Ирина Булгакова - Рандом (СИ)

Кстати, о Сусанине.

Мотор - зверь. Я рассекал по улицам, объезжая сугробы. Понятно, что ничего хорошего там прятаться не могло. За мной летел снежный вихрь. Было круто. Давно мне не было так здорово. Сначала я хотел заскочить к ребятам на Исаакиевскую – ничегошные оказались в итоге, хоть не бесили меня и ладно. Но потом передумал. Решил, что не хочу ни с кем делить этот день. Ни с кем из живых.

Я летел, врываясь в снег и ветер. Сам – как снег и ветер, одна из самых вредных бацилл, несущаяся по венам мертвого города. Зомби ведь тоже могу двигаться, верно? Вот он и шевелился как живой мертвец – обрывались провода, рушились балконы, покрывались льдом огромные лужи.

Я переезжал мост на полной скорости, а в моей голове неотвязно вертелась мысль: вот сволочь, этот Сусанин! Потому что умный, гад. На собрании, когда разбирали Верку, когда все ломали головы над тем «убить сейчас или позже» и еще даже намека не было на то, что наступит зима, Сусанин вдруг вскользь так сказал:

- Зима близко. И как вы все думаете передвигаться по городу? Заметет все. Будет ни пройти, ни проехать. Дворников-то, того… Я бы на вашем месте о снегоходах позаботился, да о лыжах.

В меня мысль запала. Влада и те кто с ней, тоже озаботились вопросом. Приняли ли подсказку к сведению остальные – хрен знает. Подъезжая к дому, где меня «ждала» Машка, я с удовольствием посмотрел на пару-тройку снегоходов. Уес. Мы живем.

- Живем, Машка! – сказал я позже, в столовой. Конечно, не сразу потащился в квартиру, сначала спустился в автономную котельную проверить, все ли ок. Словом, сделал все, чему меня научил Верзила. Нет, классно все-таки жить в элитном доме.

- Ну чё, Машка, жрать будем?

Помощи от Надюхи-Машки ждать не приходилось. Все, что она умела готовить – это залить хлопья разведенным сухим молоком. Где ж я ей свежее возьму? Да и с йогуртами проблема. Спасибо, баба Шура выручила, дала мне закваску какую-то. Добавляешь ее в молоко и вполне даже съедобно получается. А чё? Машке нравится.

Бывшая хозяйка дома опять зависла, завела свою шарманку про мужа, прижимая к уху черный экран. С утра я позаботился о себе – Машку все равно есть не заставишь – разморозил курь. Этого добра, типа мяса, пока имелось в изобилии. И в морозилках, и баба Шура снабжала. Зря я что ли, мотался к ней помогать по хозяйству? Захочешь жить, еще не так раскорячешься. Хотя.. ммм… давно меня хорошим мальчиком никто не называл. Кроме нее.

Обед я рассчитывал приготовить позже. Электричеством я особо не увлекался, все равно рано или поздно надо будет привыкать жить без него. Газовые баллоны – все, что надо для приготовления вкусной и здоровой пищи. Временами я баловал себя шашлыками. Но… такой геморрой готовить для себя, для одного.

- Чё-то нам с тобой такая простая мысль в голову не пришла, - сказал я Машке, открывая банку пива.

- Подлец, какой подлец, - не въехала в тему Машка.

- Я о снегоходах, дура. Сусанин оказался прав: на собрании вместо того, чтобы обсирать эту гниду Верку, надо было обсуждать вопрос о том, как пережить зиму! Я тебе точно говорю – по весне мы не досчитаемся половины. Вымрут, суки. Да и хрен с ними, туда им и дорога.

Стоял день. Я вышел на застекленную террасу, открыл окно и уставился вдаль. Валил снег. Не удивлюсь, если завалит город до первых этажей. Морозов особых не было, поэтому черная гладь Малой Невки чавкала, глотая падающую сверху снежную хлябь. А что там про зиму? Насрать мне на нее – меня не пугали холода. Продуктов до хрена и больше, воды тоже. На случай, если откажет котельная, у меня припасены дрова и угли. Вон, полный этаж, забитый добром. Короче, живем!..

