Татьяна Смородина - Фехтовальщица

– Простите, Жанна, но у меня нет другого выхода, – сказал он из коридора.

– Что? Что вы сделали? Зачем? – возмутилась девушка.

– В вашей комнате нет замка. Кристоф не простит мне, если вы сбежите. Я вернусь через четыре-пять часов. Завтрак на столе, горшок под кроватью и не шумите, я предупредил обслугу.

– А одежда?

– Останьтесь в сорочке. Вам лучше быть без платья, а то вы еще надумаете выскочить в окно. Кстати, там дежурят сыновья Симоны. Я их предупредил, так что сидите смирно.

Это было так неожиданно, что Женька сначала даже промолчала, а когда снова начала возмущаться, де Грана уже не было. Она бросилась к окну. Внизу действительно находились сыновья Симоны. Сам управляющий уехал вместе с Гиборто и Раймоном.

Столь коварные действия де Грана привели девушку в ярость. Она, конечно, не могла подозревать Гиборто, управляющий и сам знал о дерзких планах с ее же слов. «Вот дура! – проклинала теперь самое себя фехтовальщица. – Надо было помалкивать в тряпочку!»

Пометавшись по комнате, девушка немного успокоилась и решила поискать что-нибудь, что можно было бы накинуть поверх сорочки. Она открыла ларь в углу и начала рыться в старой одежде, но первое, что нашла, был тот самый сверток, который Кристоф передал де Грану в первый день их приезда. Несколько секунд фехтовальщица, не веря своим глазам, смотрела на мятую тряпицу, а потом с хохотом настоящей ведьмы стала рвать тугие завязки. Как и де Санд, некогда сунувший пленника в экипаж, где лежала шпага убитого де Вика, де Гран несколько перестарался и невольно отдал в ее руки чужую тайну, а вместе с ней и «патент на проживание в Париже».

Женька забралась на кровать, развернула сверток, достала оттуда дневник заговорщицы и прочитала его от корки до корки. Времени для этого у нее было достаточно.

Жозефина писала довольно живо и с изрядной долей издевки над теми, кого вербовала в помощники, посмеиваясь над их слабостью к деньгам, власти или похоти. Среди известных имен там были упомянуты – принц Конде, у которого традиционно сложились не лучшие отношения со своим монаршим кузеном, братья Вандомы [36] Вандомы – Цезарь (1594- …..) и Александр (1598–1629) – внебрачные сыновья Генриха IV и Габриэли д’Эстре. , чье королевское происхождение тоже подвигало на рискованные игры с властью, и младший брат короля Гастон, чьи устремления шли еще дальше. «Юноша, несомненно, будет полезен нам, – писала Жозефина. – Он горячо льнет не только к королеве, но и к местечку рядом с ней. Я говорила с ним, он согласен с нашим планом». Женька усмехнулась. «Гастон? Отлично! Только как его достать? А может быть Конде?.. Или Вандомы?.. Их тоже просто так на улице не встретишь… Пожалуй, нужен будет помощник».

На одной из страниц девушка нашла имя Генриха де Шале, но о нем было упомянуто невнятно. Жозефина писала о фаворите короля то восхищенно, то раздраженно, как о капризном мальчике, который не слушается ее команд и делает все по-своему. «Я устала от него и уже совершенно его не понимаю, – говорилось в дневнике. – Одно знаю верно – в серьезном деле на него положиться нельзя. Этот маркиз предаст только для того, чтобы от души повеселиться». Женька так и не поняла, знал ли де Шале о заговоре.

Было в дневнике и о Франсуаз. «Бывшая протестантка ломается как девственница, но уже поздно. Ее идея помощи Ла-Рошели путем сводничества королевы с английским послом весьма остроумна. Еще немного, и она будет с нами».

О Валентине в дневнике ничего не было, но Женька обнаружила следы от пары вырванных страниц. Вероятно, их предусмотрительно уничтожил Кристоф.

Фехтовальщица перечитала дневник еще два раза, потом снова завернула его в тряпицу, перевязала шнуром и положила на место. Главным теперь было найти немного денег и лошадь.

