Константин Кураленя - Шаман-гора

— Всегда рад, — ответил он. — Заходите.

Мы со Степаном загрузили полную телегу провианта и прочей мелочовки и отправились к себе на плот, а перед этим надели новую форму и сапоги. Женихи, да и только!

— А чегой-то это ты решил девок ублажить? — подозрительно спросил Степан.

— Фи, какая проза, господин казак. Гусар не должен быть скупым. Разве вы не желаете, чтобы девушки поимели несколько сладостных мгновений счастья?

Сегодня мне почему-то очень нравилось быть транжирой и мотом, да и на Степана благотворно повлияло похмелье, поэтому он бесшабашно мотнул головой и заявил: — Эво-на! Однова живём! Нехай девки порадуются.

После того как телега была разгружена и все припасы перенесены на плот, я обратился к девчонкам: — Ну что, девочки, собирайтесь. Поедем за обновками.

Девушки весело загомонили и стали приводить себя в порядок. Я решительно, не обращая внимания на вялое сопротивление, взял Луизу на руки и отнёс на подводу, затем, подождав, пока усядутся остальные, стегнул вожжами лошадь.

В станичной лавке девушки устроили настоящее представление. Постоянно примеряя различные обновки, они весело щебетали.

— А может, мне уже и не надо замуж выходить? — как бы в раздумье произнесла Лукерья, кося лукавым взглядом в сторону Луизы. — Вона как наши мужики об нас заботятся.

Луиза в ответ на провокацию товарки даже не повела бровью.

— Да ты щё, дурёха, такой видный казачина тебя к себе хозяйкой зовёт, — удивлённо воскликнула Капитолина. — Будешь как сыр в масле кататься.

— Видно, права ты, подруженька, да как-то привыкла я к вам.

Жалко расставаться.

— Ничего, такова наша женска доля, — не по годам рассудительно произнесла Капитолина.

Я внутренне усмехнулся.

Назад мы ехали, словно именинники. Девушки глядели по сторонам, будто мы ехали не на телеге, а на правительственной «чайке».

На берегу нас ждал сюрприз: приехал Родион Кольцо. В новом парадном обмундировании, при шашке и регалиях, он сверкал, как медный самовар. Рядом с ним стояли два казака соответствующего роста.

Один из казаков выскочил к нам навстречу и начал бодягу про купца и товар. Да как неплохо было бы этот товар им приобрести.

— Мы все согласны, — махнул я рукой. — Ты извини, Родион, но нам нужно спешить. Мы и так здесь подзадержались. Так что давай уже, забирай свой товар и приданое.

— Да как-то не по-людски получается, — не зная, куда деть свои огромные руки, смущённо пробормотал Родион.

— А это пошто не по-людски, — возмутился Степан. — Всё чин чином. Выставляй магарыч и забирай девку.

— Степан, — укоризненно проговорил я. — Не начинай.

— А я чего, я ничего. На плоту ужо выпьем за здоровье молодых. Совет им да любовь, — приложил руки к груди Степан.

— Ну, это другое дело, — сдался я. — Грузимся и отправляемся.

Все засуетились и стали торопливо бросать на плот всё, что осталось не загруженным.

— Ну, уж нет, — раздался бас Родиона. — Без подорожной чарки не отпущу.

— Не отпустит, паря, — сокрушённо развёл руками Степан.

— А ты и рад, — сплюнул я за борт. — Ну ладно, давай, только в темпе.

Мужики радостно загомонили; словно по мановению волшебной палочки появились стаканы и закуска.

— За молодых, — радостно крикнул один из казаков.

Лукерья смущённо потупилась, а остальные дружно замахнули стаканы. Дружки Родиона быстренько наладились наливать по второй.

— Ну, уж нет, — возмущённо завопил я. — Сниматься с якоря, по местам стоять.

Я решительно отвязал верёвку от торчащего из земли кола и, забросив на плот доску, служившую сходней, по пояс в воде стал выталкивать на стремнину плот.

Степан вошёл в воду следом за мной, и мы, наконец-то, отплыли.

С берега нам что-то кричала, размазывая по щекам слёзы, новоиспеченная невеста и горланили поддатые казаки. В общем, прощание было нескучным. Но я облегчённо перевёл дух лишь тогда, когда гостеприимный город Благовещенск скрылся в туманной дымке.

— Эх, жаль, на свадьбе погулевать не довелось, — с сожалением произнёс Степан. — Чую, казачки знатно у зауряд-есаула погостюют.

— Ничего, Стёпа, — утешил я его, — вон они сколько выпивки и снеди натащили. Погулеванишь и ты.

— Успокоился? — вдруг совершенно серьёзно спросил меня Степан.

— Не понял?

— Разговор сурьёзный есть.

— Ну, говори.

— Это просьба Родиона, но я думаю, что нам тоже не следоват людей в беде бросать.

— Да что ты всё темнишь? Говори уже, что надо делать? — не вытерпел я.

— У Родиона среди местных мангренов (эвенков) дружок имеется. Они вместе охотились, да и так помогали друг дружке.

Этому другу помочь требуется.

— А что случилось?

— Дак любовь, мать её ети! Залюбился этот самый мангрен, по имени Алонка, с девкой из соседнего стойбища. А та девка то ли другому обещана была, то ли какая другая беда приключилась.

В общем, их родители были супротив. Ну, Алонка её и выкрал. До сих пор они таились рядом с Благовещенской у Родиона под защитой. А ноне прознал Родион, что отец девки, какой-то местный знатный шаман, знает, где они прячутся. Того и гляди, жди беды.

— А мы-то тут при чём?

— Дак он просит нас взять их с собой и где-нибудь на Среднем или на Нижнем Амуре высадить. А далее они уж сами.

— Не было печали, — в сердцах матюгнулся я, а сам подумал, что ситуация точно такая же, как и у молодого охотника и Адзи на Шаман-горе.

— Надо бы помочь, Михаил, — проговорил Степан.

— Надо — значит поможем. Я ведь не против. А где мы их подбирать будем?

— Да тут уже недалече осталось, у Тунгусской пади.

Я глубоко вздохнул и стал молча вглядываться вдаль. Приключения никак не хотели оставлять нас в покое.

Третьи сутки плывём с пассажирами на борту. Как и говорил Степан, встретили мы их на Тунгусской пади. Молодой мангрен со своей подругой догнали нас на двух оморочках. В оморочки были погружены нехитрые пожитки молодожёнов.

Внешность мангренов ничем не отличалась от облика коренных народов Приамурья: те же широкие скулы, слегка приплюснутые носы и раскосые глаза. Может быть, между различными этническими группами они как-то и отличали друг друга, но для меня, европейского человека, все они — что эвенки, что нанайцы, что ульчи, что орочи — казались на одно лицо. Но девушка привлекала к себе внимание какой-то жгучей азиатской красотой и породой, что ли. Высокая шея, гордая осанка, утонченные черты лица. Юноша выглядел скромнее и непритязательней, но в нём также чувствовались гены высокородных родителей. Позже я узнал, что в своём племени они действительно принадлежали к знатным родам. Я с интересом разглядывал одежду и обувь, изготовленные из шкур зверей и рыбьей кожи. Из оружия у охотника имелось копьё и лук со стрелами.