Сергей Калашников - Внизу наш дом

Утром я направил штурмана с ведомым на разведку — наши фотографии командованию понравились, и оно заказало ещё. Два звена ушли поискать добычи к известным нам аэродромам на той стороне, а остальные ждали приказа на сопровождение бомбардировщиков или штурмовиков. Вместо приказов прилетел Мичугин — начальник авиации армии. Хотя, поговаривают — ему пока подчиняется авиация всего фронта. На фронт поставили, судя по слухам, Тюленева, но он где-то далеко и пока не полностью взял управление в свои руки.

— Мне доложили, что ты самого генерала Чкалова пилотированию обучал? — Федор Георгиевич только что выскочил, как ошпаренный, из палатки, где после всенощного бдения отдыхают девушки-штурманы. Визгу было…

— Не пилотированию. Делился с ним сведениями о тактике фашистской авиации. Да, у себя в школе — он прилетал на пару недель, интересовался и многим мне помог.

— Воронежская школа фигурного пилотажа и спортивной стрельбы, — хмыкнул Мичугин. — Наслышан. То есть, я уже навел справки, — вдруг изменил он тон с покровительственно-начальственного на повествовательно-деловой. Самые толковые комэски-истребители отозвались о ней одобрительно.

— Да, — согласился я. — Мне не позволили забрать в свой полк лётчиков-интернационалистов.

— Кого?

— Ну, с опытом Испании или Китая.

— А кого позволили?

— Спортсменов и хулиганов из кадровых частей. Ко мне ведь не только сливки авиации попадали, но и неудобные парни с тяжелым характером или балбесы с разгильдяями.

— Возможно, нам следует обсудить… э… — Мичугин несколько замешкался.

— Актуальные аспекты настоящего момента? — подсказал я.

— Да.

— А можно пару вопросов?

— Пожалуйста.

— Какие типы пикирующих бомбардировщиков сейчас поставляет нам промышленность?

— Только один — Ар-2.

«Удача», — подумал я про себя.

— И расскажите вкратце о самолёте Су-2. Чисто технические детали. Понимаете, в условиях предвоенной секретности я как-то выпустил его из виду. А взаимодействуем мы с ними часто.

— Шесть пулемётов, десять Эрэсов или четыреста килограммов бомб. Взлётный вес почти пять тонн. Мотор мощный — тысяча триста сил, скорость у земли больше четырёхсот, — уверенно по памяти перечислил Мичугин.

— Тысяча триста? — переспросил я удивлённо. — А какой марки мотор? Не М-82? — в голове моей мелькнула смутная догадка.

— Да, именно он, — кивнул генерал. — Вы меня что, на знание техники проверяете?

— Никак нет. Это я полирую свой старческий склероз.

В чём дело? — спросите вы. А в том, что я оказался маразматиком высшей пробы. Таким, что клейма ставить некуда. Я крепко подставил Поликарпова. Почти также, как в прошлой жизни его подставил лично товарищ Сталин. Всё дело, как всегда, в моторах. Немногие знают печальную историю самолёта Гу-82, созданного Гудковым и прекрасно летавшего ещё осенью сорок первого. Эта машина вполне могла стать достойным противником истребителям противника — она была на их уровне. В том, что она «не прошла», досужие мыслители обвиняют интриганов и даже обливают грязью товарища Лавочкина, якобы бывшего противником этого проекта.

А противником был бомбардировщик Су-2 — любимое детище вождя. Именно на него и уходили все М-82. Уходили до тех пор, пока осенью сорок первого фашисты не захватили Харьков, где производили эти ближние бомбардировщики. Поскольку предприятия оттуда эвакуировали, эвакуировать должны были и недостроенные самолёты. Ясно, что их дособрали, на что ушло ещё какое-то время и сколько-то моторов. То есть только в сорок втором году М-82 стали доступны, поскольку на новое развёртывание производства Су-2 промышленность не имела сил — повсюду осваивали Пе-2 — достаточно сложные машины, которые не сделаешь на мебельной фабрике. И штурмовики Ил-2, девять десятых которых были уничтожены противником — как самые опасные они постоянно подвергались настойчивым атакам истребителей и особо яростно обстреливались зенитками. Места для изготовления Су-2 просто не нашлось. Или вождь к этому моменту уже передумал? Охладел к своему детищу под впечатлением от докладов о потерях?

И, только получив возможность ставить «освободившиеся» двигатели М-82 серийно, Лавочкин сумел создать свой замечательный Ла-5. А Гудков и Поликарпов, заранее подготовившие под эти моторы Гу-82 и И-185 — проиграли в силу того, что Ла-5 объективно был лучше машины Гудкова, а И-185 не был поставлен на серию, в то время как Лавочкин втиснул новый мотор в освоенный промышленностью ЛаГГ-3.

Спрашиваете, почему я подставил Поликарпова? А потому, что дурак — с чего-то решил, будто на Су-2 ставили те же Запорожские М-88, которые шли и на ДБ-3. Подводит меня иногда память. И логика подводит — мог бы сообразить, что любимому детищу дадут самый лучший двигатель.

Теперь, если не сдадим Харьков — не увидим в небе ни Ла-5, ни УТИ-16, который не станет По-5. Истребительная авиация не получит истребителя с двигателем воздушного охлаждения, кроме моих мошек.

— Так, Федор Георгиевич, задайте вектор нашему обсуждению. Я ведь не владею и сотой долей той информации, которой обладаете вы. И не вполне осведомлён обо всей, совокупности стоящих перед нами задач.

— Пусть это и покажется вам странным, но меня всерьёз интересуют ваши планы завоевания господства в воздухе.

— Перелететь всем полком южнее, поближе к Яссам. Здесь и здесь, — показал я на карте, — оборудовать аэродромы подскока. И запереть фрицев на их аэродромах. Ну и румын, заодно. Ведь, насколько я заметил, с сопровождением бомбардировщиков и штурмовиков справляются истребительные части из Бельц, Маяков и Есипова.

— Да, пятьдесят пятый полк действует весьма успешно, — согласился Мичугин. — Распределились по нескольким площадкам и всегда успевают к местам событий.

— А Александр Иванович Покрышкин случайно не там служит старшим лейтенантом?

— Командир звена в эскадрилье Атрашкевича.

— А на чём летают?

— Сегодня последняя эскадрилья полка пересаживается с И-16 и Мигов на По-3.

«Всё-таки, Миги, — подумал я про себя. — И нынче отжали у Поликарпова этот проект в пользу конструкторского бюро Микояна. Как же трудно хоть что-то изменить в этом мире!»

— Почему вы спросили об этом лётчике?

— У него ведь есть сбитые?

— Да, и не один. Считаете его перспективным?

— И его, и тех, кто рядом с ним, — перечислять множество имён знаменитых лётчиков показалось мне неправильным. — Кое-чему я научился у него. (Покривил душой — не кое-чему, а многому. Я ведь до середины осени сорок первого служил в другом авиаполку той же дивизии, в состав которой входил и пятьдесят пятый. Но меня, зелёного, к Мигам не подпускали)