Люси Пьерра-Пажо - Эликсир Власти [litres]

– Господь Всемогущий! Что произошло? – пропищал он.

Кровавые братья вкратце рассказали ему, что случилось. Один из них ножницами аккуратно разрезал платье графини, чтобы облегчить доступ к ране.

– Сделайте что-нибудь! Верните ее к жизни и введите предельный эликсир нам! Чтобы мы в случае чего могли довести операцию до конца.

– Нет! – воскликнула Веритэ, внезапно открыв глаза. Слабой рукой она отвела от себя ножницы и скривилась от боли, пронзившей плечо. Ощупала рану и сжала челюсти.

– Мадемуазель! Необходимо заняться вашей раной! – воскликнул Делиль, воздевая руки к небу. – Полагаю, наш друг прав.

– Не сейчас! – прервала его Веритэ, и ее голос обрел обычную непреклонность.

Братья вздрогнули, почувствовав, как их сознания коснулись липкие щупальца абсолютной власти.

– Делайте все как мы условились. Я присоединюсь к вам вместе с Фиори.

Братья переглянулись. Кто-то собрался было возразить, но так и не осмелился. Веритэ медленно поднялась и аккуратно соскользнула со стола, не обращая внимания на руку, протянутую доктором. Она глубоко вздохнула и на несколько секунд прикрыла глаза.

– А что делать с ребятами, которые набросились на нас на заводе? – спросил один из Кровавых братьев.

– Они бы этого не сделали, поймай вы их раньше. Обсудим это потом. Пока же будьте настороже. Все, что произошло на заводе Голософер, послужит нашему делу. Больше, чем мы ожидали… Я отойду на пару минут. Сейчас – за работу! Если вам понадобится лиловая кровь для контроля и управления, возьмите ее у одного из маленьких Наследников.

Графиня повернулась к Братьям спиной, не заметив странного выражения, застывшего на их лицах.

– Но как же ваша рана, мадемуазель? – забеспокоился Делиль.

– Я подам вам знак, доктор…

Веритэ удалилась в свои покои и одной мыслью погрузила Фиори в крепкий сон. Пленный управитель так упорно боролся с цепями, что ему все же удалось разжать одну из них. Графиня упала в кресло напротив мраморного камина, в котором жарко горел огонь, и уткнулась лицом в думочку, чтобы наконец испустить крик, который сдерживала в присутствии Братьев.

Боль накатывала на нее горячими волнами. Сантиметр за сантиметром Веритэ тянула на себя рукав, разрезанный Кровавыми братьями. Наконец ей удалось его оторвать. На секунду графиня закрыла глаза, стараясь восстановить дыхание и укротить боль. Ей потребовалось несколько минут, чтобы найти силы вновь их открыть. В богато украшенном зеркале, напротив которого она сидела, Веритэ могла видеть раненое плечо и парализованную руку. На коже виднелся глубокий шрам, узкий и желтый, как старая кость. Плетью висела кисть. Веритэ отвела взгляд. «Я близка к победе», – сказала она себе. Графиня постаралась найти утешение, подумав о Сердечке, но от боли путались мысли. Больше всего ей хотелось принять снотворное и уснуть, но вначале необходимо было кое с чем покончить. «Еще и это!» – с досадой подумала она.

Веритэ глубоко вздохнула и легким движением мысли приказала Делилю пройти к ней в спальню с инструментами и дозами эликсира, предназначенными для Кровавых братьев. Своей обычной подпрыгивающей походкой доктор вошел в покои, неся в руках деревянную шкатулку. Он едва взглянул на Фиори, неподвижно лежащего на подстилке, и тотчас же принялся порхать вокруг Веритэ и давать советы, непрестанно охая от ужаса и беспокойства.

Целую минуту Веритэ выслушивала его увещевания. Наконец она согласилась дать осмотреть рану. Отказавшись от обезболивающих, графиня сидела, уставившись на огонь и вонзив ногти в ладонь, пока доктор аккуратно извлекал пулю, проверяя, не осталось ли в теле ее осколка или ниток от порванного платья. Два раза Веритэ не смогла удержаться от крика, от которого Делиль неизменно вздрагивал. Наконец он наложил графине марлевую повязку, и Веритэ позволила себе откинуться на спинку кресла. Комната бешено вращалась вокруг нее, ей казалось, что сейчас она потеряет сознание. Графиня подождала, пока спальня перестанет ходить ходуном, как корабль, попавший в шторм, и обратилась к доктору с вопросом:

– Доктор Делиль, в этой шкатулке содержатся все образцы предельного эликсира?

– Ну разумеется, графиня! Эликсир здесь. Я разлил его в маленькие склянки, по одной на каждого Брата. Все готово для инъекций.

– Скажите же мне, доктор… мы ведь давно друг друга знаем. Вы показали мне, кто я. Кем я могла бы быть. Вы дали мне абсолютную власть.

– Да, все верно! – прокудахтал Делиль, краснея от удовольствия. – Не хочу хвастаться, но все так и есть.

– И тем не менее вы лжете.

Доктор побледнел, покраснел, затем снова стал мертвенно-бледным. Приложив усилие, Веритэ встала и открыла дверь, ведущую на балкон. От ворвавшегося сквозняка затрепетали языки пламени в камине.

– Вы припрятали склянку для себя, не так ли? – мягко поинтересовалась Веритэ, вглядываясь в ночное небо, которое должно было окраситься в красный не ранее чем через пару часов.

– О нет, мадемуазель! Как вы могли подумать!

– Лгун.

Голос Веритэ прозвучал в голове доктора, который внезапно потерял способность двигаться. Не в силах сопротивляться, он опустил руку в карман и вынул оттуда склянку. Внутри переливался предельный эликсир – нечто среднее между живой и неживой природой.

– Вы просто сорока, Делиль, – прошептал голос Веритэ внутри головы доктора. – Болтливая, вороватая сорока…

Делиль открыл рот и застрекотал. Он замахал руками и склонил голову набок, повторяя жест удивленной птицы.

– Летите же подальше отсюда, мой друг… Я освобождаю вас от ваших обязательств.

Сорока, которая еще секунду назад была человеком, поскакала на балкон. Легким движением она взлетела на балюстраду. Где-то в глубинах ее птичьего сознания вопил от ужаса человек, но птица расправила крылья и полетела. Веритэ немедленно захлопнула дверь и вернулась в спальню. Схватила шкатулку, проверила, на месте ли остальные ампулы, и швырнула ее в огонь. Языки пламени изогнулись, посыпались искры, пламя стало темно-красным, а комнату наполнил тошнотворный запах. Веритэ подождала, пока от эликсира осталась лишь пара липких черных капель, застывших на дымящихся углях. Затем она медленно встала, прилегла на кровать и залпом выпила маковый чай, чтобы немного отдохнуть.

Рассвет застал французскую и немецкую делегации перед аркадами Оперы Гарнье. Покрытое снегом здание больше всего напоминало праздничный торт. Старательные рабочие обустроили ночью пространство для зрителей. Скамейки, расставленные амфитеатром, располагались под красным навесом с золотой бахромой. Новейшие голосоматы, вооруженные громкоговорителями, были повернуты к публике. Пока они играли музыку, которая, по мысли организаторов, должна была создавать непринужденную обстановку. На деле мелодия только подчеркивала царящую кругом тягостную атмосферу.