Константин Кураленя - Шаман-гора

Один из нападавших подкрался ко мне гораздо ближе, чем второй. Ух уж мне эти торопыги… Везде норовят первыми проскользнуть. Даже на тот свет. Не люблю я этого… Протестую, как Полиграф Полиграфыч Шариков на первые в жизни кальсоны: «В очередь, сукины дети, в очередь!» Не прибегая к изыскам и даже не пытаясь придумать против него что-либо хитроумное, я от души врезал наглецу прикладом берданки по роже. Клацнув зубами, мой неведомый визави безмолвно опрокинулся навзничь. При этом его ноги подлетели выше головы, и было слышно, как череп несчастного хлопнул о камни. Я невольно поморщился, представив себя на месте бедолаги. Удар был такой силы, что у винтовки отвалился приклад.

Этот не жилец, отметило моё сознание.

Последний из нападавших оказался гораздо осторожнее своих друзей. Он резко остановился и, хищно оскалив зубы, стал перекидывать блестящую полоску ножа из одной руки в другую.

Судя по тому, как он ловко жонглировал опасной вещицей, новичком во владении холодным оружием он не был. При свете луны я с удивлением разглядел заросшее бородой лицо.

Ну, ни хрена себе, русский? Моему недоумению не было границ. Тунгусы, такой привилегии, как борода, были начисто лишены либо имели на бороде нечто жиденькое, что наводило на ассоциацию с головой одного из мелких рогатых животных.

— Послушай, братила, — решил обратиться я к нему. — Брось железку и давай побазарим.

По какому-то внутреннему наитию я решил, что полублатной тон в разговоре с этим дикобразом будет то, что надо. Мои старания пропали впустую. Мужик продолжал скалиться.

— Если ты послушаешь меня, придурок, то никто сегодня не умрёт, — в последний раз попытался я обратиться к его разуму.

— Не об чём мне с тобой талдычить, вошь казарменная, — с ненавистью выплюнул мужик. — Счас подсажу тебя на энтот шкворень и возрадуюсь, когда твои кишки увижу.

— Ну, это вряд ли. Два твоих кента того же хотели. Да их хотелка напротив моей пожиже оказалась, — спокойно ответил я и, отбросив в сторону испорченное оружие, вынул из-за голенища нож.

Бородач, словно чего-то ожидая, на мгновение приостановился. В голове у меня щёлкнул предохранитель. Я понял, что его остановка продиктована не только чрезмерной осторожностью.

Подчиняясь вспыхнувшей догадке, интуитивно сделал шаг влево и пригнулся. Правую щеку обожгла резкая боль. Какое-то непонятное оружие, резко просвистев, словно бумеранг, по дуговой оси улетело назад.

«Что за чертовщина?» — промелькнула в голове запоздалая мысль. Но главное я понял сразу. По всей видимости, очухался урка со сломанным носом, а теперь при помощи неизвестного мне орудия убийства пытается подвести черту под моей биографией.

Ну, уж нет, сволочь, это уже извини-подвинься. Надо же, перестрелять уйму хунхузов и сдохнуть от руки своего, русского уголовника. Я всё ещё не имел ни малейшего понятия, чьему нападению подвергаюсь.

Из рассеченной непонятным предметом щеки на ворот гимнастёрки тёплой струйкой стекала кровь. Но уже ни о чём не думая, я начал действовать в автоматическом режиме. Первое движение: без замаха, из-под себя, бросок ножа в маячившую передо мной рожу. Такой бросок называют сучьим или подлым, потому что противник не видит твоего замаха и не успевает ничего предпринять для нейтрализации летящей полоски смерти. Конечно, такой бросок не имеет большой силы, но очень эффективен при попадании в незащищенные части тела. Например, в шею. Уже выходя на движение второе, я краем уха уловил раздавшийся хрип и птичий клёкот со стороны первой мишени. Бросок получился, удовлетворённо отметил я. Второе движение заключалось в том, что я, развернувшись на сто восемьдесят градусов, резко присел и, перекувыркнувшись через голову, оказался рядом с маячившей в темноте тенью. Во время исполнения этого кульбита надо мной вновь просвистело неизвестное оружие и, сделав полный круг, вернулось к своему хозяину.

«Ну, уж нет, ещё одной попытки я тебе не дам!» — зло подумал я и, упёршись руками о землю, выбросил вперёд обе ноги. Кованые солдатские сапоги со всего размаха впечатались в грудную клетку неизвестного «товарища» с бумерангом. Он глупо хрюкнул и, подогнув колени, мешком свалился на землю. В следующее мгновение я уже сидел на его груди и успокаивал болезного двумя мощными ударами в челюсть. Боец беспомощно раскинул руки и затих.

Желая удовлетворить своё любопытство, я обшарил его руки.

На правой руке такого же бородатого, как и все, лешего была намотана бечёвка. Потянув за неё, я подтащил к себе увесистую гирьку.

«Тьфу-ты, чёрт! — сплюнул я от досады. — А ларчик-то просто открывался». В моих руках было популярное оружие работников ножа и топора ранешных времён. А называлось оно кистень.

Кстати, очень убедительный аргумент при рукопашных стычках.

Теперь в роде занятий напавших на меня людей сомневаться не приходилось. Какие-то залётные братья-разбойнички. Но откуда взялись они здесь, в необъятных просторах необжитой тайги?

За ответом я подошёл к самому прыткому из разбойников, который в награду за свою прыть получил удар прикладом. После беглого осмотра я понял, что этот шустрый паренёк мне уже ничего не скажет. Приклад берданки попал точнёхонько в переносицу нападавшего. А удар был таким мощным, что переносица бандита провалилась под череп, а глаза вывалились наружу.

«Ну и здоров же ты, Бэтмэн, — похвалил я себя. — Оттого, видно, приклад расщепился, а цевьё отлетело в сторону».

После этого я направился к бандиту, который хотел возрадоваться при виде моего «ливера». Сразу было видно, что «товарищ» больше не только «ливеру» не возрадуется, а даже сервелату. У него были очень большие проблемы со здоровьем. Нож пробил несчастному горло, и жизнь, вместе с большим количеством крови, покинула его бренные останки. Я сочувственно покачал головой и извлёк из раны свой нож. Ему он был уже ни к чему. Обтерев нож о балахон убиенного, я сунул его на прежнее место, за сапог.

Ну что ж, «папуас» с бумерангом уж точно должен быть живой. И я направился к последнему из подельников. Тот так и лежал в той же самой позе, в которой я оставил его отдыхать.

Присев перед ним на корточки, я ощутимо похлопал его по бородатой харе. Мужик замотал головой и с трудом разлепил глаза.

Некоторое время он недоумённо таращился по сторонам, пытаясь осмыслить происходящее.

— Что, братело, не в кайф? — посочувствовал я ему.

Но тут со стороны лагеря раздался пронзительный женский крик, который на самом взлёте внезапно прервался.

Не давая бандиту окончательно прийти в себя, я прибегнул к старому испытанному методу и вновь отправил его в глубокий нокаут. Дальше время пошло на секунды. По всей видимости, эта троица промышляла не в таком малочисленном составе. Было с ними ещё несколько разбойничков. Пока эти пытались оприходовать меня, остальные напали на лагерь. И теперь моя помощь необходима там, а с допросом успеется.