Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники [litres]

Велесов неслышно что-то пробормотал. Пистолет ходил у него в руке ходуном. Андрей подошел вплотную выкрутил оружие из безвольных пальцев.

Входная дверь скрипнула, Андрей обернулся. Пистолеты он держал в обеих руках: в правой «ПСМ» Кременецкого, в левой велесовский «браунинг».

– Мы, кажется, успели вовремя, господа… – заметил великий князь, входя в «лабораторию». – Только, умоляю вас, Андрей Константинович, осторожнее! Не перестреляйте нас невзначай… а лучше сделаем так: поручик, – он кивнул Лобанову-Ростовскому, – сейчас соберет все оружие.

Происходящее скачком переместилось куда-то за грань реальности. Звуки тонули в глухом шуме, накатывавшем с неотвратимостью морского прилива. Сердце отвечало глухо, неровными толчками, ударяя в ребра…

«…Помираю, что ли? Фу ты, как не вовремя…»

Комната вокруг поплыла, закачалась. Андрей с трудом удержался на ногах и не почувствовал, как авиатор осторожно избавил его от пистолетов.

Великий князь склонился к раненому. Коля Михеев, матерясь сквозь зубы, отдирал от полы рубахи полосу бязи.

Николай Николаевич поднял голову. На лице его ясно читалась тревога.

– Пошлите, наконец, за врачом! Вы что, не видите, он сейчас кровью истечет!

Резкий окрик привел Андрея в себя. Он помотал головой, прогоняя остатки одури, и потащил из кармана рацию.

– У меня приказ, – отрезал Кременецкий. – Обеспечить выполнение программы любой ценой. И я этот приказ выполню.

Вместе с медиком с «Адаманта» прибыли полтора десятка моряков в бронежилетах и с автоматами и сразу оцепили барак с установкой.

В стороне, метрах в двухстах, на узкой проселочной дороге стоял «Фарман». Вот, значит, откуда взялись и великий князь, и Зарин с поручиком. Что ж, вовремя – еще чуть-чуть, и в лаборатории началась бы большая пальба.

Николай Николаевич учтиво кивнул.

– Приказ есть приказ. Я вас понимаю, господин капитан первого ранга, но и вы нас поймите. Господин Велесов прав, все это касается и нас.

Кременецкий пожал плечами.

– Позвольте, Ваше Высочество?

Что-то быстро Серега-то отошел, подумал Андрей. Будто и не было никакой пальбы.

– Те, кто отдавал приказ, не знали об открытиях Рогачева. И вообще, как можно принимать решение, не увидев все это собственными глазами?

– У меня приказ. – Кременецкий наклонил голову. – В конце концов, ничего необратимого не произойдет. Груздев все изучит, а мы пока…

– Этого я и боюсь! – фальцетом выкрикнул Велесов. Андрей взял его за локоть и почувствовал, как обмякли под пальцами напряженные мускулы.

– Этого я и боюсь. Профессор Груздев… он фанатик науки. Он жаждет одного – пробить тоннель в будущее. А если это сделать, сюда они больше не попадут.

– «Они» – это ваши соотечественники? – уточнил Зарин. Командир «Алмаза» стоял рядом с великим князем. На военные приготовления «потомков» он косился весьма неодобрительно.

– Именно! Закон мироздания: нельзя вернуться в прошлое той же самой «мировой линии».

– У меня приказ, – упрямо повторил Кременецкий. – Пусть решает руководство.

– Как-то это слишком… заумно, Сергей Борисович, – поморщился великий князь. – «Мировые линии», прошлое, будущее… Боюсь, мне не хватает образования. Но вот что я хочу предложить. Эта ваша…

– Червоточина.

– Отвратительное слово. Так вот, эта ваша червоточина может, вместо того чтобы доставить сюда Груздева, отправить нас к вам?

Андрей услышал, как со стуком отвалилась его челюсть.

«…Ай да великий князь!..»

– Вы хотите попасть в двадцать первый век, Ваше Высочество? – свистящим шепотом произнес Зарин. – Но зачем?

– Господин капитан первого ранга прав – приказы надо выполнять. Им ведь приказано провести испытание этого устройства?

Кременецкий кивнул. Он тоже был ошарашен и не пытался этого скрывать.

– Но ведь и господина Велесова можно понять! В конце концов, могут открыться новые обстоятельства… В программу ведь можно внести некоторые изменения?

– Запустить Перенос в другую сторону? – прохрипел Рогачев. Возившийся с ним медик пытался протестовать, но Валентин только отмахнулся.

– Думаете, там будут слушать этого буйнопомешанного? – Он кивнул на Велесова. – Как бы не так! Ему и слова сказать не дадут, арестуют и все!

– А мне дадут? – улыбнулся великий князь. – И к тому же мой опыт подсказывает: с любым по-настоящему важным делом надо обращаться на самый верх. Мне рассказывали о правителе вашей России – это весьма решительный, твердый и вместе с тем осторожный и благоразумный господин. Думаю, он выслушает и господина Велесова, и его… кхм… визави и примет верное решение.

– Но ему и так обо всем докладывают…

– Одно дело – доклад, подготовленный чиновником, – тонко усмехнулся великий князь, – и совсем другое – беседа с теми, кто побывал в гуще событий. Или вы опасаетесь, что меня сочтут недостаточно важной персоной для беседы с вашим президентом?

– Мне довелось с ним пообщаться, – заметил Зарин. – Уверен, он захочет с вами встретиться.

– Вот видите! Итак, мы с контр-адмиралом, эти двое господ, – он кивнул Велесову с Андреем, – и, разумеется, вы, господин Рогачев. Пусть ваш президент выслушает всех, прежде чем что-то решать.

Велесов дернулся.

– А если он согласится с Груздевым?

– Тогда и говорить не о чем. Вы мечтали об объединении усилий, не так ли? А что за объединение, если одна из сторон против? Нет, Сергей Борисович, если бы вы испортили это устройство, вместо объединения мы получили бы лишь взаимные обиды и недоверие.

Громко запищал зуммер. Рогачев выругался и, скривившись от боли в простреленном плече, заковылял к пульту, с раздражением оттолкнув кинувшихся на помощь медика и Адашева.

– Семнадцать минут до выхода на режим. Решайте. Я – за.

Кременецкий откашлялся.

– Ваше Высочество, вы меня убедили.

– Меня тут никто не спрашивает, – шепнул Андрей, придвинувшись поближе к Велесову. – Но я тоже согласен. И учти, Валентина ты теперь по гроб жизни должен поить натуральным «Шустовским».

– Так его еще нет, – тоже шепотом отозвался Велесов. – Шустов купит коньячный завод в девяносто девятом, а торговая марка появится еще через год, после Всемирной выставки в Париже.

– Я с вас смеюсь, как говорила тетя Песя с Молдаванки. Ты попаданец, или где? Вот и ускорь это дело. Что-что, а хороший коньяк в любом веке пригодится!

Очередной линкор ударил бортовым залпом. Облако дыма затянуло трехдечную махину целиком, над белой ватной пеленой виднелись только мачты. Реи с правильными интервалами усеяны матросами в одинаковых белых робах; они неслышно орут, размахивают бескозырками, и над головами, в вышине трепещут гирлянды флагов расцвечивания.