Владимир Рутковский - Сторожевая застава

Вокруг костра покатились от хохота.

Уже смеркалось, когда к костру подъехал старый половец. Он что-то коротко приказал Смокве, и тот поднялся на ноги. Он перебросил пленника через коня как мешок, сел сам и медленно тронулся вслед за стариком.

Остановились они около просторной палатки. Неподалеку полулежал на кошме молодой половец с сытым розовым лицом.

Смоква соскочил с коня и поклонился ему почти до земли.

Розовощекий половец сказал Смокве несколько слов. Тот приложил руку к сердцу. Тогда розовощекий добыл из складок одежды вышитый кошелек, вытряс из него несколько монет и бросил их Смокве. Тот ловко поймал их в воздухе и, низко кланяясь, отошел в темноту.

Розовощекий юнец, очевидно, был в этой орде главным. К нему обращались лишь с поклонами. Он же в ответ лениво кивал головой. Да и то, когда считал нужным.

О Витьке розовощекий как будто забыл. Лишь немного погодя коротко задержал на нем свой взгляд, что-то прокаркал — и в то же мгновение сильный толчок в спину свалил парня на землю.

— Светлый Андак, сын славного хана Курныча, не любит, когда на него таращат глаза — услышал Витька за собой.

Светлый Андак довольно качнул головой и принялся цедить из серебряной чаши белую жидкость.

Свечерело. К костру отовсюду надвигался туман. На небо высыпали первые звезды. Иногда из-за холмов в долину прорывался холодный ветер, и Витька зябко ежился. От жажды его уста покрылись корками и стали жесткими как наждак.

А розовощекий все цедил из своей чаши. Наконец, отставил чашу и ее подхватил загоревший до черноты половец высокого роста. Розовощекий вытер рукавом жирные уста и обратил взгляд на Витьку. Что-то спросил.

— Светлый Андак, сын славного хана Курныча, хочет знать, большая ли сейчас дружина в Римове? — послышался пронзительный голос загоревшего половца.

Витька молчал.

— Ну? — склонился над ним переводчик — Почему не отвечаешь?

— Вы же сами все видели — ответил Витька.

Светлый Андак недовольно нахмурил брови, и переводчик изо всех сил огрел парня плетью. Из Витькиной груди вырвался стон.

— Светлому Андаку надо отвечать вежливо и быстро…

Вдруг лицо в светлого Андака прояснело. Он что-то сказал переводчику и захохотал.

— Это грязный щенок думает — вел переводчик — якобы Илья Муровец нас разбил. Это подлая ложь. Мы не о победе думали. Нам нужно было лишь узнать, какие силы у переяславского князя. И где они. Не в лесах ли вокруг Римова? Ну, почему молчишь?

Светлый Андак мигнул бровью — и плетка опять обвилась вокруг Витьки.

— Ой! Не знаю… — ответил Витька.

— Ты не знаешь? — удивился переводчик. — Ты, интересный до всего мальчишка — и не знаешь? Неправда, дети все знают.

И опять свистнула плетка. Витька ухватился за щеку и стиснул зубы. Что он должен был сказать? Что у Ильи Муровца лишь полтораста дружинников, а то все парни и дядки с косами и булавами? И что никаких княжеских войск вокруг Римова нет? Тогда этот Андак позовет других ордынцев — и половцы сегодня же вместе навалятся на Римов, пойдут дальше на Переяслав, а, возможно, даже на Киев…

А виновен в этом будет он, Витька Бубненко…

— Что, опять остолбенел? — угрожающе спросил толкователь — Может, прижечь язык?

Один из половцев выхватил из очага тлеющую головешку. Витька уставился на нее напуганным взглядом.

— Я… я и действительно ничего не знаю… — выжал он из себя — Я… я лишь недавно там появился.

— Вот как — нехорошо улыбнулся переводчик — И откуда же ты появился?

Вдруг в группе половцев произошло какое-то движение. Вперед протеснился летний воин и воззрился на пленника. Это был тот же половец, который гнался за Витькой к самой пещере, а потом с перепуганным визгом дал стрекача от фонарика.

— Кажется, этот пленник вылез из Змеевой норы — сказал половец. Еще раз пристально осмотрел Витьку и подтвердил — Да, это именно он.

Половцы как один отшатнулись от пленного. На толкователя ни с того ни с сего напала икота. Светлый Андак взвился на ноги так быстро, будто случайно присел на пчелу, и она только что его ужалила.

— Ты — от Змея?! — пораженно воскликнул он — Из норы?!

Витька невольно кивнул головой. Это же замечательно! Если даже храбрый Олешко держался в начале в подальше от него, а этот половец орал как сумасшедший то, видимо, и другие половцы боятся Змея не меньше.

— Да — сказал Витька — я его… невольник. Змей послал меня на разведку.

— Зачем?

— Ну, чтобы это… узнать, где больше людей. Ему лень гоняться за одним человеком.

Половцы перепугано закрутили головами. Видимо, хотели убедиться, не подкрадывается ли случайно к ним страшное чудище.

— И где же тот Змей сейчас?

— Он… Олешко Попович его пленил, вот как! Правда-правда — закивал Витька, заметив, как недоверчиво глянул на него Андак — Змей как раз выставил голову из норы. Олешко к нему подкрался и накинул петлю на шею.

— Так почему же тогда твой Олешко не выпустил Змея на нас? — спросил переводчик, не ожидая, пока этим заинтересуется светлый сын половецкого хана Курныча.

— А зачем? Я только слышал, как Илья Муровец говорил Олешку, что они с вами и без Змея управятся. А Змея они скрыли на тот случай, когда им придется не до шуток.

— И где сейчас тот Змей?

— Ну… в норе. Он же привязан. Ему есть возят. Трех волов ежедневно — лгал Витька дальше.

— Гм-мм… Три вола… — это сказал уже Андак, перейдя на понятный Витьке язык.

— Развяжите его! — велел он воинам — И дайте ему кумысу.

Витька жадно припал к чаше с белой жидкостью. Холодный, чуть кисловатый кумыс оказался таким целебным, что и усталость и жажду будто языком слизало. Даже боль от ударов — и та начала стихать.

— А теперь рассказывай о Змее — потребовал светлый Андак. — Какой он — очень большой?

Витька утвердительно кивнул головой.

— Величиной с коня? — не утихал Андак.

Витька ответил не сразу. Каков же Змей в действительности? Тогда вспомнил, как весело лгал о Змее Олешко и сказал:

— Намного больше. В длину он — как вот то дерево высотой.

Половцы дружно воззрились на дерево, будто впервые его увидели.

— А толщиной он будет, как семь жеребцов — выдумывал дальше Витька — и ревет как трактор.

— Как кто? — быстро переспросил Андак.

— Как сто бугаев — быстро поправился Витка — и глаз у него блестит, как солнце. Когда с близкого расстояния глянет на кого-то — тот загорается, как бабочка…

Толкователя задергало. Видимо, он представил себя бабочкой.

— А сколько нужно воинов, чтобы побороть твоего Змея? — спросил Андак — Десять? Двадцать?

Витька сделал вид, будто напряженно рассуждает.

— О, нет, видимо, больше — сказал он — когда разозлиться, то больше. Намного больше.