Сергей Калашников - Внизу наш дом

— Кто, сколько, откуда?

— Много, оттуда — взмах рукой, — немцы.

— Разрешите идти, товарищ адмирал, — обращаюсь я к Исакову.

— Да уж бегите, голубчик. Не смею вас задерживать.

Удачно. Это оказались Хейнкели-111, сбивать которые мы умеем хорошо. Но прикрывали их опять же Хейнкели-112, с которыми очень хлопотно. Группу из двенадцати истребителей связать боем вчетвером удалось, а вот на бомбардировщиков нас просто не хватало. Если бы не подоспела эскадрилья Ахтямова, могли бы пропустить их к Галацу.

Сумерки. На катер грузят раненых. В их числе и Вася Ахтямов — его крепко зацепило, но доктор сказал, что в строй он вернётся. Вовремя заштопали — даже крови потерял не особенно много.

— Неудобно-то как, Шурик, — жалуется он на прощание. — Дезертиром себя чувствую. И как я мог напороться?

— Не казни себя, Ахт. Мы тут посоветовались, и я решил, что пуля эта была шальная. Может, что и своя. Хмырь как раз носом к тебе гасил того, что всё из прицела выскальзывал. От него могло прилететь.

— То есть — был разбор? А пулю осмотрели? Её же, вроде, извлекли!

— Извлекли и выбросили. Дунай, Дунай, а ну узнай, где, чей подарок? — пропел я насмешливо. — В общем — делай добро и бросай его в воду. Это я к тому, что дело житейское. Ты поправляйся, давай. И, как выпишешься, обратно сюда не спеши — просись на преподавательскую работу — сам видишь, одного москитного полка на всю армию мало — подготовишь личный состав, укомплектуешь часть — тогда и вернёшься. И не дёргайся там — я похлопочу, чтобы так и было.

— А это ничего, что у меня есть своё мнение?

— Оно у тебя неправильное, потому что сгоряча после боя и под действием наркоза. Короче — приступай к выздоровлению. Исполнять.

Тяжелый получился бой — мы опять отбивались от целой кучи истребителей. Это была явная засада, что стало ясно позднее. Вы можете себе представить, чтобы трёх бомбардировщиков охраняли шестнадцать истребителей? Впрочем, прилетели они не все сразу — сначала нарисовались только четыре. Остальные появились чуть погодя, когда мы уже ввязались в драку. Сверху со стороны солнца, и снизу, подкравшись на бреющем. Наша четвёрка не столько атаковала, сколько уворачивалась. Это в тот момент, когда выяснилось, что роль бомбардировщиков выполняют тоже истребители — двухмоторные Мессершмит-110. Подоспевшая нам на подмогу четвёрка из Браилова сходу срубила одного такого притвору, но машина нашего первого ведомого напоролась на очередь заднего стрелка и закувыркалась к земле.

Мне пришлось вывалиться из боя и, прикидываясь, будто получил повреждения, выманить за собой… хотел четверых, но пошла всего пара. Они нагоняли, потому что я сбросил скорость. И тут я, обдувом хвоста задрал нос, уперевшись всем брюхом самолёта в набегающий поток — это очень быстрое торможение и огромная перегрузка. К счастью — недолгая. Почти замерев, занёс хвост дальше вперёд, оказавшись на спине носом к преследователям. Успел дать длинную очередь неизвестно куда, и перешёл в свободное падение — говорил же, что самолёты без скорости не летают.

Снова опустил нос вниз, разогнался с помощью гравитационного поля земли и только потом вышел из пике — на этот раз запас высоты у меня был. Тут и попытался меня подловить один из охотников, но его срезал кто-то из наших, кажется Сыч — он как раз проскакивал мимо — буквально мелькнул.

Э… — Увлёкся я мелкими подробностями, а о чем начинал — упустил. Короче, бой был тяжелый — четыре машины сели с повреждениями, а гимнастёрки лётчиков потемнели от пота. И в этот момент, когда хочется упасть и попросить добрых людей стянуть с тебя сапоги, к моей ведомой подошёл лейтенант НКВД в сопровождении двух автоматчиков и заявил:

— Сдайте оружие. Вы арестованы.

Я бью его в ухо рукояткой нагана, а ствол навожу на автоматчиков: — Хенде хох!

Те чего-то дёргаются, но только что повылезавшие из машин горячие потные парни их мигом скручивают. Вижу, как в мою сторону бежит местный особист, сопровождаемый группой вооружённых товарищей, и деловито связываю лейтенанта его же ремнём.

— Что же вы, товарищ капитан допустили на аэродром вражеских шпионов, — пеняю я особисту с расстояния уверенной слышимости. — Они хотели лишить авиацию прикрытия корпуса лучшего пилота. Вы уж допросите их, пожалуйста, поскорее, и построже, по всем законам пролетарской защиты.

Мотя! — это я уже повернулся в сторону одного из своих лётчиков. — Ты опять открыл огонь со слишком большой дистанции. Да я тебя за перерасход боеприпасов на патронный завод сошлю девушкам гильзы набивать.

Девушка, сидящая в наушниках около рации, вдруг отчетливо проговорила прямо в микрофон:

— Мерзавец!

— Что случилось, — оглянулся на звук капитан первого ранга, только что склонявшийся над картой.

— Этот ваш, товарищ капитан, летчик, которого вы отправляли в разведку. Ещё называли его на иностранный манер, — радистка укоризненно повернулась в мою сторону и обворожительно покраснела. — Он мерзавец.

— И когда успел? — хохотнул телефонист. — Неужели эти лётчики такие быстрые, что одним мимолётным взглядом могут стать мерзавцами?

— Так он ещё и смотрел на меня? — бедная схватилась за щёки и опрометью бросилась к выходу. Но далеко не ушла — я её перехватил:

— Докладывайте, что он вам сказал?

— Что поцелует меня.

— Дальше!

— Много-много раз.

— Конкретно, сколько?

— Двадцать два.

— А потом?

— Отшлёпает.

— Как отшлёпает?

— Как тринадцатилетнюю.

— Что ещё? Да не упрямьтесь — это важно, — с сочувствием посмотрел я в распахнутые глаза девушки.

— Подарит розового слона.

Тут я её и отпустил, потому что все стало ясно.

— Противник подтянул танки, — подойдя к разложенной на столе карте, нашёл нужный квадрат и нарисовал ромбик.

— Через час с небольшим появятся, — оценил капитан третьего ранга.

Адмирал Исаков прямо от своего стола, задумчиво посмотрел на пометку:

— Распорядитесь доставить на позиции гранаты и предупредить личный состав о возникновении новой опасности.

Мне известно, что больше полусотни танков у румын просто нет. Ну, может быть шестьдесят — это недавно упоминала Мусенька. Но неизвестно, есть ли у десантников средства борьбы с ними — не видел я, ни противотанковых ружей, ни пушек, возимых по суше. На бронекатерах или на мониторах есть, а на берегу нет. Вот миномёты восьмидесятидвухмиллиметровые — имеются. Ими пользуются широко и очень умело. Но против танков это не очень хорошее оружие. Как и ручные гранаты, даже противотанковые.

Достаю свою карту и сопоставляю номера квадратов — у нас в разметке они не совпадают.