Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники [litres]

Болгария, воодушевленная успехами «братушек», полыхнула от края до края. В Варну потянулись ходоки, гонцы, делегаты от повстанческих вождей, жаждавших трофейного оружия и огнеприпасов. Им не отказывали, и скоро отряды патриотов, вооруженные британскими нарезными ружьями и льежскими штуцерами, стали громить турок от Тырнова и Пловдива, до Кыркларели, старинного болгарского Лозенграда.

«Корпус Свободы» принца Наполеона (еще в Марселе объявившего себя первым консулом Третьей республики) в десяти переходах от Парижа. Войска переходят на его сторону.

Париж взбудоражен появлением на Сене русской летательной машины. Полагают, на ней был вывезен за пределы страны свергнутый император, которого недавно похитили чуть ли не из зала суда.

Сообщение подоспело к десерту, когда буфетчики выставляли на стол мускат и коньяк. Зарин, перечитав листок, отпустил дежурного радиотелеграфиста и задумался.

– Что-то случилось, Алексей Сергеевич? – осторожно осведомился Лобанов-Ростовский. Он, на правах близкого приятеля великого князя, сидел рядом с командиром.

– Похоже да, голубчик. Надо бы это обсудить приватно. Вы задержитесь после обеда…

Он положил на блюдце вилку, встал, откашлялся. Намек был понят: кают-компания наполнилась стуком передвигаемых стульев и звоном столовых приборов.

Зарин вынул из кармана давешний листок.

– Кременецкий сообщает с «Адаманта»: господин Рогачев – он у «потомков» главный по науке, если кто запамятовал, – намеревается сегодня установить эту… как ее…

– Воронку Переноса? – подсказал Лобанов-Ростовский.

– Да, спасибо, голубчик. Сегодня вечером к нам прибудет вторая экспедиция. Та самая, о которой предупреждал Груздев.

Великий князь удивленно поднял брови.

– Признаться, я не понимаю… почему господа Кременецкий и Велесов не сочли нужным поставить нас в известность заранее? Согласитесь, все же нерядовое событие…

– Может, это пробное включение? – предположил поручик. – Валентин… господин Рогачев проверит установку, а по-настоящему экспедиция прибудет позднее?

За время «круиза» на «Морском быке» авиатор нахватался у Велесова кое-какой терминологии.

– Возможно, возможно… И все же я предпочел бы оказаться там. В центре, так сказать, событий.

– Вряд ли это возможно, Ваше Высочество. – Зарин сверился с радиограммой. – Рогачев запустит свою машину в восемь пополудни. Только что пробили седьмую склянку; таким образом, у нас около четырех часов. До Евпатории… простите, до Зурбагана, шестьдесят пять миль, а нам еще пары разводить. Раньше чем часов через шесть – нечего и думать.

Николай Николаевич огорченно кивнул.

– Что ж, будем надеяться, что это действительно пробное включение…

– Есть вариант, – чуть подумав, заявил поручик. – Если выгрузить мой «Фарман» на Графскую пристань, можно на руках перетащить его на бульвар и взлететь прямо оттуда. Своротить будку городового и спилить десяток деревьев – места хватит. В кабине вы двое поместитесь. Два часа на выгрузку и подготовку площадки, тридцать минут в воздухе – и мы на месте.

Старенький биплан занял в ангаре «Алмаза» место «Финистов». Гидросамолеты оставили в Варне – оттуда они легко доставали и до Константинополя и даже до Чаннакале, городка у западного входа в Дарданеллы. С «Фарманом» же приключилась неприятность – двигатель «М-14» оказался слишком мощным для кустарной моторамы. В конструкции появились опасные вибрации, и Викториан Качинский, командир авиагруппы Особой бригады, решил не дразнить гусей, а отправить дефектный аппарат в Севастополь, на ремонт.

К счастью, повреждения оказались не так уж и велики. Мотораму привели в порядок еще во время перехода из Варны» прямо на борту крейсера, и теперь Лобанов-Ростовский мог безо всяких опасений поднимать в воздух даже таких важных персон.

– А что, Костя, хорошая мысль! – оживился великий князь, – если, конечно, господин контр-адмирал не возражает.

– Отчего же? А вот городские власти позволят ли уродовать бульвар?

– О чем вы, Алексей Сергеич? Я Ключникову пошлю записку – увидите, он сам выведет матросиков деревья пилить!

Капитан первого ранга Ключников занимал должность начальника севастопольского порта. В отсутствие Корнилова все власть в городе была в его руках.

– Ну раз так – давайте попробуем. Перекинем аппарат на берег прямо с борта. Если получится, час на этом сэкономим, не меньше. А вы, Реймонд Федорыч, отправляйтесь на берег. Укажите, что там пилить да ломать. А то нашим ореликам дай только расстараться, они там все по камешку разнесут!

Указ президента Российской Федерации от 11 ноября 2076 г.:

«Учитывая всемирно-историческое значение установления Оси Времени в 2017 году и в целях координации деятельности федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления и общественных объединений по подготовке и проведению празднования в июле следующего, 2077 года 60-й годовщины этого события, постановляю:

Возложить на Российский организационный комитет «Единство» координацию деятельности федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления и общественных объединений по подготовке и проведению мероприятий, посвященных…»

Летосчисление Эпохи Оси Времени (Э.О.В.)

Статья из Энциклопедического словаря

Брокгауза и Ефрона.

1890 г. Р.Х./35 г. Э.О.В.

«…празднование дня Оси Времени установлено Высочайшим именным Указом Государя Императора Александра II в 1885 г. от Р.Х. Тем же указом введено двойное летосчисление – от Рождества Христова и «Эры Оси Времени». Аналогичный указ и летосчисление были введены нашими соотечественниками в России XXI века. Принятое написание в обоих случаях выглядит так: ХХХХ Р.Х./УУ Э.О.В., или сокращенно, ХХХХ/УУ. ХХХХ здесь – текущий год в летосчислении от Рождества Христова, а УУУ – дата, отсчитываемая от момента установления Летосчисления Эпохи Оси Времени…»

Машину трясло, что порой говорить было невозможно. Глебовский дал Велесову не легковой «Рено», а грузовичок «Пирс-Эрроу», и теперь Сергей с тремя константиновцами трясся в дощатом кузове по приморской грунтовке.

Разгоняться больше сорока не получалось, но и это было слишком много для потрепанного грузовичка. Справа, на фоне неба, мелькнула вышка оптического телеграфа; за ней утопали в садах домишки татарского селения Улуккул-Аклес.