Александр Дорофеев - Мексиканский для начинающих

Васька привлек целый разнопородный косяк. Даже плоская камбала поднялась со дна. Конечно, рожа была сильно перекошена после заплыва к бару. Глаза, как у той же камбалы, сместились на одну половину, еще сохранявшую человекоподобие, в отличие от другой, которая напоминала вареного кальмара, глубокого чернильно-кумачового оттенка.

«С такой рожей, — печалился Васька, — никаких денег не надо. Сидеть, поскуливая, в отрепьях под пальмой».

Косяк вскоре отстал, только зловредная рыбка-прилипала наслаждалась до самого острова.

Баркасик причалил прямо к ресторану, и Васька увидал, что здесь не обошлось без влияния Гаврилы.

Подобно броненосцу, с которого уже сняли пушки, ресторан врезался в океанские волны, норовя, примкнуть к материку. И название его было странным для здешних широт — «Моржовый».

— Почему «Моржовый»? — спрашивали посетители.

— А почему бы и нет? — вежливо улыбался хозяин — гостеприимный мулат с преобладающей негроидностью.

На испанском звучало красиво — «Ресторанте де ла Морса». Повсюду торчали желтоватые моржовые клыки и свисали якутские талисманы, которые человек несведущий мог принять за индейские. А в затемненном водоеме, куда то и дело подкладывали глыбы искусственного льда, сидел скромный настоящий морж, совершенно закомплексованный на чужбине.

Здесь принято было фотографироваться в обнимку с моржом и хозяином — в черных с позолотой сомбреро.

Получив карточки, туристы долго разбирались, кто есть кто. Изредка догадывались по выражению лица — у хозяина было угодливей.

Его звали Херардо. Он обязательно подходил к каждому столу, знакомился, давал мудрые советы относительно выбора блюд, загара, купаний и в заключение говорил, как по Гаврилиной листовке:

— Все мы братья и сестры! Пожмем друг другу руки! Обращайтесь ко мне по любому делу и зовите коротко — Хер.

Русские специально приезжали на остров поприветствовать хозяина:

— Как дела, Хер Моржовый? Комо эстас?

— Бьен! Муй бьен! [28] Хорошо! Очень хорошо! — неизменно кивал он негроидной головой, напоминавшей и моржа, и хер моржовый.

Сидя на веранде, зависшей над волнами, Васька следил за продавцами морских товаров. Неужели ни разу не упадут? Но не падали, что шло вразрез с физическими законами.

Они путешествовали по океану стоя. На плоских узких досках, нагруженных кучами раковин, кораллов, сушеных звезд и ежей. Доски были едва заметны, и странно смотрелись средь волнистых пространств эти по-хароновски безразличные к своему грузу, почти нагие люди в шляпах.

Казалось, бредут по воде, аки посуху, опираясь на длинные шесты. Как огромные водомерки, возникали они там и сям. Их беззвучное перемещение завораживало. Хотя изредка они трубили в раковины. И все были невероятно схожи меж собой, как морские близнецы, как волны, как раковины, в которые трубили.

Правда, один резко отличался. Черный костюм с галстуком, портфель подмышкой. А вместо товара — баба с мальчонкой на корме.

Васька глазам не верил — да, это Гаврила с верным семейством!

Отдав хозяину швартовы, дружески обнявшись, он поднялся на веранду и, завидев Ваську, облегченно вздохнул:

— Так и знал, что ты здесь! Остров-то большой, но где ж тебе еще быть?

В черном костюме Гаврила смотрелся внушительно, как народоволец с бомбой. Он присел и огляделся — нет ли слежки?

— Порядок, брат! Да здравствует Пангея! Но рожа у тебя, признаюсь, — дрянь! Припудри носик.

— Лучше рюмку, — сказал Васька хрипло.

— Дело хозяйское, — пожал Гаврила плечами, — но пудра здоровей. Алкоголь, как известно, разрушает печень, почки, селезенку, мозг и потенцию. А пудра, брат, только носовую перегородку, нервную систему и левое полушарие. Чувствуешь разницу? Конечно, и в цене есть, но здоровье дороже!

Подошла молчаливая Хозефина с Гаврилой Вторым.

— Они голодные, как барракуды, — подмигнул Первый. — Закажи чего-нибудь в счет будущей сделки.

Проворный Хер Моржовый подскочил к столу и записал на листочке множество пожеланий.

Гаврила грустно усмехнулся:

— Представь, я совершенно на мели, не могу купить билет на катер. Каждая копейка в деле!

— Тектонические сдвиги? — спросил Васька.

— А, ты уже в курсе, — не удивился Гаврила.

— Видел наскальный триумф.

— Листовку читал? Согласен?

— Пунктики кое-какие смущают, — признался Васька.

— Это не страшно. Главное, чтоб в целом захватывало! — воодушевился Гаврила, становясь похожим на Некрасова. — Херардо тоже не хочет присоединять остров к материку — бизнес затягивает! Но идею поддерживает. У нас много влиятельных и богатых единомышленников. К примеру, Алексей Степаныч из первых, — перешел он на молитвенный шепот. — Алексей Степаныч Городничий.

— Из турагентства? — припомнил Васька. — Алексей Степаныч — точно!

— Тише-тише. Такие имена не надо выкрикивать. Турагентство — ширма. У него сотни ширм.

Васька не слишком-то почитал авторитеты, особенно полуподпольные:

— И чего за ширмами делает? Гладью шьет да в штаны срет?

Гаврила поперхнулся излишне гигантской креветкой:

— Ну ты, как не родной! Городишь незнамо что! — Он лег грудью на стол. — Алексей Степаныч — главный. У него кликуха, замри — не перни! — Отворотти-Паваротти.

— Поет? — удивился Васька.

— Других заставляет!

Гаврила распрямился. Лицо его горело, глаза сияли, к галстуку прилипла, в виде заколки, зубатая клешня. Теперь он напоминал неистового Виссариона в постели.

— С Алексеем Степанычем никто не сравнится. Большой театр в Москве — его собственность!

— «Какая сволочь! — обиделся Васька за бабу Буню. — Хапнул Большой!

— Он поможет материки с континентами слить, — продолжал Гаврила с придыханием. — Говорят, не переносит самолеты. Особенно через океаны летать недолюбливает.

— А чего же он любит?

— Как то есть — чего? — удивился Гаврила. — Родину, конечно. Алексей Степаныч, как все хорошие люди, — патриот! Вообще он мэр ряда городов и селений.

Пока они эдак разговаривали, Хозефина беззвучно поглощала лангусту, а мальчик с умным медицинским видом грыз хитиновые покровы, как бы догадываясь, что должен быть крепок и несгибаем, дабы продолжить дело папаши по кличке Некрасов.

— Пора и честь знать, — сказал Гаврила, беря портфель. — Хозя, Гаврик, хватит жрать!

Все поднялись из-за стола и замерли — здесь было хорошо, а теперь куда? После обеда задумываешься о будущем. Завершен один из этапов пути и надо снова выбирать дорогу. И нередко, оттягивая решение, склоняешься ко сну.

Хозефина с мальчиком и Васька, конечно, склонялись, но Гаврила был неугомонен.

— Неподалеку в бухте уединенный пляж. Хороший обзор. Тылы прикрыты — ни с моря, ни по берегу не подкрасться. Там и поговорим о наших овцах.