Вот на этом слове мне и захотелось застрелиться. Наверное, тот, кто все это затеял, рассчитывал, что в конечном итоге оставшиеся в живых по-самоубиваются. Все, что поначалу радовало – машины, шмотки, бирюльки, доступ куда хочется, а не куда позволили – испарилось. И теперь любая идея, которой я пытался поднять себя со дна депрессухи, тонула. Я глотал ее так же, как река глотала белые хлопья. Секунда, и ничего не осталось на поверхности кроме разве что ленивых кругов пофигизма.

Скоро Новый год. Не сказать, чтобы я ждал праздника в прежние времена – с хрена ли кто-нибудь дарил мне подарки, кроме матери. Да и то, все просто: носки-дэзик-пена для бритья.

- Слышь, Машка, - не оборачиваясь бросил я. Мне надоело думать. Мне захотелось поговорить. – Новый год скоро. Тебе, небось, твой хахаль подарки дорогие дарил.

- Сдохни, тварь. Чтоб ты сдох, - Машка снова завела свою шарманку.

- Да погоди ты, шалава, ругаться, - хмыкнул я. – У тебя вон и сейф и шкатулки все цацками забиты. Мне вон, вообще никто и ничего не дарил. Но… как бы это тебе сказать… Праздник заражал меня, что ли. Вся эта херь, огни, фейерверки. Все нас пугают зимой… Ничего, переживем. Слышь, Машка? Продукты, вода, тепло и…

Еще одно. То, которое я не хотел говорить вслух, хоть ни черта она и не понимает: я был не один. У меня была Машка.

- Тоже праздник себе организуем, - я говорил в окно. Уже не Машке, а тем, кто мог меня слышать. – Тоже приготовим чего-нибудь, свечи там зажжем. Я петарды буду пускать.

- Сволочь, какая сволочь, - Машка завелась бродить по гостиной с бокалом красного вина. Я баловал ее. Теперь постоянно.

- Ничего, Машка. Будет и на нашей улице весна, никуда не денется, - вот уж не думал, что скажу вслух эти придурошные слова. Да что там слова! Не думал, что буду ждать весны. Как девчонка.

Пусть умники ломают головы себе отчего и как все произошло, у меня давно ответ готов – я считаю, что время сломалось. А что? Все может ломаться, даже пространство, говорят. Так что мешает это сделать времени? Пусть и сломалось оно кривобоко и криворыло. А может, по законам своим, которых нам не понять.

Я обернулся, я собрался сказать мысль вслух – не для Машки, конечно, для тех, кто все устроил. И то, что я дернулся, спасло мне жизнь. Я услышал грохот выстрела, но еще отчетливей – свист пули у самого уха. Потом к звукам добавился звон разбитого стекла и шум от падения моего тела – я рухнул вниз и быстро, на четвереньках, вкатился в комнату.

Шли минуты, я сидел под окном, где снайперу было меня не достать и рассматривал пулевое отверстие в стене. Сыпалась мелкая бетонная крошка, я пытался собрать мысли в кучу. С самого начала я знал, что Верка не причем. Не тянула она. Но ходи все конем, если мне не хотелось в это поверить! И что дала мне вера? Пулю в лоб?

Ходила по комнате Машка. А я? Сидел под окном, соображая, что даже шторы не могу задернуть – да потому что давно сорвал их! Потому что и мысли не возникло, что снайпер может дотянуться и до моего логова! Хорошая у него машинка – метров с трехсот лупанула почти в яблочко. Нечего было и думать о том, чтобы пуститься в погоню. Чувак занял позицию и стоило мне высунуть нос… Перейти в спальню, на другую сторону дома? Там, к черту, тоже все просматривалось – и дома напротив идеально подходят для новой точки. Конечно, завтра я навешу везде штор, да хоть фанерой забью, завтра поеду к Сусанину с «приятной» новостью.