Сергей Калашников - Внизу наш дом

Сразу лёг на курс и пошел с плавным набором высоты, не особо насилуя моторы — чутьё подсказывало — в конечном пункте мне не нальют, поэтому на обратном пути придётся тянуть на этой же заправке до самого Смоленска. И вообще моим моторам лучше всего работается в диапазоне высот от полутора до двух километров — самый маленький расход в пересчёте на расстояние. Если кто не понял — с этой высоты открываются просто волшебно- замечательные виды. Бойцы это оценили и буквально прильнули к лобовому стеклу между мной и креслом второго пилота, занятым как раз тем самым сержантом. Тут около двух метров прекрасно застеклённого окна. Мне это очень понравилось, потому что улучшилась центровка.

Летели мы недолго — Ан-226 довольно быстрая машина, а Смоленск — достаточно надёжный ориентир. Только вот после него, сначала к нам пристроилась пара краснозвёздных По-3 и внимательно рассмотрела, что нарисовано на наших бортах, а потом радио донесло до меня законный вопрос:

— Слышь, Шурик! А она у тебя взаправду стреляет? Ну, пушка, что спереди точит?

— Нет. Просто не влезла, вот и пришлось выставлять её через ширинку. А вообще-то я Шклов ищу. Вы не видали?

— А чего его искать — он прямо перед тобой. Южнее садись — на северной окраине всё в дыму.

— Там что? Стреляют? — не понял я.

— Да, танки прорвались.

— Брахмапутра! Отсюда же… — договаривать я не стал. Меня как раз запросили с поста ВНОС — нужно было ответить, кто я и что везу.

Посадили меня на несжатое поле куда-то на западную окраину. Я постарался угадать прямиком на дорогу, за что был вознаграждён немедленным прибытием грузовика, забравшего и пушку, и снаряды и артиллеристов.

— Давай, Шурик, вези остальные, — напутствовали меня с того же поста воздушного наблюдения, оповещения и связи. Если кто-то удивляется, что меня точно знают по имени — то ничего странного — позывной всегда написан на моём самолёте — люди должны знать, как ко мне обратиться. Хоккеисты же пишут свои имена на амуниции — почему остальные должны поступать иначе?

На Центральном аэродроме меня ожидали ещё три орудия и командир батареи в звании старшего лейтенанта. Отличный мужик — сразу со мной договорился, что после переброски пушек и расчётов, я перевезу к Шклову и передки, и лошадей и полевую кухню. Вот бывают же такие люди, с которыми приятно иметь дело — сразу видно, что у них всё схвачено. Он этим же рейсом вылетел прямиком к месту боевых действий, с полчаса с восторгом держался за штурвал, а потом пропал вместе с пушкой, расчетом и увёзшим их грузовиком. Только и знаю, что зовут его Петей.

Как понятно из вышесказанного, до Кремля я добрался только на другой день в состоянии выжатого лимона.

Мои документы внимательно изучили, позвонили куда-то и пропустили. Я не великий знаток Кремля, но дорогу, которой хоть раз ходил, запоминаю хорошо, поэтому до приёмной товарища Сталина дошёл без труда. Его секретарь, наверное, Поскрёбышев, потому что в прошлый раз тут был он же, а фамилию я помню ещё со своего времени, так вот он мне сказал, что совещание только что началось, но я не в числе тех, кого на него вызвали. Так что лучше будет заглянуть позднее. Не раньше, чем через пару часов.

После более чем суток бодрствования и почти непрерывного летания, я несколько тормозил и не обратил внимания на такую деталь, как неопределённость в высказываниях. Это ведь не совсем обычное дело в этом учреждении, если я ничего не путаю. В общем, меня потянуло передохнуть, а подходящего дивана или кресла нигде в окрестностях приёмной я не помнил. Дрыхнуть же прямо здесь почему-то не хотелось. Опять же я уже запутался, семь полётов совершил с перерывами за заправку самолёта и погрузку-выгрузку, или восемь. Возможно, я спал а ходу и с открытыми глазами — молодой организм и не на такое способен.

— Капитан, капитан! А я тебя знаю, — передо мной «нарисовался» представительный «полкан» как раз того самого возраста, когда и сила ещё есть, и опыта уже много.

— Субботин, — отрекомендовался я, вытянувшись в струнку и держа свой фанерный чемоданчик в левой руке. Ну да, я ведь с ним и прилетел сюда в Москву прямо из дома.

— Видел, как ты на заводе гонял Пошки. Поступаешь в моё распоряжение. Внизу стоит выкрашенная в зелёное Эмка, садись в неё и никуда не уходи.

Похоже, я так до конца и не проснулся, потому что в голове возникла чёткая связь — автомобиль — это сиденье. Мягкое. Внутри кабины, где ниоткуда не дует.

Внизу действительно стояло несколько легковых машин, но зелёной среди них была только одна. Как раз Эмка. Водитель на моё самовольное внедрение на заднее сиденье никак не отреагировал — он о чем-то разговаривал с коллегой у соседнего «Паккарда». Или, а фиг их эти иномарки разберёт — все они на одно лицо. А потом я уснул.

— Проснитесь, товарищ капитан. Мы уже приехали, — тот самый полковник обернулся ко мне с переднего кресла.

Огляделся — мы опять на Центральном аэродроме. Стоим около Мо-4, бывшего САМ-10, и выслушиваем доклад молоденького сержанта, явно недавнего выпускника лётного училища, о готовности машины к полёту и о том, что товарища капитана посадить решительно некуда, потому что в кабину загружена куча всяких нужных вещей, в том числе — карты на всю дивизию, медикаменты и…

— А это ничего, товарищ полковник, — говорю я, стряхивая сонную одурь. — Я за вашим «мошиком» вполне успею на вот этом «овине», — показываю рукой в сторону стоящего на соседней стоянке Ан-226 с надписью «Шурик» во весь огромный борт. — Да вы не сомневайтесь — все про него забыли, а он заправлен и к полёту готов. Если хотите — могу и вашу Эмку с собой прихватить. Да вы не беспокойтесь — машина только что пригнана с завода и ещё нигде не числится. Никто не хватится.

— Ты, что ли пригнал? — весело глянул в мою сторону полковник.

— Так точно.

— И как она?

— Летает.

— Ну-ка, покажи.

Через дверь справа около хвоста забрались в просторный грузовой отсек, освещённый через широкое лобовое стекло. Я прошёл на пилотское место, пощёлкал выключателями — всё в порядке, горючего под пробку. По лесенке спустился с пристроенного в носовой части балкончика, где установлены пилотские кресла, на уровень пола грузового отсека. Здесь справа, по другую сторону прохода от туалетной, размещены многие важные устройства. В частности, мотоциклетный двигатель, запустив который легко оживить и гидравлическую систему, и пневматическую, и создать в сети приличное электрическое напряжение. Транспортник не должен зависеть от аэродрома.

Кикнул ногой по стартёру, убедился по индикаторам, что системы вышли на нормальный режим, открыл хвостовую аппарель и проследил, чтобы Эмка встала правильно. Скажете, что это дурацкое решение? Нет, это консервативный путь застраховаться от непредвиденных случайностей. Так мы и взлетели и с моим новым командиром, и с его машиной и с её водителем. Оказывается — нам нужно под Оршу — то есть недалеко от тех мест, куда я мотался весь вчерашний день.