Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Со стороны Штайнфурта в нашу сторону понеслись три всадника в одежде гонцов и на легких тонконогих конях, сухощавых, приспособленных для быстрой и долгой скачки.

Передний еще издали замахал рукой.

— Ваше Величество!.. Ваше Величество!

Я выждал, когда приблизятся, сказал благосклонно:

— Что стряслось?

Он крикнул торопливым, срывающимся по молодости голосом:

— Великий инквизитор, архиепископ Дитрих желает говорить с вами!

— Я хороший собеседник, — согласился я и, взглянув на Азазеля и его молчаливого друга, добавил: — Для всех.

Азазель сказал ехидно:

— И нашим и вашим. Дипломат. Обожаю таких! У Вельзевула для политиков самая глубокая яма.

— Не пугай, — сказал Нехаштерон. — Все не так, сэр Ричард. Даже наоборот...

Гонец сказал быстро:

— Если вы, Ваше Величество, не сможете заехать в город, — святейший отец подъедет к вам. Он сейчас неподалеку, лечит и отпускает грехи раненым защитникам холма!

Я чувствовал сильнейшую неловкость, что приходится обманывать отца Дитриха, все-таки знакомство и тесное сотрудничество с Азазелем и Нехаштероном, двумя падшими ангелами и отвергнутыми церковью, слишком круто даже для все понимающего и широко мыслящего верховного инквизитора и тайного кардинала, но, с другой стороны...

...с другой стороны, политика такая вещь, что иногда во имя добра и справедливости приходится в отдельных случаях сотрудничать и с самыми деспотичными режимами. Хотя, конечно, не предавая это огласке, все-таки граждан нужно воспитывать в предельной чистоте мыслей и поступков.

— Езжайте, — сказал я Азазелю и Нехаштерону, — я переговорю с отцом Дитрихом, а потом догоню.

— Хорошо, — сказал Нехаштерон, — мы вам оставим пару пирожков.

Азазель вздохнул.

— Эх, знал бы ты, что он умеет...

Они пришпорили призрачных коней, я все же заметил, что из-под копыт не вылетают комья земли, как и не остаются на земле оттиски копыт, но кто такое заметит, когда везде кровь, трупы, лекари собирают раненых, а волонтеры сносят в кучу трофейное оружие, заодно срезая лично для себя мешочки с монетами.

Я сказал гонцу:

— Пусть отец Дитрих выедет навстречу. Наша беседа не для лишних ушей.

Он унесся в сторону холма, а когда до передних рядов копейщиков осталось не больше сотни ярдов, ко мне вышел отец Дитрих, а за ним молодой священник нес, прижимая к груди, небольшую табуреточку с мягкой пурпурной подушечкой под цвет кардинальской мантии.

Я поспешно покинул седло и ждал, а когда он подошел, преклонил колено и поцеловал ему руку.

— Отец Дитрих...

— Сэр Ричард, — произнес он полуофициально, это все-таки дружески, хотя и не так тепло, как «сын мой», — вы справились с нападением, хотя мне как-то не все ясно, что здесь было.

Священник быстро поставил табуреточку и еще быстрее удалился, почти побежал, хотя бежать не позволяет сан и достоинство.

Я помог отцу Дитриху опуститься на сиденье, он вздохнул и спросил уже настойчивее:

— Можешь рассказать без утайки... что здесь произошло?

Я покосился по сторонам, никого близко нет, но вряд ли это случайность, отец Дитрих понимает, с кем имеет дело, заранее услал священников, поручив каждому крайне неотложное дело.

И все-таки я рискнул спросить:

— Отец Дитрих... вы в каком смысле?

Он покачал головой.

— Сэр Ричард, не утаивайте. Я не все видел, но то, что мне удалось узреть, наполнило душу трепетом и ужасом.

— Отец Дитрих!

— Говорите, — потребовал он.

Я сказал торопливо:

— Отец Дитрих, я надеюсь, этот стульчик крайне умело приспособлен для отдыха и отдохновления душевного и телесного... Нет-нет, я ни на что не намекаю, все исключительно из уважительности и деликатности душевной, которой у меня в избытке, но как-то ни разу не удавалось выказать людям, все только своей собачке и лошадке...

Он покачал головой, повторил требовательно:

— Рассказывайте!

— Как бы помягче, — промямлил я, — поцерковнее... хотя, конечно, не мир он принес, но двуручный меч... хотя тогда двуручных не было, мечи ковали не длиннее, чем сейчас у домохозяек нож для разделки рыбы, тоже мне центурионы...

— Сэр Ричард!

Я воскликнул виновато:

— Простите, отец Дитрих, это я подбираюсь так вот ползком к опасной теме, чтобы не вспугнуть, а она чтобы хлопаньем железных крыльев вас не оглушила...

— Говори, — сказал он мирно, — я ко всему готов. Когда разговариваю с тобой, я всегда готов ко всему.

— Спасибо, отец Дитрих, за особую оценку. В общем, некие темные силы крайне заинтересованы в том, чтобы кара Господня, как считается, настигла человечество.

Он произнес спокойно, но я уловил растущее раздражение:

— Сэр Ричард, это не новость.

Я сказал торопливо:

— Я не имею в виду раскол в церкви и разногласия среди священников! И, конечно, не простой народ, да пошел он в задницу, компост демократии...

— Сэр Ричард?

— Не знаю, — сказал я со вздохом, — что вы видели, но я... впервые в жизни!., ощутил себя пешкой в чужой игре. Это так часто говорят, что в зубах навязло, ах-ах, он был пешкой в руках могущественных сил, но сумел понять, усвоить, освоить, удрать, вывернуться, избежать... и все такое. Я гордился тем, что всегда крепко и бестрепетно держу свою судьбу за горло, как какого-нибудь гуся на ярмарке, рулил туды, куда изволил, и творил то, что хотел, хотя задуманное и не всегда получалось, но это у меня были пешки, а не я пешка. А теперь понимаю — еще какая пешка, самая мелкая, в лупу не сразу увидишь...

— Продолжай, сын мой, — сказал он тем же голосом. — Слышу глубокую скорбь и тревогу в твоем якобы бодром голосе.

— Отец Дитрих, — произнес я с чувством, — впервые в схватку вступили главные силы.

— Продолжай.

Я сглотнул тяжелый ком в горле и сказал хрипло:

— Если Маркус не остановить, это разрушит не только землю. Для темных сил это победа над самим Господом! Не в прямом смысле, конечно, отец Дитрих, не смотрите на меня такими дикими глазами...

— Продолжай, — произнес он сурово.

— Наш Господь верил в человека, — сказал я быстро и с жаром. — Он любил человека и вверил ему всю землю, поставив его хозяином! А Темные ангелы уверяли, что человек все изгадит и засрет, вы же видите, это всего лишь ком сырой глины, а вот мы — создания из чистого света, благородные и безупречные... Сатана и другие, кто завидовал человеку, уговорили Господа дать им время до конца света, пообещав сбить человека с пути истинного и тем самым доказать Господу, что Он зря передал землю человеку, а не им...

Отец Дитрих сказал нетерпеливо:

— Сын мой, это я знаю лучше тебя. Что за исполинскую битву я зрел в долине у подножия холма?.. Были бы только люди, я бы спрашивать не стал, как ты понимаешь.

— Отец Дитрих, — сказал я несчастным голосом, — я именно та пешка, что начинает первый ход в игре, запуская движение исполинских сил с обеих сторон. Ну так уж получилось. Наверное, я оказался не в то время и не в том месте. Или, наоборот, в том месте и времени...