Екатерина Оленева - Хрустальный дом (СИ)

Зато секс у нас безбашенно-бешенный. Огненный, как фейерверк.

Эти отношения, со всей их похотью, яростью, равнодушием, ревностью и боль уродливы по любым канонам. Их пора заканчивать. Но никто из нас не может, более того, не хочет ставить точку.

— Чего вы от меня-то хотите, дядя?

— Я же сказал — ты должен вернуться.

— Чёрт! — взъерошил я волосы. — На сколько всё плохо?

— Хуже вряд ли может быть. К тому, что Ральф ненавидит меня я уже давно привык. Но теперь, узнав правду, он стал и к матери относиться так же. А ты же знаешь, как Стелла любит сына, — опустив глаза, глухим голосом проговорил дядя.

Знаю, знаю. Ради неё ты готов на всё. Вот она, главная причина твоего разлада с братом — Стелла.

— Синтия всё это грязное бельё накопала, да? — хмурясь, задал очередной вопрос я.

Дядя Винсент утвердительно кивнул.

— И не придумала ничего лучшего, как изложить всё это Ральфу?

Снова утвердительный кивок.

Я подозревал в Синтии бессердечную стерву, которая слишком любит себя. Но сейчас вплотную подошёл к осознанию того, что она просто дурочка.

Зачем?! Зачем было рассказывать о своём открытии Ральфу?!

Ну, конечно же! Меня в качестве жилетки не оказалось рядом, и она решила пойти к тому, кто для этой роли совершенно не подходит.

— Ты единственный, кто сможет Ральфа заставить слушать себя, Альберт, — просящим тоном добавил дядя.

— Не обольщайтесь, — хмуро отозвался я. — Ральф никого не слушает. Я не исключение.

— Ты можешь хотя бы попытаться? Пока он не угробил сам себя, в точности как когда-то его отец.

— Я попытаюсь, — обречённо пообещал я.

Тропинка петляла между деревьев, пружиня под ногами. Земля словно задалась целью развеселить того, кто по ней ступал. По-мультяшному яркие листья деревьев: кудрявых клёнов, ситцевых берёз, меланхоличных ив мелькали над головой Мередит пока она совершала утреннюю пробежку.

Сердце билось в груди ровно и радостно. Лёгкие наполнял по-осеннему прохладный, свежий воздух. Шуршащего под кедами гравия было неслышно — его заглушала музыка, звучащая в наушниках.

Обычно Мередит любила слышать окружающий мир, но сегодня хотелось ни на что не отвлекаться, а просто бежать.

Дорожка нырнула в узкий просвет между кустарниками и разветвилась. Та, что была присыпана свежим гравием, продолжала уходить прямо, а та, где гравий выцвел и почти рассыпался, уводила вправо.

Любопытство и страсть к неизведанному заставили Мередит свернуть на тот путь, который представлялся ей менее исхоженным. Кустарники в этой стороне почти одичали без людского присмотра. Кое-где поблескивали под солнцем яркие бутылочные осколки мутно-зелёного цвета.

В детстве Мередит любила делать из таких секретики в песочнице, закладывая под стёклышко обёртки из-под конфет.

Тропинка вновь круто загнулась и вывела из маленького лесочка прямо к двухэтажному коттеджу.

Типичный дом в классическом американском стиле, обитый белым сайдингом, спрятавшийся под крышу с розовой черепицей.

Над входом возвышалась крытая терраса с уютными креслицами, лавочками и зеленью в горшочках.

Мередит остановилась, отключив музыку.

Она вспомнила этот дом.

Вспомнила ярко, явственно и вдруг, так, будто кто-то резко повернул выключатель в её голове.

Она была здесь!

Была не раз и не два. Часто. Вместо с отцом.

Они приходили сюда и накануне того дня, когда её родителей так жестоко убили.

Здесь жил Чарльз Брэдли — человек, которого отец называл своим другом.

Мередит вспомнила, как мистер Брэдли никогда не нравился ей.

Вернее, ей не нравились его дети. А если уж совсем точно — его старший сын. Мальчишка, на год моложе самой Мередит, но ведущий себя так, будто взрослым был тут он, а она — глупая малявка.

У мальчишки ещё было такое претензионное, противное восточное имя — Ливиан.

Этот гадкий Ливиан всегда пакостил: портил платья, ломал куклы, больно толкал в спину. И всё всегда всё сходило с рук.

«Что ты хочешь? — посмеиваясь, говорил отец. — Мальчишки! Вот подрастёт, поумнеет, станет совсем по-другому к тебе относиться. А пока просто будь умнее, Кнопка. Не связывайся с ним».

Но общительная и упёртая Мередит не желала «просто не связываться».

Она раз за разом пыталась подружиться. И раз за разом натыкалась на насмешки и грубость в ответ.

В тот далёкий вечер Мередит всё-таки решила быть паинькой и никому не докучать, а посидеть рядом с папой и мистером Брэдли. Благо те, занятые разговором, её не прогоняли.

Мередит развлекалась тем, что разбирала на части прихваченную с собой куклу (в её воображении это была операция).

Поначалу она совсем не прислушивалась к разговору взрослых, но потом тревожные интонации в их голосах привлекли её внимание.

— Ты должен послушаться Рэя, Тед, — уговаривал отца мистер Брэдли. — Поговори с Лиен. Объясни, во что она вляпалась. И какими могут быть последствия.

— Не сделаю я этого. Не стану пугать жену, Чарльз! Это совсем ни к чему.

— Считаешь, что Кинг стал бы делать предупреждения просто так?

— Не знаю.

Мередит, подняв глаза, увидела, что непривычно глубокая морщина залегла между отцовский бровей.

— Я не знаю, что сделает или чего не сделает твой возлюбленный Кинг, — отец устало потёр переносицу.

А потом спросил уже совсем другим, злым голосом:

— Неужели ты сам-то всё ещё доверяешь ему, Чарльз? После всего, чему бы были с тобой свидетелями? После всего, что мы о нём знаем?

— Никто из нас не святой, Тед. Иногда, чтобы выжить, приходится делать трудный выбор.

— Да ладно, Чарльз? — ухмыльнулся отец. — Это теперь так называется? Трудный выбор? Да он просто съехал с катушек! Признай это и всё сразу встанет на свои места. Все его поступки объясняются одним — он свихнувшийся псих! А ты хочешь, чтобы я, поверив ему, всё поставил на карту?

— Рэй псих, этого никто не отрицает. Но он не дурак и не фантазёр. Если не хочешь верить ему — не верь. Просто сделай так, как он сказал: уезжай отсюда, Тед! Увези семью, пока не поздно.

— Нет.

— Тед…

— Я сказал — нет! — отрезал отец. — Я не настолько глуп, чтобы бросить всё из-за дурацких сказок!

— Но достаточно глуп, чтобы подвергать риску собственную семью? — холодно спросил тогда мистер Брэдли.

На следующий день отец с мамой погибли.

Мередит начисто забыла про ту встречу.

Зато сейчас застыла в осознании, что разгадка старой истории близка. Правда, к которой так стремилась Линда, была совсем рядом!

Мередит вытащила из ушей наушники и решительно направилась к белой веранде. Лишь мгновение колебалась она перед тем, как нажать кнопку звонка.