Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Он поморщился.

— Вы же понимаете, почему послали именно каменного голема.

— Знают про меч Вельзевула? — спросил я с тревогой.

Он кивнул.

— Боюсь, теперь знают все. Сегодня узнали и про Мьелльнир. Причем как внизу, так и вверху. Кстати, как удалось добыть такое древнее чудо? Я думал, это вообще невозможно!

— Добыть? — переспросил я. — Зачем? Хорошему человеку и так принесут.

Он посмотрел с недоверием.

— А почему не принесли мне?

— А вы как, — поинтересовался я, — хороший или не совсем?

— Лучше не бывает, — ответил он сердито, — я же небеса покинул, чтобы помочь людям! Так многому их научил!

— Признаю, — согласился я. — Только надо было еще научить, как использовать те знания. Человек не ангел, он все найденное сперва обращает во зло... если, конечно, убийства считать злом, а то у нас даже массовые убийства, именуемые войнами, считают делом чести, делом славы, делом доблести и геройства!

Он проворчал:

— Ладно, теперь у нас есть некоторые доказательства. Нужно как-то суметь вызвать Михаила и ткнуть его в них носом.

— А вдруг, — сказал я, — сам Михаил их и спонсировал?

— Михаил?

— Ну да, ему удобнее всего. Ни перед кем не отчитывается. Никто его не проверяет.

Он покрутил головой.

— Михаил? Трудно сказать. Вообще-то он служака.

— То есть, — спросил я, — верный Творцу?

Он кивнул.

— Верный и преданный. Но не потому, что считает Творца правым. Просто повинуется сильнейшему. Нет, он не трус, дело в его вере в устои. Власть должна быть непоколебима. Он не считал Адама достойным быть наместником Творца и презирал его едва ли не больше меня и Самаэля, но если Творец велел поклониться этому комку глины, он поклонился первым без всяких раздумий.

— Понятно, — сказал я озадаченно, — значит, Всевышнему он верен... Но сейчас речь о земле. И судьбе человечества.

— Людей презирает, — повторил он. — Так что да, вряд ли. Может быть, это он и стоит за побегом из ада.

Там надежная охрана, не так просто покинуть эту яму... Хотя нет, не верю. Говорю же, он честен, но туп, как пробка. Он предан Творцу, как тебе твой Адский Пес. И никогда ничего даже не помыслит против Создателя.

— Чрезмерная преданность тоже плохо, — сказал я. Он посмотрел с интересом, я пояснил: — Это называется бежать впереди паровоза или быть святее папы. Ладно, быть роялистом большим, чем сам король. Один раз это уже случилось, когда он собрал преданных Создателю и ударил на вас, ультралевых, всей мощью.

Он задумался, на челе задвигались морщины, быстро появляясь и пропадая, в глазах то вспыхивали звезды, то наступала самая темная ночь.

— Полагаешь, — спросил он, — все-таки Михаил?

Не дожидаясь ответа, поднялся и подошел к двери на балкон, распахнул во всю ширь и долго всматривался в мерцающую в лунном свете серебряную колонну скардера, отсюда он выглядит тонкой иглой, устремленной в небеса.

— Полагал, — ответил я после минутного раздумья. — Но вы меня разубедили, лорд Азазель, я ж такой доверчивый! А вы лучше их знаете. Если Михаил таков, то для него это было бы слишком сложно. В смысле, он бы пошел в открытую!..

Азазель повернулся к нам, лунный свет подсвечивает его сзади, лицо показалось совсем черным, как и положено Темному ангелу, только глаза вспыхнули багровым, как разгорающиеся иглы, огнем.

Я посмотрел внимательно на обоих, Нехаштерон смакует кофе, на лице ни тени озабоченности, Азазель тоже выглядит достаточно спокойным и расслабленным. Не понимают, схватка только приблизилась к кульминации, а им кажется, что все уже решено и закончено.

— А кто мог пойти на сотрудничество из ваших? — спросил я.

Они переглянулись, Азазель проговорил медленно:

— Я вообще-то не представляю... Даже такие, полные яда, как Арира или Арирон, что ненавидят всех и вся, не пойдут на сделку с небесами.

— А если Ашмай? — подал голос Нехаштерон.

— Ашмай? — повторил Азазель. — Ах да, Лаван-арамеец... Старый и глупый царь... Это у него такое прозвище, сэр Ричард, ничего личного. Ашмай мог бы, но только по дурости. Но с ним связываться опасно, такой союзник опаснее врага. Кто еще?.. Патут?.. Достаточно гадок, хотя сэру Ричарду он бы понравился.

— И потому мне понравится? — спросил я. — Потому что люди тоже гадкие?

— Нет, — ответил он с тем же смешком, — он поставляет людям самых красивых и распутных женщин, чтобы сбить с верного пути. Особенно старается для праведников. Для них самых красивых и самых умелых в распутстве!

— Я не праведник, — заметил я. — Так что мне самому приходится выискивать этих самых... умелых.

— Тогда с ним найдете общий язык!

— Вряд ли, — ответил я. — Конечно, такой понравится, но меня не собьет.

— Уверены?

— Абсолютно, — сказал я.

— Почему?

— Азазель, — сказал я, — на моей родине все женщины, чтобы не давать так называемым распутницам преимущества, научились делать все, чем так привлекали мужчин распутные... А в этом случае, как понимаешь, понятие распутства отменяется. Когда им владеют все женщины, то распутства как бы и нет. С пути можно сбить чем-то особо редким, запретным. Так что у меня иммунитет. Эти ваши распутные женщины не видели наших обычных домохозяек!.. Кто-то еще на подозрении?

Он посмотрел на меня искоса.

— Еще есть Нашмирон, демоница, одна из двенадцати помощников Самаэля. Может вредить больше всех остальных помощников Самаэля, вместе взятых.

— Может, — уточнил я, — или вредит?

Он коротко усмехнулся, блеснув на редкость ровными и яркими зубами.

— Не все равно?

— Нет, — ответил я откровенно.

— Человек, — произнес он со странным выражением. — Все бы вам рисковать... Иногда вредит, иногда нет. Такой ответ устраивает?

— Не совсем, — признался я, — но ты прав, у нас есть эволюционная склонность и даже предрасположенность к риску. Это ничего, что так объясняю? Если недоступно, скажи. Риск позволяет заполучить желаемое коротким путем и в сжатые сроки. Некоторые, правда, гибнут, зато уцелевшие приносят нечто важное в племя, позволяя тому сделать важный рывок в развитии.

Он смотрел со странным выражением, я даже не понял по его лицу, дошли мои слова и вообще слушает ли. Все-таки ангелы при всей их звездной мощи существа достаточно простые, говоря очень вежливо. Когда-то люди были намного примитивнее, за что их справедливо презирали, но цыплят по осени считают, и вот она уже почти наступила...

Нехаштерон вдруг посерьезнел, отставил чашку, улыбка и благодушие слетели с его лица. Мы молча смотрели, как он поднялся, быстро подошел к двери, захлопнул ее и, быстро-быстро двигая обеими руками, наложил некое заклятие.

Я огляделся, ладонь опустил на рукоять меча.

— Что-то чуете, лорд Нехаштерон?