Ак-патр Чугашвили - Резистенс

Я поманил его пальцем, он доверительно наклонился, и застыл, вытаращив глаза — я воткнул ему палец в ухо, притянул к себе, и ласково прошептал.

— Слушай сюда, пидор пендосский. Ты несёшь мне всё, что я заказал, без вопросов, нудных лекций и наставлений. Где дверь в служебное помещение? Глазами покажи, не надо махать конечностями. Справа? В цветах американского флага? Я понял. Ты приносишь мне заказ, и ждёшь меня там, за дверью. Для того чтобы у тебя не возникало ненужных иллюзий, чтобы тебе не захотелось связаться с патрульным коптером, сделаем так. Ты смотришь прямо, видишь у двери сумку? Видишь или нет? Чего мычишь? Кивни головой. Так. Обожаю научно — технический прогресс! Лет десять назад, мне пришлось бы возиться с детонатором, проводами, тьфу! А сейчас, во времена всеобщей чипизации, мне достаточно произнести ключевое слово, и, бум! Ваша тухлая тошниловка взлетит на воздух. Я — смертник, взорву всех, мне всё равно. Если я пойму, что кто — то из посетителей ведёт себя неестественно, я всех взорву, ты меня понял? Понял или нет? Не мычи, блядина. Кивни головой. Хорошо.

Я отпускаю его, и громко, чтобы слышали все, говорю.

— Слава шакалу!

Халдей растерянно бормочет.

— Шакалим на славу.

— Что? Не понял, простите?

Он громко, и истерично орёт.

— Шакалим на славу! Шакалим на славу!

Посетители изумлённо оглядываются на вопящего «вэйтера». Менеджер кафе быстро едет на сигвее в моём направлении. Под носом у него крупные капли пота, он одышливо отдувается.

— Прошу прощения за эту некрасивую сцену, как я могу загладить нашу вину?

— Всё в порядке, я всё понимаю, нервная работа, много посетителей, не берите в голову.

— Могу я угостить вас за счёт заведения? Рекомендую наше фирменное блюдо, бисквит «ромовый Зю». Пухленькая пышечка в форме головы лидера запрещённой ныне партии, с вишенкой во лбу, и ромовой пропиткой, «смачно да швидко»! Пальчики оближите! Вы, конечно же помните обстоятельства его гибели? Пуля попала ему прямо между глаз! Бум! Вишенка символизирует искусство снайпера, выполнившего выстрел…

— Спасибо, не надо, принесите мне мой заказ, этого будет достаточно.

— Если вам что — то понадобится…

— Я знаю к кому мне обратиться.

Назойливый менеджер отъезжает к стойке, через несколько минут «вэйтер» ставит передо мной поднос с кофе и пирожными, его руки трясутся так сильно, что поднос залит той бурой жижей, которую в «Шакаль — ладнице» гордо называют словом «кофе». Я неторопливо поедаю пирожные, выпиваю минералку, и захожу в дверь, выкрашенную в цвета «Юнион — Джек». «Вэйтер» привалился к стене, плечи его содрогаются от рыданий.

— Ненавижу… быдло колхозное… всю мою жизнь я тянулся к прекрасному, изящному… я искренне верю в победу демократии… и всю жизнь рядом вы… сиволапые патриоты… квас…русская идея… всех вас… всех…к стенке надо было ставить в двадцатом году… после смерти главхама… вешать надо было…эх, ведь хотел уехать туда, где цивилизация…в любимые штаты…

— Довольно плакать, давай сегодняшнюю выручку.

Он растерянно смотрит на меня заплаканными глазами.

— Вы…ты, правда, думаешь, что успеешь воспользоваться деньгами? Тебя найдут…с тебя спросят…ссать кровью будешь…у нас везде камеры…твоя рожа через пять минут будет известна всем патрульным…

— Коины давай!

Он поднимает правую руку на уровень пояса, достаёт заострённый предмет, похожий на стило, и замирает.

— Какой номер? Куда переводить?

