Глеб Носовский - Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана

Светонию вторит Тацит: «Цезарь Тит… показал себя отличным военачальником еще в ту пору, когда и он сам, и отец его были частными людьми; теперь же (при покорении восставшей Иудеи — Авт. )… он принялся за дело с еще большей энергией и добился еще большей славы» [833], т. 2, с. 189.

Комментаторы отмечают: «Полное имя Тита было ТИТ ФЛАВИЙ ВЕСПАСИАН, как и у его отца; брата его звали Тит Флавий Домициан» [760], с. 333.

А вот что сообщается про князя Скопина-Шуйского. Историк Нечволодов писал: «К большому сожалению, сохранилось весьма мало сведений о личной жизни князя М. В. Скопина-Шуйского. До нас не дошло ни одного его слова, ни одного письма. Помещаемое здесь его изображение того времени, писанное московским иконописцем (рис. 11.7 — Авт. ), конечно, также весьма мало передает сходство с ним, так как, по общим отзывам, ОН ОТЛИЧАЛСЯ БОЛЬШОЙ КРАСОТОЙ… Когда молодой князь стал подрастать, то был зачислен в ЦАРСКИЕ ЖИЛЬЦЫ; здесь, несмотря на свою юность, он обращалуже на себя внимание „многолетним разумом“ и при этом истинным душевным благородством; он не был заносчив и дерзок перед низшими, отличался тихостью и скромностью и вместе с тем не запятнал себя с целью выдвижения ни единым доносом…

Первый самозванец возвел восемнадцатилетнего Скопина… В ЗВАНИЕ ВЕЛИКОГО МЕЧНИКА; вскоре по воцарении ДЯДИ СВОЕГО Шуйского князь Михаил Васильевич Скопин показал себя выдающимся военачальником» [578], кн. 2, с. 835–836.

Итак, соответствие между Скопиным-Шуйским и императором Титом начинается так.

Рис. 11.7. Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Старинная парсуна. Царские изографы. 1610 год или 1619–1630 годы. ГТГ. Взято [331], т. 1, с. 210. См. также [578], кн. 2, с. 835, илл. 335.

• МОЛОДОЙ И ВЕСЬМА УДАЧЛИВЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ. — Романовские источники неоднократно и по самым разным поводам подчеркивают воинские таланты и удачливость молодого князя Скопина-Шуйского. Ему практически всегда сопутствовал успех. Самозванец присвоил Скопину-Шуйскому звание ВЕЛИКОГО МЕЧНИКА. Обратим внимание на следующий факт — ни о каком другом русско-ордынском правителе или военачальнике данной эпохи таких восторженных слов летописцы не говорят. Так что Скопин-Шуйский охарактеризован весьма ярко и индивидуально.

То же самое «античные классики» говорят про императора Тита. Молодой, талантливый римский военачальник, побеждавший почти во всех битвах. Его походы овеяны славой. Ему пели хвалу самые разные летописцы. Ничего подобного о предыдущих римских императорах не сообщается. В этом отношении Тит явно выделяет на фоне остальных правителей Рима этой эпохи. «Войсковым трибуном он служил и в Германии и в Британии, прославив себя великой доблестью и не меньшей кротостью, как видно по статуям и надписям в его честь, в изобилии воздвигнутым этими провинциями» [760], с. 206.

• КРАСОТА ВОЕНАЧАЛЬНИКА. — По общему мнению современников молодой Скопин-Шуйский отличался выдающейся красотой, см. выше. Буквально то же самое мы слышит и от «античных» летописцев: молодой Тит был замечательно красив, см. выше.

• ДВА ПРАВИТЕЛЯ БЫЛИ БЛИЗКИМИ РОДСТВЕННИКАМИ. — В «античной» версии Тит был сыном Веспасиана. Более того, их имена просто совпадали: Тит Флавий Веспасиан и Тит Флавий Веспасиан.

Согласно романовским историкам, Скопин-Шуйский был племянником царя Василия Шуйского. То есть они были близкими родственниками. Обоих звали «Шуйский». Кроме того, еще в юности Скопин был назначен «царским жильцом» (включен в почетную дворцовую стражу).

• ВЫСОКИЕ ДУШЕВНЫЕ КАЧЕСТВА. — Как «античные», так и романовские источники единогласно говорят о благородстве, скромности, душевном величии полководца: Тита = Скопина-Шуйского. Опять-та-ки — уникальная характеристика для персонажей той эпохи. Как мы видели, предыдущие «античные» римские правители описывались хронистами совсем по-другому. Часто рассказывалось об их жестокости, низости, вероломстве, развратности и т. п. Ничего подобного про императора Тита (и про Скопина) не сообщается. Некоторые «античные» авторы пытались бросить тень на Тита, заявляя, что он сурово пресекал непослушание в войсках. Обиженные стали обвинять его в распущенности и сладострастии, «видели в нем второго Нерона и говорили об этом во всеуслышанье.

ОДНАКО (продолжает Светоний — Авт. ) такая слава послужила ему только на пользу: она обернулась высочайшей хвалой, когда ни единого порока в нем не нашлось и, напротив, обнаружились великие добродетели… От природы он отличался редкостной добротой… Непременным правилом его было никакого просителя не отпускать, не обнадежив… А когда однажды за обедом он вспомнил, что за целый день никому не сделал хорошего, то произнес свои знаменитые слова, памятные и достохвальные: „Друзья мои, я потерял день!“

К простому народу он всегда был особенно внимателен…

В таких и стольких несчастиях обнаружил он не только заботливость правителя, но и редкую отеческую любовь, то утешая народ эдиктами, то помогая ему в меру своих сил…

Сан великого понтифика, по его словам, он принял затем, чтобы руки его были чисты, и этого он достиг: с тех пор он не был виновником, ни соучастником ничьей гибели, и хотя не раз представлялся ему случай мстить, он поклялся, что скорее погибнет, чем погубит» [760], с. 207.

Поэтому итог в целом оказался для императора Тита все-таки весьма положительным. Отдельные голоса недовольных не смогли повлиять на всеобщую восхищенную оценку Тита. Секст Аврелий Виктор, например, говорит так: «Смерть его вызвала такую скорбь в провинциях, что его стали называть отрадой рода человеческого и оплакивали осиротевший мир» [726:1], с. 87–88.

В общем те же доброжелательные слова звучат в русской истории и в адрес Скопина-Шуйского. Царь Василий вверил «главное начальство усерднейшему и счастливейшему витязю, двадцатилетнему Князю Скопину-Шуйскому…

Все благоприятствовало юному Герою: доверенность Царя и союзников, усердие и единодушие своих, смятение и раздор неприятелей. Наконец Россияне видели, чего уже давно не видели: ум, мужество, добродетель и счастие в одном лице; видели мужа великаго в прекрасном юноше, и славили его с любовью» [362], т. 12, гл. 1, столбец 25; гл. 3, столбец 102.

Оказывается, при царском дворе против Тита начались серьезные интриги со стороны родственника. Светоний сообщает следующее: «БРАТ НЕ ПЕРЕСТАВАЛ СТРОИТЬ ПРОТИВ НЕГО КОЗНИ и почти открыто волновал войска, замышляя к ним бежать — однако он (Тит — Авт. )