Сергей Калашников - Внизу наш дом

Пока машины обслуживают, мы лежим на брошенных поверх земли чехлах. Ещё очень рано. До начала войны осталось несколько минут, а нам уже принесли второй завтрак — какао и бутерброды.

— Я так считаю, — рассуждает Бю, когда мы окончательно запутываемся в том, кто по кому куда стрелял с какого захода. — Четверо четыре раза обстреляли по одному мотору. Это шестнадцать. На нас летела девятка двухмоторников — это восемнадцать. Значит, два двигателя остались целыми. То есть два самолёта могли улететь. И на земле мы видели семь. Всё сходится.

— Четыре запишем на тебя, и нам по одному, — заявляю я категорически.

— Так это же были групповые, — удивляется Кут.

— За групповые в звании не повышают, а Херменегильде от рядового посчитай, сколько расти до лейтенантского звания. Не переживай — себе тоже настреляем. Вот появятся вражеские истребители, и дело пойдёт веселей. Бомбардировщики, как ни крути, не наш профиль. Такой ситуации, как сегодня в течение этих нескольких совершенно уникальных минут, больше не повторится.

Подошёл начштаба:

— С поста ВНОС донесли о сбитии четырьмя москитными истребителями девяти двухмоторных бомбардировщиков. Штаб армии запрашивает фамилии отличившихся лётчиков.

— Какой армии? Почему армии?

— Кто-то из командования смотрел на вашу работу. Вот и весь сказ.

— Тогда — трех свалила Бюхель, остальные по два.

— Из соседнего бомбардировочного полка просят прикрыть работу Сушек по плавсредствам на Пруте.

— Пусть назначат место и время. Предупреди, что у нас осталось четыре машины.

Начштаба ушел. Вооруженцы на стоянках начали закрывать лючки патронных отсеков. Техники окатили бочки с горючим и принялись начищать крылья и бока фюзеляжей.

— Над Бельцами бой, — прямо из своей конурки прокричал связист.

— Заводи! — махнул я в сторону стоянок. — Уважаемые товарищи, — обратился к летному составу, — а не будете ли вы так любезны…

В этот момент Кут так смачно потянулся, что даже кости захрустели.

— А куда мы денемся? — улыбнулся Тарас. — Обязательно будем очень любезны.

Херменегильда молча заправляла волосы под шлем. До готовности машин оставалось несколько минут, поэтому срываться, как на пожар, было ни к чему.

Если кто не понял — полк у меня слетавшийся и сработавшийся. Уже начинает своёвываться.

Над Бельцами крутилась настоящая собачья свалка. Наши ишаки и самолёты до боли похожие на Миги отбивались от навалившихся на них Мессеров. Мессеры были, с характерными немецкими крестами, а не с цветными румынскими. Мы не стали ввязываться в эту кутерьму, а начали щипать тех, кто оказывался снаружи.

Ага-ага! На нас тут же навалились нависшие над этим всем две пары охотников, точно также поджидающие добычи. Вышло четыре на четыре — мы оказались в роли прикрытия своих дерущихся истребителей. Охотники, с которыми мы сцепились, наскакивали сверху и, стрельнув сходу, снова уходили вверх. Наша скороподъемность не позволяла их догнать, зато скорость на горизонтали давала возможность успеть дать очередь напересечку атакующему. Кут одного даже зацепил, так что одна пара ушла со снижением на запад.

Другая пара оказалась осторожней. Когда я успел развернуться им лоб в лоб, они сразу отвернули и стали удирать с набором высоты.

В основной свалке дела обстояли путанно — какой-то самолёт горел на земле, один Мессер уходил на запад с дымком из-под капота, остальные вертелись в непонятном танце, пока фашисты вдруг, словно по команде, не сделали ноги. Мы тоже поспешили откланяться.

Заправились, зарядились, передохнули на чехлах, а тут и сообщение о месте и времени встречи с ближними бомбардировщиками. Успели минут сорок покемарить, а там — снова вылет. На этот раз на сопровождение.

Су-2, если кто не знает, напоминает какой-то японский самолёт из тех, что показывали в фильме Перл-Харбор. Но не Зеро — тот был одноместный, а этот с длинной кабиной на двух или трёх человек. Вроде Мицубиси. Так вот — Су-2 как раз примерно так же и выглядит, но летает быстрее. Одним словом, машина для работы по наземным целям. Они шли всемером прямиком к Пруту. Это не слишком великая река — её и вплавь не так уж трудно преодолеть. Однако солдат с оружием лучше всё-таки перевезти — вот и сновали с берега на берег лодки и понтоны. Зенитного прикрытия тут не было — по бомбардировщикам вели только ружейный огонь, и то не слишком успешно. Семёрка прошла вдоль изгибов реки, то и дело, выпуская реактивные снаряды или давая пулемётные очереди. Стволов у этого бомбера — просто ураган — несколько километров русла превратили для румын в сущий кошмар. Признаков наведения переправы нигде видно не было. Истребительного прикрытия тоже не появилось — мирно вернулись обратно.

— Теперь румыны станут переправляться только ночью — заключила Мусенька, выслушав короткий рассказ о произведённом налёте. — А переправа будет вот здесь — видишь, дорога подходит к реке. Сваи у берега, а посередине понтоны.

— Мы были ниже по течению, — заметил я, взглянув на карту. — Этого места не видели. Слетать бы, посмотреть.

— Терпение, Шурик. Ночью всё уже будет — не напрасно потратим бомбы.

Я только кивнул — дело в том, что ещё в наше время, разыскивая следы своего погибшего на этой войне отца, она по материалам из Интернета отследила перемещения многих частей, и историю развития событий на Южном фронте представляет себе значительно лучше, чем я.

Наступило тревожное затишье. С постов ВНОС не поступало никаких сообщений, ни от соседей, ни из штаба — ниоткуда.

Моя супруга о чем-то переговорила с Бю, а потом с пилотом нашего связного самолёта. Того самолёта, на который уже сделала заявку. К нему, кстати, прикрепили бомбодержатели, но самих бомб пока не подвесили. Чуть погодя, с разрешения начальника штаба они с этим пилотом куда-то улетели, но не на связнике, а на её бомбардировщике.

Летный же состав моего полка давил храповецкого от обеда и…

— Группа самолётов с запада идёт на Бельцы, — выскочил из своего закутка связист.

Техники начали запуск моторов, а мы продрали глаза и неторопливо двинулись к машинам. Взлетели, едва прогрелись. Летом это не занимает много времени.

С аэродрома, к которому, как мы ожидали, направлялась группа вражеских бомбардировщиков, взлетали истребители. Ишаки и машины, силуэтом очень похожие на Миги. В их сторону устремилась группа расчистки, а сверху, вместо немецких охотников, уже маячило звено наших истребителей. С такого расстояния трудно понять — По-1 или По-3. Силуэты у них очень сходные.

Группу расчистки, а это была шестёрка Мессеров, мы встретили в лобовую. Тут сработал давно отрепетированный приём — слабеньким отклонением посадочных щитков заставляем свою машину непрерывно подниматься, а ручкой от себя держим её постоянно нацеленной на противника. Скорость от этого быстро падает — в совокупности сбивается прицел у тех, кто в тебя метит — очереди проходят ниже. Нам же ничто не мешает попасть. И вот результат — летело шесть Мессеров, а осталось два. Оба сразу стали уходить с набором высоты, тут их и приголубили нависшие над нами По-3. Когда они спикировали, я их узнал.