Татьяна Смородина - Фехтовальщица

«Ничего-ничего, граф! – думала фехтовальщица, бродя по берегу реки. – Вы не будете искуснее! Теперь я просто обязана заниматься в школе де Санда. Надо продолжить начатое с Лепа. Для настоящего боя я еще не готова. Это вам не чемпионат мира и даже не олимпийские игры… это, вообще, уже не игры».

Решив, что возмездием будет поединок, девушка немного успокоилась и даже мысленно представляла себе свой победный удар, удар не в спину, но точный и жестокий до безнравственного хруста плоти под благородной одеждой. «Я еще увижу, – думала она, – как погаснет пуншевый огонек в его зеркальных глазах и как исчезает из них мое отражение. Да, исчезает!» Женька выплюнула травинку и улыбнулась. «Я освобожу мир от этого маньяка, возмездие свершится, и финал сюжета станет мирным! Я выиграю у Монрея, получу деньги и открою свою фехтовальную школу», – вдруг неожиданно вынесло на поверхность сознания еще одну боевую мысль. Мысль была умной, но девушка смутилась. В этой расчетливости просвечивало что-то нехорошее, тем не менее, планов своих она не изменила и попробовала поговорить с де Граном о возвращении в город. Тот в ответ, конечно, активно возмутился:

– Куда вы поедете, сударыня? Какой город? И одна! Вы разве не знаете, как опасны сейчас дороги? Вы с ума сошли, девушка! Зачем так рисковать в такие лета?

– А в какие лета рисковать, сударь?

– Успокойтесь, прошу вас! У вас еще вся жизнь впереди!

– Да, и она моя! Поймите, у меня дело в Париже!

– Бог мой! Какое дело? Доверьтесь лучше господину де Белару! Он все сделает для вас!

– Я сама! Это теперь только мое дело! Утром я выезжаю и прошу вас дать мне лошадь и денег в долг.

Но де Гран держался стойко и ничего давать не собирался.

– Тогда я уйду пешком и без денье в кошеле, сударь! Я не могу здесь больше оставаться!

– Господи, да сделай же что-нибудь! – не выдержал и обратился в высшие инстанции де Гран.

И Господь сделал, – утром следующего дня, проснувшись в решительном намерении бежать в Париж, Женька вдруг почувствовала мягкую деликатную боль внизу живота, боль, о возможности которой, поглощенная превратностями своей бурной жизни, она несколько подзабыла; и боль эта, более чем что-либо, напомнила ей о том, что она все-таки несколько зарвалась. Фехтовальщица скинула одеяло и посмотрела на сорочку. Кровь на ней была «мирной», но девушка нахмурилась, – она предпочитала бы истекать здесь совсем другой кровью.

– Сударь, я дней пять еще побуду у вас, – сказала она за завтраком де Грану, и тот вздохнул с облегчением, надеясь, что вот-вот приедет Кристоф и заберет беспокойную госпожу де Бежар с собой.

Таким образом, стреноженная на несколько дней естественными «женскими делами», фехтовальщица осталась в охотничьем домике еще на некоторое время. Деревенский быт не располагал к комфорту, поэтому необходимый в эти дни уход за собой был гораздо хлопотней, чем обычно. От этого препятствия на своем пути девушка немного нервничала, и чтобы успокоиться, стала на каждой прогулке самостоятельно учиться метать нож. Чтобы не вызывать раздражения де Грана и лишнего любопытства его людей, она делала это за конюшней. Иногда у нее получалось, но чаще нож бился в сухую кору выбранного в качестве цели дерева рукоятью и беспомощно падал в траву.

Однажды это увидел конюх Гиборто. Некоторое время он молча смотрел, как Женька мучается, потом оглянулся, подошел ближе и сказал:

– Вы неправильно держите нож, сударыня. Вот смотрите, как надо.

Гиборто поднял упавший кинжал, и одним коротким движением послал его вперед. С тупым стуком нож точно вошел в потрескавшийся ствол.

– Ого! – посмотрела на конюха фехтовальщица. – Откуда такое, Гиборто?

– Знаю. Старая забава, – ухмыльнулся конюх.

– Вы, наверное, были…

Женька остереглась продолжить, кем мог быть конюх де Грана, но тот договорил сам:

– Да, я бывший поножовщик, госпожа.

– И де Гран знает?

– Не, я не сказался. Как пришел, прикинулся, что деревенский. Де Гран добрый человек, вот и взял. Ему как раз конюх нужен был.

– Да-а… неожиданно…

Женька вертела в руках нож, который вернул ей Гиборто, и пристально поглядывала на него, не зная, как расценить это его признание.

– Не бойтесь, – понял ее тот. – Если б я умысел имел, я бы не сказался.

– А зачем сказался?

– Тоска иногда берет. Увидел вашу забаву, не сдержался.

– А если я де Грану скажу?

– Не скажете.

– Заколешь?

– Зачем? Так не скажете. Я чую.

С этой минуты конюх стал учить фехтовальщицу правильно метать нож, и скоро под его опытной рукой, оружие стало входить в мишень чаще и точнее. Женька пыталась расспрашивать Гиборто о его бывшем ремесле, но он говорил о нем коротко и неохотно.

– Что рассказывать? Грязь одна и грех. Другой жизни хочу. Может, и свое хозяйство заведу. Я сметливый и работы не боюсь. На Анне – дочке Симоны стану жениться. Она согласная, и де Гран не против. А теперь попробуйте вот так, без замаха. Смотрите.

Фехтовальщица стала учиться метать нож по-новому.

– Это я сам придумал, – довольный собой, признался конюх.

– Почему вы не спрашиваете, зачем мне это нужно? – сказала девушка.

– А что тут спрашивать? То и так понятно – зуб для охоты точат, а не для красивой улыбки. Обидчика вашего наказать желаете?

– Желаю.

– Я тоже так начинал.

– Как?

– Хозяина своего прибил.

– За что?

– Никак из подмастерьев мне выбиться не давал, собака.

– Мне нужно уйти отсюда, Гиборто.

– Понятно, что нужно.

– Де Гран не пускает.

– Понятно, что не пускает.

– Вы поможете мне?

Гиборто усмехнулся и почесал шею острием ножа.

– Де Гран приказал мне присматривать за вами.

– Так вы и присматривайте… до Парижа.

– Он выгонит меня, госпожа.

– Так помогите мне хотя бы с лошадью. Там я видела у вас одну вороную по имени Саломея.

– Хороший выбор, только за пропажу такой лошади на галеры отправят. Лошади – королевское имущество, госпожа.

– Неужели ничего нельзя сделать, Гиборто?

– Ну, можно заплатить… деньгами или брюликом каким. Де Гран пошумит, по роже съездит, тем и закончит.

– У меня нет ничего.

– Попробуйте найти. Вы красивая девушка.

– Продаваться я не могу.

– Зачем сразу продаваться? Схитрите. Нашим братом вертеть вас еще прародительница Ева научила. Глазки у вас умные. Надо их в дело пускать, если они вам дадены.

На днях де Гран вдруг сам разбудил фехтовальщицу и велел перейти к нему в комнату.

– Я еду за содержанием в Париж, – пояснил он. – Побудьте пока у меня, сударыня.

– Почему у вас?

– Идемте, там я все объясню вам.

– Но мне нужно надеть платье!

– Не нужно.

Де Гран провел Женьку в свою комнату и запер дверь на ключ.