Константин Кураленя - Шаман-гора

— Американский тринадцатизарядный винчестер, — гаркнул я.

— Да не ори ты так, Манычев, — вновь вздрогнул унтер.

— Слушаюсь, господин унтер-офицер, — ответил я нормальным голосом.

— Говоришь, эта штуковина от американов, — покачал он головой. — А откуда знаешь?

— Так там написано.

— Буквицы-то не нашенские, — хитро прищурил он глаза.

«Во, попал, — промелькнуло в голове. — Надо как-то выкручиваться. Ещё не хватало, чтобы меня агентом иностранных разведок объявили».

— Всё верно, господин унтер-офицер. Буковки эти английские. Перед тем как мне уходить на службу, к нам в поместье привезли паровую молотилку из Англии. Так там тоже всё такими же буквами было прописано, — сделал я простодушное лицо. — Вот я и запомнил.

— Ох, солдат, мутишь ты что-то, — задумчиво покачал головой Батурин.

— Никак нет, — вытянулся я. — Нам таких делов по чину не положено.

— Ладно, — махнул он рукой и, придирчиво осмотрев меня, добавил. — Пошли ужо, умник, до господ офицеров. Нехай они сами с тобой разбираются.

Я лихо развернулся через левое плечо и уже собрался было идти, как услышал.

— Э, солдат, а ну погодь…

Моя спина задеревенела. «Что там ещё?» — мелькнуло в голове.

— А кто твои железки таскать будет? — раздалось за спиной.

Я облегчённо перевёл дух и, развернувшись назад, сгрёб оружие.

— Вот так-то оно лучше, — ещё раз испытывающе посмотрел на меня Батурин. — А теперь, милок, пошагали.

В офицерской палатке я слово в слово повторил свой рассказ и в завершение брякнул о стол трофейным вооружением.

Офицеры с неподдельным интересом стали разглядывать иностранные игрушки. Я же, скромно потупившись, стал ожидать расспросов.

— Вы только посмотрите, господа, — воскликнул один из них, разглядывая винчестер. — Какая оригинальная конструкция!

— Да, господа, навострились в бывших Британских колониях оружие делать. Вот что значит, господа, свободный труд, — восторженно воскликнул молоденький прапорщик.

Остальные офицеры снисходительно посмотрели на прапора.

— Наши оружейники могли бы не хуже, если бы в верхах всё не вязло, — ответил капитан с пышными усами.

— Для раскрутки государственной машины смазка требуется, — усмехнулся смуглолицый штабс-капитан. — В виде денежных потоков в карманы государственных чиновников.

«Не прав был классик, когда говорил, что Россию губят две беды, — подумал я. — Кроме дорог и дураков, есть ещё третья беда — это мздоимство. Эта беда всех бед бедовее. Она в лице продажных чиновников полностью дискредитирует государственный институт власти и сводит на нет все хорошие начинания идейных бессребреников».

— А скажи-ка, братец, неужели всё так и было, как ты нам тут поведал? — недоверчиво спросил меня штабс-капитан.

— Так точно, ваше благородие, — выпятил я грудь колесом. — Насчёт правдивости моих слов можете у спасённых нами девиц спросить.

— Да вы, братцы, просто герои, коли всё вами сказанное чистая правда. Это надо же, вдвоём разгромить две шайки хунхузов и шайку беглых каторжников, — покачал головой капитан.

— Вот вам крест, ваше благородие, — самым натуральным образом перекрестился я.

— Верю, братец, верю, — отчески похлопал меня по спине офицер. — На тебе, солдат, целковый за службу, — вынул он из кармана деньгу.

— Рад стараться, ваше благородие! — состроив радостную рожу, гаркнул я. — Премного благодарны!

— Ну, иди, братец, иди, — поморщился офицер. — А вы, Батурин, задержитесь.

По поведению офицеров было видно, что моему рассказу они доверяют процентов на двадцать. Но меня это ни капли не трогало. Лихо щёлкнув каблуками, я развернулся кругом и, чеканя шаг, вышел вон. Уже на улице я перевёл дух и быстрым шагом направился в сторону наших плотов. Как я ни старался весь проделанный путь не попадаться на глаза офицерам, а всё равно пришлось.

При моём приближении вся наша временная коммуна высыпала навстречу. Степан ещё находился у своего начальства, поэтому вся слава воина-освободителя досталась мне. От восхищённых взглядов и приветственных речей мне даже стало как-то неудобно.

— Родненький мой, — всхлипнула мать Катерины и Луизы. — Век за тебя Бога молить буду.

И бухнулась передо мной на колени. Я окончательно смутился и стал поднимать пожилую женщину. Рядом с ней стоял Устюгов Демьян и благодарно шмыгал носом.

Вскоре этот спектакль мне порядком надоел, и я рыкнул страшным голосом: — А ну отставить суету! Все живы, здоровы и слава Богу.

Не прекратите, девок назад увезу.

Народ заулыбался. Но тут вперёд протолкался облезлый мужичонка и, ехидно улыбаясь, полюбопытствовал: — Дозвольте мне у молодок поинтересоваться?

— Энто смотря что, — ответил кто-то из толпы.

— А я вот интерес имею. За это время девки умудрились два раза в плен попасти. Неужто оне так и не сподобились бесчестиев хлебануть?

— Эвто об каких таких ты бесчестиях толкуешь? — упёрла руки в бока мать Катерины. — Ах ты, старая кочерыжка! Из поддувала ужо песок сыплется, а он всё ишто интерес имеет.

Толпа захохотала. Мужичонка, испуганно пригнувшись, юркнул за чужие спины и уже оттуда продолжил: — Вот вы тута давече хвастались своими обновками. Спору нет, одежонка знатная. Такую впору токмо боярыням носить. Стало быть, ущербу никакого не понесли? Одни прибытки?

— Чегой-то я не пойму, куды ты всё вывернуть хошь? Али обзавидовался? А ты не завидовай. Сначала сам спробуй в нашей шкуре по тайге пошастать, — подала голос Катерина.

— Вот я и говорю, можа ишто какой прибыток принесли? Чтобы родителев своих порадовать. Да его покаместь не видно? Время не приспело? — гнул свою линию мужичок.

— Кто про что, а вшивой про баню. Что, дедушка, самому не могётся, дак решил ажбы побрехать про эвто самое дело? — под дружный хохот крестьян ехидным голосом поинтересовалась мать Катерина.

— Дак ничего, просто интерес меня взял. Неужто мужики у тех кунхузов такие хилые?

— Накось, выкуси, — сунула в его сторону кукиш Катерина.

— Не дождёсси.

В разгар дискуссии на тему «секс в плену» подошёл Степан.

— Об чём спор, односумы? — весело крикнул он.

— Да обчество интерес имеет, отчего же эти самые кунхузы своим трохвеем не попользовались? — подал голос вредный мужичонка.

— А ты бы желал, чтобы попользовались? — сразу вник в суть дела казак. — Дак вот, папаша, не обольщайся, не попользовались. Они ведь девок не в жёнки, а на продажу уворовали. А баба в цене супротив девки в два раза дешевлее.

— Эвто пошто же? — перевела разговор в другую плоскость пожилая женщина. — Пошто девкам такое уважение?

— Дак новый товар завсегда дороже залежалого, — серьёзно пояснил Степан. — А ты, мать, не боись, тебя не уворуют. Ежели бы лет сорок назад. Тогда да, шансы были, — под общий хохот закончил казак.