разозленного великана. Однако группа разлетелась по сторонам, будто стая напуганных куропаток… А Илья уже трудно гремел за вратами и ни на шаг не отставал от своего молодого и неосмотрительного противника.

— Я ж тебе сейчас… — донеслось до дружинников. Вскоре противники исчезли в заросшей лозами ложбине. А за какой-то миг оттуда долетел приглушенный Олешков вскрик и несколько громких, будто плеснула хвостом здоровенная рыбина, всплесков. Когда Витька, обогнав взрослых, первый скатился в ложбину — он увидел Илью Муровца, с виноватым видом возвышающегося над Поповичем. А тот, болезненно морщась, пытался разогнуться. Он осторожно притрагивался правицей к тому месту, которое было ниже спины.

— Ну разве ж так можно… — простонал Олешко — Вы ж, дядька, едва лепешку из меня не сделали.

— Да я же не хотел — оправдывался Муровец — обозлил ты меня, Олешко.

Попович увидел Витьку и вымучено улыбнулся.

— Эх ты — сказал он — научил на мою голову.

— Не на голову — возразил Муровец — не на голову, а на другое место. На то, откуда ноги растут.

Витька разобрал смех. Парень едва сдерживался. Он даже заслонил рот ладонью, чтобы не захохотать. Кто его знает — а вдруг Олешко разозлиться, как только что дядь Илька? И тогда неизвестно, что заболит у Витька…

Однако первым засмеялся не он, а сам Попович.

— Ну, дядька! Не знал, что вы так бегаете! Думал, драпану если что, попробуйте догнать. А оно ишь как вышло.

В тоже мгновение дорогой пролетел всадник. С его коня летели лоскуты пены.

— Половцы! — хрипло орал всадник — Половцы подходят!

Илья Муровец присел на обрубок дубовой колоды. Олешко примостился было рядом с ним, однако сразу же сделал гримасу и поднялся на ноги. Видимо, сидеть ему было неудобно.

Дружинники плотным кругом окружили гонца. Известие о внезапном появлении степных орд их нисколько не встревожило. Напротив, лица дружинников были возбуждены.

— Наконец — сказал кто-то из них — а то кони уже застоялись.

Один лишь дед Овсей не скрывал тревоги.

— Чего доброго, через них еще рожь осыплется — бубнил вон.

Гонца Витька знал. Это был Жила — тот, кто не пустил его к Змеевой норе.

— Ну, рассказывай — велел Жиле Муровец.

Гонец рассказал, что в степи между Пслом и Сулой сторожевые разъезды обнаружили несколько больших половецких орд. Одна исподтишка пробирается в сторону Римова и, похоже, будет не позже завтрашнего дня.

— Разведывают — выразил предположение дед Овсей.

Илья Муровец в знак согласия кивнул головой.

— Готовьтесь к битве — коротко велел он дружинникам — и надо разослать гонцов по близлежащим селам.

Засуетился, забурлил Римов и его околицы. Во все концы вихрем полетели вооруженные всадники. Над хатами поднялись дымы. Запахло жарким и свежим хлебом.

Олешко велел Витьке не отходить от него ни на шаг. Кривясь, сел в седло. Они выехали за врата, поднялись к поселку и медленно направились улицей.

То из одного, то из другого дворища доносился торопливый металлический перезвон: мужчины точили оружие. Какой-то древний дед, кривой на правый бок, уже испытывал свой меч — косил им будяки у ворот. Увидев Олешка, прекратил войну с сорняками и кивнул головой.

Олешко вежливо поклонился старому.

— Что там слыхивать? — спросил дед — Далеко те нечестивцы?

— Недавно будто близко были — ответил Олешко — но как услышали, что вы взялись за меч — бросились прочь.

— Тьфу — обиделся на это дед — язык у тебя как помело.

Олешко захохотал и натянул повод. Когда они отъехали, Витька сказал:

— Слушай, Олешко… давно хотел тебя спросить. Все дружинники ходят с длинными чубами, а ты нет. Почему?

— Еще не дорос — беззаботно ответил Олешко — Вот стукнет мне двадцать лет, тогда и отращу чуб-оселедец!

— А зачем он тебе?

— Ну как же! Это знак того, что я княжеский дружинник, а не какой-то бродяга. Эти чубы, Мирко, еще наш давний князь Святослав со своими дружинами носил, вот! А еще он сережку в ухе имел…