Сергей Калашников - Внизу наш дом

С радио, или без него, необходимо действовать согласованно. Возможно это только при понимании всеми решаемой задачи и при внимании к маневру командира. Начинаем наземную отработку совместных действий:

Я разбил ребят на пары и, заставив их раскинуть руки на манер крыльев, принялся за прохождение стандартных положений, изображая то вражеские истребители, то бомбардировщики — к нашему веселью подтянулись от соседей несколько парней-штурмовиков — этих тоже включил в либретто.

Выбрать правильное положение и скорость для любого маневра — непростая задача. А времени, чтобы всему этому научить молодёжь, исключительно мало — пришлось сразу давать ударную дозу.

Вприсядку означает — на бреющем, на полусогнутых — малая высота, на прямых — обычный полёт, а на цыпочках — с превышением. Мы трижды «выводили» Илы на штурмовку наступающих войск, пока началось более-менее получаться.

— Что же вы, капитан, не заглянули на КаПэ, не доложили по старому русскому обычаю о сбитых? — не заметил, как подошёл командир полка.

— Здравия желаю, товарищ майор. Эскадрилье продолжать занятия. Так, вроде, не сбивал я никого.

— По тому Юнкерсу, что упал на краю взлётной полосы, кроме вас никто не стрелял. А как вы подожгли Мессер, весь аэродром видел, — ухмыльнулся Васютин. — Я распорядился, чтобы на вашем самолёте нарисовали звёздочки — пусть фашисты боятся.

— Тогда пусть сразу ещё девять намалюют, — пожал я плечами.

— А это что за танцы? — кивок сторону продолжающих «маневрировать» сержантов.

— Девятый акт Марлезонского балета «Пеший по-лётному» известного балетмейстера товарища Покрышкина.

— Самого Александра Ивановича! Ну, такой мастер воздушного боя плохого не придумает. И на ваш счёт, кстати, кое-что прояснилось. Служба радиоперехвата дешифровала сообщение, что известный ас Шурик замечен под Оршей. Рекомендуют при его появлении уклоняться от боя. Надпись на борту срисовали? Не боитесь, что начнут за вами охотиться?

— Никак нет! Пусть они меня боятся.

— Ваши желторотики тоже распорядились, чтобы техники написали на бортах их позывные, — кивнул Васютин.

— Они быстро учатся.

— И всё же, голубчик, ступайте на КаПэ.

— Есть! Чип! — это в сторону продолжающих заниматься новичков. — Страхуй Ила на выходе из пикирования.

— Странный позывной.

— Фамилия Нечипоренко. «Неч» — как-то не звучит, — объяснил я.

Со стороны штаба дивизии в воздух взвилась ракета. Сигнал немедленно подняться в воздух.

— Разрешите взлетать, товарищ майор?

— Взлетайте. Но потом не забудьте заглянуть и к нам, в штаб полка.

На этот раз предупредили нас вовремя — истребители противника мы встретили, уже имея и скорость и высоту. А бомбардировщиками занялись ребята из первой эскадрильи. Вторая была на задании.

На этот раз бой выглядел чуть более упорядоченным. То есть наша эскадрилья держалась одной группой, правда, пары постоянно перемешивались — всё-таки в свалке ведомому трудно удержаться за своим ведущим, особенно, если только что отогнал от него желтоносого. Немцы часто умудрялись зайти кому-нибудь из наших в хвост, поэтому мы только и занимались тем, что отпугивали их — совершенно естественно образовалось что-то вроде оборонительного круга.

Горючее у немцев закончилось раньше, чем у нас и они улетели. Бомберов от аэродрома отогнала вернувшаяся с задания вторая эскадрилья, потому что первую к Юнкерсам не подпустили истребители прикрытия. Они и вторую не подпустили бы, если бы их на всё хватило — нам помог исключительно численный перевес.

Потом было сопровождение штурмовиков — те работали по наступающим войскам. Затем Сушки под нашим присмотром обрабатывали гужевую колонну. И пятый за день вылет опять на оборону собственного аэродрома. Никто никого не сбил. А вечером на самолёты принялись устанавливать пушки, бронеспинки и рации — сумели как-то доставить.

Утро принесло новость — немцы продавили нашу оборону и оказались восточнее Орши — то есть мы как бы в окружении. Но всю ночь на лётное поле один за другим приземлялись «Сараи», доставляя, то сорокопятки, то стодвадцатимиллиметровые миномёты. И много снарядов. Обратно вывозили раненых. Тоже много. С юга и с востока доносились звуки артиллерийской канонады, высоко в небе крутилась «Рама» — всё было плохо.

Рассвет моя эскадрилья встретила у прогретых самолётов в ожидании команды на вылет.

— Вчера мы были, скорее, жертвами, чем бойцами, — вещал я, зачищая алюминиевый котелок с пшёнкой — с продуктами для лётного пайка тоже оказалось неважно. — Но сегодня наши роли несколько изменятся. Скорость пушечного снаряда около километра в секунду. Два километра он пролетает за две секунды — это дистанция открытия огня. Насколько снизится его траектория?

— На двадцать метров, — пошевелив про себя губами, ответил Мел.

— И сколько это размахов крыльев Мессера?

— Примерно два.

— А в сколько делений прицела помещается Мессер на расстоянии двух километров?

— Э-э…?

— Считают все! Запомните — хоть вы и будете опускать на врага плеть очереди, контролируя её по трассерам, но снаряды должны ложиться кучно — не швыряйте их куда попало, начиная пальбу заранее. И учтите относительную скорость сближения самолётов на встречных курсах — в наших случаях она колеблется между двумястами и тремястами метрами в секунду. Кто лучше всех справится с расчётами — того и выпущу на лапотников. А остальные будут прикрывать атакующую пару.

День снова выдался напряжённым. Клочковатая подвижная облачность неплохо маскировала немцев, которые то и дело подкрадывались к нашему аэродрому — мы постоянно держали одну пару в воздухе и звено на зёмле в готовности номер один. Массированного налёта на этот раз не последовало — отдельные небольшие группы пытались наскакивать, несколько бомб даже упали на лётное поле. А потом Лом свалил лапотника.

Штурмовиков и Су-2 сопровождали первые две эскадрильи, старые СБ перебазировались в тыл, а мы так до вечера и отгоняли от своего аэродрома то Мессеров, то Юнкерсы-87.

Переломным оказался третий «рабочий» день. Плотная облачность накрыла нас, оставив около двух сотен метров видимости по вертикали. Дежурная пара засекла подход группы вражеских самолётов там, выше кромки облаков, и навела на них всю мою эскадрилью. Мы «выскочили» из молока в момент, когда бомбардировщики готовились пробиваться вниз, и принялись снижаться. Прикрытие в этот момент отвлеклось на дежурную пару и не помешало нам расстрелять беззащитные пикировщики — действовали, словно на стрельбище и завалили всю девятку — вышло по штуке на брата, ну и одного «лишнего» сделали втроём.