Я называю ему восьмизначный код, он легонько прикасается к своему запястью, вводит (с помощью стило) мой номер. Я чувствую пульсацию на своём запястье, щёлкаю пальцами, мелодичный женский голос произносит:

— Пополнение баланса…

Звучит цифра с пятью нулями.

— Ого! Удачно я зашёл! Хорошо поработали сегодня! Ладно, веди меня в комнату охраны.

— Зззачем? Уходи…может, успеешь, я подожду, сколько скажешь…я не буду вызывать…

— Не сездепи, пошли, показывай, где у вас тут охранники сидят?

Он подводит меня к незаметной серой двери, и недоумённо оборачивается.

— А что мне…

— Прикладывай руку к сканнеру.

Дверь открывается с мягким щелчком, я вталкиваю его внутрь, захожу сам, и забираю стило из его руки. Пульт охраны оборудован камерами слежения, экраны мониторов образуют выгнутую панель, ленивые охрандосы отключили звук, и смотрят бейсбол, иначе, они бы обратили внимание на сцену между мной и «вэйтером». Я приставляю стило к шее ближнего охранника, и спрашиваю.

— Кто здесь главный?

— Я.

— Ответ неверный.

Я всаживаю стило ему в ухо, он мгновенно обмякает и падает со стула, я придвигаю к себе второго охранника (вместе со стулом), вставляю стило в его ушную раковину.

— Кто здесь главный?

— Вы!

— Что вы делаете с записью?

— Храним две недели, затем стираем.

— Куда пишете?

— На диск.

— Где он?

— В шкафу.

— Доставай.

— Я…я не могу…у меня будут проблемы…

— У тебя уже проблемы, доставай, только медленно.

Он медленно встаёт, открывает жестяную дверцу.

— Как только я открою…

— На пульте дежурного сработает сигнал тревоги? Я знаю. Делай.

Он копошится в шкафу, подаёт мне диск. Я убираю его во внутренний карман пальто.

— Отключай камеры.

— Все?

— Все.

Он совершает какие — то манипуляции, экраны стремительно гаснут.

— Молодчинка!

Я втыкаю стило ему в ухо, он грузно оседает на пол. Я разворачиваюсь к «вэйтеру».

— Имя!

— Моё?

— Моё я знаю.

— Пол.

— Как?

— Пол. Павел, по — вашему, по — русски.

— Фамилию я даже спрашивать боюсь, что — нибудь интеллектуальное, типа: Фитцжеральд, или Фолкнер. Развернись.

Он послушно поворачивается ко мне спиной, и инстинктивно зажимает руками уши. Я хватаю его за волосы, и резко бью головой об стену, один раз, второй, третий, он отключается с каким — то писклявым стоном. Я быстро выхожу из комнаты, прохожу коридором, и почти успеваю дойти до двери, когда путь мне преграждает пухленький менеджер на сигвее.

— Я надеюсь, что вам у нас понравилось! Приходите к нам ещё!

— Всенепременно.

Я вытаскиваю сигарету.

— Огонька не найдётся?

Толстячок с ужасом смотрит на меня, по его виску медленно бежит струйка пота.

— Огонька не найдётся?

Он молча мотает головой. Я хватаю его за манишку, и вытаскиваю на улицу, сигвей отскакивает в сторону, менеджер забавно семенит ногами, не успевая за мной. Пройдя метров пятьдесят, я останавливаюсь, вставляю сигарету ему в рот, поднимаю вверх правую руку, и громко произношу:

— Fiat lux et lux fit! [16] «Да будет Свет; и стал Свет» (лат.) — масонский девиз.

Мощный взрыв вспухает подобно гигантскому грибу, бетонные балки, кирпичи, деревянные перекрытия причудливо взлетают в воздух, клубы чёрного дыма закрывают видимость. Я поднимаю дымящуюся головню, и даю ему прикурить. Менеджер смотрит на гигантское пожарище, вылупив глаза, и машинально делает затяжку. В этот момент раздаётся сухой щелчок, его голова взрывается на части, как переспелый арбуз. Дрон министерства здравоохранения чётко справился с поставленной задачей — «Курить вредно для здоровья».