Сергей Протасов - На восток [litres]

Отставший из-за аварии несчастливый «Ненохи» лучше других видел попадания торпед с отстрелявшихся до него кораблей. В головной броненосец в общей сложности их угодило две штуки, а во второй три. Причем два последних взрыва (по одному на каждого) оказались особенно мощными и эффектными. Поскольку русские осветительные ракеты к этому времени еще не догорели, с четырех кабельтовых их было видно достаточно хорошо, так же как и несколько сильных взрывов в береговых скалах рядом с ними. Из двух торпед самого «Ненохи» только одна поразила «Наварин» в район миделя. Куда ушла другая – неизвестно.

После этого еще какое-то время русские пушки продолжали бить, но уже только с горы. Многочисленные батареи тяжелых артиллерийских кораблей замолчали, а район стоянки быстро закрыло тяжелым дымом, что посчитали явным признаком успешности атаки. На отходе видели, что оба броненосца начали крениться, но из-за возросшего расстояния и ухудшения освещенности абсолютно уверены в этом не были.

Полагая основные свои цели уничтоженными или, как минимум, выведенными из строя и не имея больше готовых торпед в аппаратах, второй ударный отряд отошел из зоны обстрела. Исправляя повреждения на ходу, приступили к поиску русских миноносцев, вероятно, атаковавших отставший двенадцатый отряд. Все шесть кораблей теперь шли средним ходом на восток, где на них совсем недавно слышали стрельбу. Построение напоминало правый пеленг, но сильно загнутый, с неровными интервалами. «Ненохи» отставал и был уже едва виден.

В этот момент перестрелка вспыхнула в стороне маяка у мыса Омо, и отряд, снова сменив курс, бросился туда. Однако едва успели лечь на юго-восток, за кормой, где-то у мыса Одана, снова начали палить из малокалиберных пушек. Потом огонь открыли и батареи. С кем они ведут бой, никто с истребителей уже не видел. Ни ракет, ни прожекторов теперь не было. Все так же молчали и броненосцы.

Второй отряд не менял курса, планируя теперь воспользоваться своей мощной артиллерией. Но перехватить русские миноносцы, предположительно отступившие к мысу Омо, не успели. Зато удалось встретиться с «Кумано-мару» и «Акеси-мару», подтвердившими, что только что вели бой с русскими.

По утверждению командиров крейсеров, оба встреченных ими чужих миноносца получили повреждения и скрылись на востоке. Оценив эти сведения, принявший командование отрядом капитан-лейтенант Нозаки развернул истребители в цепь, в том числе и справившийся с повреждением и догнавший своих «Ненохи».

Но поскольку на всех кораблях оказалось повреждено или разбито все навигационное оборудование, а миноносцы двенадцатого отряда где-то пропали в ночи, вести корабли на предписанном боевом курсе в развернутом строю не представлялось возможным. По этой причине вскоре снова перестроились в колонну и держались в виду друг друга, в точности повторяя маневры флагмана, все так же ведомого Каваи. В полнейшей темноте, без компасов, не видя звезд, оставалось надеяться только на молодой зоркий глаз да чутье гардемарина, ходившего в этих водах не первый год.

После осмотра санитара выяснилось, что второй глаз у него все же остался на месте. Просто от удара биноклем, в который, судя по всему, угодил один из осколков, вскочил здоровенный бланш, моментально закрывший всю правую сторону лица и сам глаз. Фельдшер сделал небольшой надрез, чтобы спустить кровь, и забинтовал голову. Другой помощи, к счастью, не потребовалось.

Воспользовавшись передышкой, через передатчики вспомогательных крейсеров отправили радио об успешной атаке и получили ответ из Оминато, так что в штабе морского района теперь знали, что русские броненосцы получили попадания и, как минимум, серьезно повреждены. На истребителях спешно перезаряжали уцелевшие минные аппараты, готовясь к повторной атаке и надеясь развить первоначальный успех.

Но из-за волн, постоянно захлестывавших их низкие, узкие палубы, а также из-за полученных повреждений и больших потерь в экипажах, это оказалось очень не просто, и работа растянулась более чем на полтора часа. Еще до окончания перезарядки сгоравший от нетерпения Нозаки приказал разворачиваться и снова идти к мысу Одана.

Он рассчитывал завершить восстановление боеспособности на последнем отрезке пути и прикончить уже подбитые тяжелые корабли, пока они еще не успели скрыться и не способны отбиваться в полную силу. Однако на этом курсе качка сразу усилилась, и пришлось опять уйти в сторону, пытаясь сначала нащупать оптимальное направление движения, а когда это не дало результата, хотя бы защититься от качки корпусами вспомогательных крейсеров. Но и это помогало мало, так же как и требовательные окрики офицеров, постоянно подгонявших выбившихся из сил матросов.

Несмотря на все усилия, снова атаковать удалось только после полуночи. Как только густо обмазанные смазкой туши запасных торпед проверили, подготовили и уложили в аппараты, отряд полным ходом двинулся к мысу, снова имея впереди заслон из вспомогательных крейсеров. Правда, теперь только из двух. Каваи, белея повязкой, закрывавшей полголовы, неотлучно находился на мостике, уверенно отдавая команды рулевому. Скоро увидели вдалеке слабые отсветы прожекторов или фонарей, скользивших по волнам. Они находились именно там, где должны были стоять броненосцы.

Дальше уже шли малым ходом, надеясь скрыть свое возвращение от наверняка разозленного противника. Неожиданно впереди правее курса, не очень далеко, вспыхнула перестрелка, быстро стихшая. И снова ни одна из сторон не пользовалась никаким освещением. Кто и в кого стрелял, так и осталось неизвестным.

Когда наконец достаточно приблизились к объекту своей первой атаки, ветром со стороны Тихого океана в пролив начало загонять туман, и видимость стремительно ухудшалась. Тем не менее смогли различить несколько небольших паровых судов, ходивших зигзагами по одному месту и шаривших прожекторами у себя под бортом. За ними сквозь мглу едва угадывался слабый мерцающий свет над самой водой, возможно, от факелов и фонарей или от горящих плавающих обломков. Массивные громады броненосцев за всем этим совершенно не просматривались.

Предположив, что поврежденные корабли скрываются где-то за клочьями дыма, густо валившего из труб всей этой мелочевки, и за разводами густеющей дымки, Нозаки на своем флагмане решил подойти ближе, оставив остальные истребители и вспомогательные крейсера в двух милях от берега.

Приблизившись еще на полмили, удалось разглядеть, что над мглой, лежащей на поверхности воды и пронзаемой слабыми лучами света, возвышаются лишь мачты. Много мачт, в том числе и неестественно наклонившихся. Их высота теперь явно не соответствовала высоте рангоута кораблей первого ранга. С мостика «Хатсусио» это достаточно хорошо разглядели. Предположили, что они принадлежат легшим на грунт подорванным броненосцам.