Сергей Калашников - Внизу наш дом

— Журба! — прямо на пороге поприветствовал его Мичугин. — Самолёты связи верни ей, — кивок в сторону Мусеньки, — а разведчиков — ему.

— Так, товарыщ генерал! Мы шо? Так и останемся с двумя ИАПами на всю армию? Без своей авиаразведки? Без связи? — лейтенант, принёсший приказы, срочно отвернулся, чтобы скрыть улыбку, а вот генерал улыбки не скрывал:

— Наши это полки, хотя и маленькие. А ты сразу: «Никому не подчиняются! Махновцы какие-то! Да никто про них и не вспомнит, если мы по-быстрому!» Нет уж, Богдан Остапович — вот тебе капитаны Субботины — обеспечь выполнение ими боевой задачи. Сегодня… -

… - Едва накроет Землю тьма ночная, всё и случится, — завершила фразу Мусенька. — Фёдор Георгиевич! Место вы знаете, а время — двадцать четыре ноль восемь. Но, если всё имущество моего полка не будет доставлено до двадцати двух — из оставшихся после бомбёжки щепок очень даже можно будет составить новый мост. Через считанные часы.

В этот момент в кабинет вошли два автоматчика в форме НКВД и Аркадий Автандилович в образе старшего майора. Мичугин побледнел и дал знак Журбе и Жулебину покинуть помещение. В нашу с Мусенькой сторону он тоже мотнул подбородком, но вошедший остановил:

— Субботины! Сидеть! А вам, Фёдор Георгиевич, следует дать отчёт о произошедшем. За самоуправство с подчинёнными НКВД авиаполками придётся ответить.

— Забейте, Аркадий Автандилович, — прервала его расшалившаяся Мусенька. — Федор Георгиевич не виноват, что у него такая активная жизненная позиция. А кто был тот, другой генерал? — продолжила она, обращаясь к так и оставшемуся бледным Мичугину.

— Захаров, — ответил он, переглянувшись с Автандиловичем.

— Ой, — чуть не подпрыгнула моя радость, восторженно захлопав ресницами. — Тот самый? Со стальными яйцами?

Разумеется, я заржал.

Автоматчики были тут же выставлены за дверь, а Захаров наоборот, приглашён.

— Круг секретоносителей не должен быть слишком широким, — объяснил старший майор. — А вы, Матвей Васильевич, не подумайте, что перед вами Пифия. В дальнейшем столь точной информацией она располагать не будет. Мусенька, докладывай.

— Румынские войска по правому берегу Прута находятся в обороне. То давление, которое они на нас оказывают — просто разведка боем. Настоящий удар будет на Бельцы второго июля. Второй удар — куда-то южнее, точно указать не могу. В сумме у противника около полусотни танков с не слишком толстой бронёй. В каком направлении они будут использованы — не знаю. Это всё.

— Шурик, что можешь добавить? — кивок в мою сторону.

— На истребителях с индексом «По» установлены двадцатитрехмиллиметровые пушки с отличной кинетикой снаряда. Какую-то часть танков они повредить смогут. А вот последние снимки — специально мы на разведку не летали, но камера запечатлела отдельные любопытные сюжеты, — я подал картонную папку с большими чёткими фотографиями — самолёт с аппаратурой аэрофотосъёмки пригнал Кут. А проявочную машину и запас химикатов мой заместитель успел отправить с одним из транспортников.

Фотографиями завладел Захаров, а Мичугин, поняв, что арестовывать его не собираются, потерял свою бледность и принял скептический вид:

— Учебные самолёты с учебными пушками! С этими тихострелками!

— Я рад, что операция прикрытия прошла столь успешно — эти машины не уступают немецким. А что, недоразумение с летчиками и матчастью действительно разрешилось? — Аркадий Автандилович посмотрел снова в Мусенькину сторону.

— Узнаем сегодня в двадцать два ноль-ноль. И, Матвей Васильевич! Хоть и приходится у вас по сто километров фронта на каждую дивизию, зато управляемость войсками сохранена. А трудности с пополнением за счёт мобилизации и неразбериха с транспортом — это закономерно. Война же началась так неожиданно, — моя любезная не удержалась от шпильки.

— Кажется всё, — подвёл черту старший майор. — Время нынче дорого. Если остались вопросы — решите их в рабочем порядке.

Захаров кивнул, а Мичугин пожал плечами.

— Разрешите идти? — я встал и вытянулся, демонстрируя переход в подчинённое положение.

— Полосу правого берега Прута сфотографируй! — поставил мне задачу Захаров. Чтобы к двадцати двум снимки были у меня. Свободны.

У этого мужика, действительно, стальные яйца.

— Оказывается, мы переведены не во фронтовое подчинение, а приписаны к девятой армии, — объясняла Мусенька начальнику штаба. — Добавлю для ясности, что сама эта армия будет обороняться вдоль берега Прута на участке шириной около семисот километров. Пока идут приграничные сражения, но через девять дней последует сильный удар в нашем направлении. Имею в виду, дислокацию полка.

— Хуже нет, когда начинаются переподчинения, — проворчал зампотех. — И у кого мне теперь заказывать запчасти?

— Направляй заявки прямо на завод — ты же там всех знаешь, — улыбнулся Конарев. — А то в этом клубке переформирований сейчас столько путаницы!

«Если что — прикроет» — подумал я, и продолжил ставить задачу Куту и Тарасу на съёмку вдоль реки в южном направлении — леса здесь идут узкой полосой у самых берегов, а все ведущие к ним дороги прекрасно просматриваются. В этот момент и прозвучало оповещение о приближении группы самолётов с запада — с поста ВНОС их не опознали, и знаков на бортах не разглядели.

Вместо разведки получился бой — показалась девятка румынских Лосей в сопровождении шестёрки Хейнкелей-112. Не знаю, на нас они шли, или просто мимо пролетали, но бомбы им пришлось высыпать прямо здесь. Дело в том, что эти Хейнкели — весьма неплохие истребители, по силуэту похожие на всем известный «Спитфайр». Но пилоты на них сильно уступают в классе моим соколикам. Тарас с Кутом умудрились связать их боем, встретив и свалив одного ещё в лобовой, а потом, отгоняя остальных от нас с Бю, сразу рванувших к бомбовозам, отстрелили хвост второму.

Лоси — двухмоторные бомбардировщики польского производства — похожи на большинство машин этого класса. То есть беззащитны при атаках спереди сверху и спереди снизу. Впрочем, они беззащитны спереди и с обоих боков. И довольно неповоротливы. Но пилоты даже не пытались повернуть свои аэропланы так, чтобы мы оказались в простреливаемой зоне. Да и не сильно много было у них пространства для вертикального маневра — низко шли.

— Атакуй, прикрою, — скомандовал я ведомой. Она нырнула к самой земле и за счёт полученного разгона выскочила под нос ведущего, дав короткую очередь. Видел, что в этот момент она тормозит задним винтом. Тут же, обдув хвост, почти на месте развернулась и ушла вправо. Я, как раз отгонял Хейнкеля, пытавшегося ей помешать. Он шарахнулся от моей очереди и задымил мотором, хотя я в него не попал.