Сергей Калашников - Внизу наш дом

— Э-э… А что, нет ли у вас в Воронеже и двенадцатицилиндрового варианта? — повернулся я к Александру Сергеевичу.

— Да ты, Шурик, просто на метр в землю смотришь, — расплылся в весёлой улыбке Москалёв. Поликарпов тоже улыбнулся, но загадочно. — Конечно, Бессонов сделал линейку на сто семьдесят, двести пятьдесят и пятьсот сил, даже на стендах их прогнал и провёл испытания. Но, после нападения Германии на Польшу, интерес к спортивным самолётам угас. Что-то иногда ставили на разного рода опытные машины, однако нормальной серии не было. Зато сейчас смотрю — да меньший из братьев просто просится сюда.

— А вы уверены, что их действительно будут изготавливать? — выразил сомнения Николай Николаевич. — Время ведь военное, многие разработки просто прекращены, да развертывание производств — дело не самое простое. Может не встретить понимания.

— Гарантировать не могу, — отвечать стал я. — Однако — дорогу осилит бредущий. Со своей стороны заявляю о готовности грызть этот кактус вместе с вами.

— Грызть кактус! — восхитился Александр Сергеевич. — И откуда у тебя столько шуток на языке!

Николай Николаевич снова улыбнулся.

— Категорически согласна с мнением Александра Сергеевича, — откуда-то из переплетения элементов каркаса появилась Мусенька. — Броневой листик в качестве элемента несущей конструкции будет исключительно к месту. Шурик! — Это уже в мою сторону, — доставай свой куркуллятор. Прикинь-ка мне по-быстрому, насколько возрастёт масса машины, если пилоты окажутся в замкнутой броневой коробке?

Я достал из полевой сумки счёты и логарифмическую линейку, измерил расстояния пядями — а они у меня ровно шестнадцать сантиметров — и выдал цифру.

— Блин горелый, — воскликнула моя супруга. — Какая же при этом будет скорость отрыва?

Я снова прикинул.

— А время разгона до этой скорости?

Я сразу рассчитал длину разбега.

— Кимоно-то херовато, — отрезала Мусенька.

— Я не совсем уверен в своём японском, — насмешливо приподнял бровь Николай Николаевич, — но стальной каркас, как это, ни странно, несколько легче деревянного.

Разговор мы перенесли в кабинет главного конструктора — приходилось прорисовывать контуры защищённого тонкой бронёй пространства для экипажа, но оно непрерывно сжималось под воздействием неумолимого весового фактора. К бронекреслам, которые уже были опробованы в деле, удалось добавить только бронеподножки и несколько удлинить бронеподлокотники.

Муська разъяренной кошкой шипела на нас из-за каждого срезаемого квадратного сантиметра бронирования.

— Хотя бы выступы оставьте тут и тут, — настаивала она. — Мы с девочками сами приварим пластины, если вы такие жадные.

Одним словом, лишних пятьдесят килограммов она из нас вытрясла. А это чуть не половина квадратного метра противопульного бронирования. Мы, конечно, извивались, как могли, выгибая хитрые загогулины и передавая часть нагрузки броневому контуру, но потом всё перечеркнули и…

— Поздравляю, товарищи, — усмехнулся Москалёв. — Мы превратили лёгкий самолётик в уменьшенное подобие штурмовика.

— То есть что? — насторожённо спросила Мусенька. — Не полетит?

— Слишком много неясного. Особенно в плане технологий.

— Технологии-мохнологии, — отмахнулся я. — В Воронеже ведь как-то делают Ил-2 из этой брони, верно, Александр Сергеевич?

— М, да, — почесал затылок Москалёв. — Наконструировали.

— Давайте, пока идёт проработка технологичности бронекоробки, я сделаю образец из обычной стали, — предложил Поликарпов.

— Мне придётся посоветоваться с руководством, — развёл руками я. — Слишком революционные изменения — машина выходит принципиально новой. Надо бы как-то её назвать. Моп, например. Москалёв-Поликарпов.

— Субботин тут тоже повалялся, — прищурился Николай Николаевич. — Получается МоПС.

Мусенька фыркнула и ушла.

— Она меня ещё просила приделать к мотору глушитель, — таинственным голосом поведал Поликарпов. Москалёв рассмеялся, а я почувствовал недоброе — моя хорошая удивительным образом умеет добиваться своего. Она ведь не отступит, несмотря на то, что лёгчайший в недавнем прошлом самолётик потяжелел практически вдвое.

Собственно, после этого мы перешли к разбору технического задания на транспортный самолёт — я вообще не был с ним знаком, поскольку появилось оно ещё до моего отзыва с фронта.

Хорошее задание. Правильное. Руководство пожелало оснастить нашу армию машинами, сочетающими в себе грузоподъёмность и взлётно-посадочные характеристики биплана со скоростью моноплана. Я просто пришёл в восторг. Неудивительно, что Поликарпов и Москалёв решили обсудить столь непростую задачу.

На памяти у меня были и машины Олега Антонова, начавшего похожую тематику с Ан-8, и небесный вагон не помню какой заграничной фирмы. То есть я, в отличие от своих коллег, оказался в выигрышном положении и довольно быстро выложил всё, что знаю. Над прикидками мы просидели довольно долго. Когда общая схема вырисовалась и наша компания разошлась, мне сделалось невыносимо стыдно — Мусенька, дожидаясь меня непутёвого, так и заснула в коридоре под дверью на ужасно неудобном стуле.

На следующее утро вылетел в Казань — сроки мне поставили жёсткие, а ещё я должен был исписать кучу бумаги, на что найти время в Горьком было трудно — слишком увлекали меня затеи Поликарпова и Москалёва. Я себя немного знаю.

Завод в столице Советского Татарстана мне очень понравился — солидный и капитальный, оснащённый прекрасным оборудованием. Это немудрено — тут вотчина самого Андрея Николаевича Туполева. То есть выпускаются самолёты, разработанные его сподвижниками и учениками. Прежде всего, дальний бомбардировщик Пе-8. Солидный аппарат, давать заключение по которому мне никак нельзя — не понимаю я толком в авиации дальнего действия. Ещё двухмоторный истребитель Пе-3. Тот самый, что в моей прошлой жизни был переделан в массовый пикировщик Пе-2. По обеим машинам я дал обтекаемо-благоприятные отзывы, обратив внимание лишь на затянувшиеся сроки доводки и те проблемы, о которых мне рассказали сами заводчане. То есть — чисто рабочие моменты.

На Пе-3 поднимался в воздух — для двухмоторной машины очень приличная летучесть. Собственно, ничего нового для меня в этом не было — я около полугода пилотировал сначала упрощённый, а затем доведённый аналог этого самолёта.

Еще здесь выпускали Ли-2, хотя поговаривали, что основное производство их собираются развернуть где-то в Средней Азии. Тоже нормальный аппарат — знаком и с ним. Даже летать не стал — не очень-то хотелось. А вот тот факт, что тут начали разворачивать производство Су-2, оказался для меня серьёзным ударом. То есть эти машины не снимут с выпуска, даже, если немцы захватят Харьков. Получается, опираясь на мои предсказания, руководство страны приняло разумное решение. С другой стороны, массового производства Пе-2 не будет, а Су-2 в некотором плане является его достаточно близким аналогом хотя бы потому, что тоже бомбардировщик.