Шла уже вторая неделя сентября, но осень в здешних краях наступала позже, поэтому солнце грело по-летнему, листва на деревьях была еще зеленой, и дни стояли сухие, даже, по южному, знойные. Свежо было только по утрам, поэтому фехтовальщица планировала бежать на рассвете.

В Париже де Гран виделся с де Беларом и, вернувшись на Марну, передал Женьке, что тот приедет через пару дней. Это означало, что времени на раздумья у фехтовальщицы совсем не оставалось. Деньги Женька решила попросить у тетки, полагая, что если не из сочувствия, то с испугу, та даст ей несколько экю, а от лошади девушка вообще решила отказаться. «Дойду до тракта пешком, а после опять напрошусь в какую-нибудь телегу», – решила она и успокоилась.

Незаметно, чтобы не вызвать у де Грана лишних подозрений, фехтовальщица собрала баул, первым делом стащив из ларя с бельем пару его нижних штанов и две рубахи. Она бы взяла и камзол, но верхняя одежда управляющего хранилась в гардеробе, который закрывался на ключ, – ларь же с нижним бельем стоял в коридоре и на ключ не закрывался. Забрать дневник Женька собиралась утром, пока управляющий спал. Де Гран обычно вставал поздно и свою комнату тоже на ключ не запирал.

Однако вновь наступивший день чуть не сорвал дерзкие планы фехтовальщицы в самом начале. Де Гран снова разбудил ее сам и велел немедленно одеваться.

– Король приехал, Жанна! Быстрее!

– Что?.. Какой король? Зачем?

– На охоту! Вставайте же!

Женька вскочила и заметалась по комнате, как в мышеловке.

– Что, что мне делать?

– Я позвал Анну, она поможет вам одеться! Оставайтесь пока здесь и не высовывайтесь, а я встречу короля внизу!

– А если он придет сюда?

– Нет-нет, не придет! Сначала будет охота!

Де Гран побежал вниз, а Женька прокралась к окну и осторожно глянула за портьеру. Король приехал не один, – с ним были де Брюс, де Бон, еще какие-то незнакомые ей дворяне и, конечно, Генрих де Шале. Все они вместе с охраной, пажами и собаками под командой управляющего королевской псарней, шумно топтались во дворе.

Вид растрепанного де Грана, выбежавшего встречать всю компанию на крыльцо, очень позабавил молодого монарха. Румяный и веселый, Людовик был, похоже, в отличном настроении. Он сказал что-то Генриху, указал на де Грана, а потом на окно, из которого подглядывала фехтовальщица. Девушка тотчас нырнула вглубь комнаты. Внизу раздался дружный хохот.

– Госпожа… – позвал кто-то за спиной.

Женька вздрогнула и обернулась, но это вошла Анна. Она помогла девушке надеть платье и наскоро прибрала ей волосы.

Внизу продолжали шуметь – слышались восклицания, звуки охотничьего рожка и лай собак.

– Они идут! – напряглась фехтовальщица.

– Нет, госпожа, господа в трапезной. Они сейчас выпьют вина и уедут.

– Меня не должны видеть.

– Да, мы знаем. Его величество не любит, когда на охоте присутствуют дамы.

Людовик и его сопровождающие находились в доме еще около получаса, в течение которых фехтовальщица оставалась сидеть в комнате, как в ловушке, ожидая, что ее вот-вот обнаружат, но этого не случилось. Шум с первого этажа постепенно вновь переместился на улицу, и вскоре, возбужденная предстоящей охотой, кавалькада удалилась в лес. Снова спрятавшись за штору у окна, Женька наблюдала, как де Гран, возглавляя ее, скакал впереди. От сердца отлегло, более того, фехтовальщица поняла, что путь свободен. Она тотчас пристегнула к поясу охотничий нож и вытащила из ларя свой баул. Оставалось только сбегать за дневником, но в коридоре вдруг послышались чьи-то мягкие шаги, дверь открылась, и в проеме неожиданно обозначился горделивый силуэт фаворита короля… У Женьки слегка перехватило дыхание…