Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

Заинтригованные автоматчики не спешили выгонять местных жителей из погребов, а столпились вокруг, вслух пытаясь разгадать коряво намалеванный на бумаге ребус. Кончив рисовать, венгр дополнил свою картину жестами. Он ткнул пальцем в полустертую красную звезду на башне танка и повторил жест на пилотку женщины. Ну, с этим ясно: женщина советская и, судя по кресту на рукаве и ее занятию – медработник. Там за холмом что, наш госпиталь? Потом пленный подтвердил тем же пальцем и словами «хунгари» и «хонвид», что солдат с винтовкой – такой же, как он, венгр, гонвед. Тот, что помогал бинтовать, выходило, тоже венгр, санитар или доктор. С этим тремя ясно. А на раненого он тыкал дважды: на танковую звезду – указал на верхнюю пару цифр, а на себя – на нижнюю.

– Товарищ капитан, – резюмировал Сидоренко, – я так понимаю, там (он, подражая пленному, махнул рукой в направлении холмов) наши и венгерские медики с нашими и венгерскими ранеными. И вооруженная охрана при них присутствует. Вот эти самые 10-12 человек. Сами двинем или подмогу подождем?

– Сами. Или твои орлы не справятся с обозниками? Вряд ли на охрану медиков и раненых кого-то стоящего направили. А ну-ка, нарисуй на обратной стороне этого художественного шедевра (в Третьяковке бы с руками оторвали) хутор с дорогой и холмы. Пусть покажет, где они там располагаются.

Венгр понял и услужливо ткнул пальцем на задний склон правой высотки. Еще он дал понять жестами (кулаки-бинокли у глаз), что на самой высотке сидит наблюдатель, который вполне видит и хутор и дорогу. То есть, о том, что на хуторе уже появились русские, венгры явно знают. А вот на вопрос о левой высотке он пожимал плечами и мотал головой. Быстро прикинув имеющийся расклад, Иванов решил положиться на скорость и напор – атаковать, посадив десант на броню. Но не по удобно вьющейся между холмов дороге, а в обход левого холма, где, если верить пленному венгру, наблюдателя, скорее всего, не имелось.

Одного гонведа туго связали и заперли в каком-то хлеву вместе с раскормленными хрюшками, авось, не съедят друг друга; а «художника-примитивиста» затащили на броню, убедительно продемонстрировав штык-нож от автомата Симонова на поясе и характерный жест ладонью по горлу, если что-нибудь пойдет не так. Побледневший пленник и кивал, и мотал головой, не зная как еще убедить недоверчивых русских, что он с ними абсолютно честен.

Гурин повел танк прямо вглубь полуразрушенного подворья, и чтобы не скинуть прижавшихся к броне десантников, старался по возможности объезжать мелкие препятствия в виде зеленых насаждений, валяющегося в беспорядке красноармейского и крестьянского имущества, груд оторванных досок, вывороченных кирпичей и прочих свидетельств недавнего боя и пока что оставленных не захороненными мертвых тел.

Вокруг левого холма поле было невспаханным, покрытым еще зеленеющей травой; мощная машина, тесно обсаженная десантом, без труда преодолела небольшое расстояние от подворья до холма, обогнула его и выскочила на проселок, вившийся в сторону хутора уже с обратной стороны. Под пологим склоном второго холма, поросшим редкими деревьями и кустами, стояли нагруженные лежачими и сидячими людьми подводы с впряженными лошадьми и солдаты. И в венгерской форме с винтовками, и в советских шинелях и ватниках без оружия и без ремней. Немая сцена. Никто из венгров не стрелял и убегать даже не пытался. Танк, замедлив ход, солидно подполз поближе и, тяжело качнувшись на пружинящих катках, остановился. Мотострелки спрыгнули на землю и, прижав к плечам приклады автоматов, угрожающе застыли по обе стороны от тридцатьчетверки. Среди венгров кто-то начальственным тоном скомандовал, и они послушно побросали себе под ноги, кто где стоял, винтовки и пистолеты с кобурами, у кого были; а потом выстроились коротким боязливым рядком возле фургонов, жалобно задрав к равнодушному небу руки.

Тесной группой осторожно двинулись к танку около полутора десятка солдат в распоясанной красноармейской форме, среди них выделялись женщины и белели бинтами раненые. Вот вам и «сиськи с задницами» – не обманул пленный гонвед – все, как он и рисовал. Подходя все ближе, освобожденные красноармейцы все больше улыбались и все ускоряли шаг. Вперед вышел Сидоренко и властно поднял руку.

– Спокойно, граждане! – крикнул он. – Не спешите. Остановитесь. Вначале давайте разберемся. И с венграми. И с вами. Станьте пока тут, с этой стороны дороги. И постойте. Сейчас мы этих супостатов обыщем – потом и с вами побеседуем. Кто? Как тут оказался? Я, например, вас не знаю. Может, вы тоже враги переодетые? Или шпионы какие? Погодите. И до вас очередь дойдет.

Двоих автоматчиков старший сержант послал обыскать поднявших руки венгров, еще один сносил в одну кучу брошенное в разных местах оружие, а остальные продолжали угрожающе направлять автоматы и на стоявших с поднятыми руками, и на подводы, забитые вроде бы ранеными, и даже на стоявших тесной отдельной кучкой вроде бы своих.

Иванов с высоты танка рассмотрел среди пленных красноармейцев почему-то отводящую от него потупленный хмурый взор еще недавно задорную хохотушку Настю и смотрящего куда-то под ноги еще несколько часов назад грозного особиста Бурова. Ну, дела!

– Коля, там Настя Журавская! – крикнул капитан, прижав пальцами плотнее ларингофон, выдернул штекеры из разъемов, выбрался на крышу и спрыгнул, закинув ремень автомата через плечо, на землю.

– Сидоренко, – негромко окликнул серьезного старшего сержанта Иванов, – ты с каких это пор в особисты записался? Зачем ты людям нервы треплешь? Не видишь – свои они. Настрадались в плену – а ты им такое недоверие выказываешь. Венграми лучше займись, а с нашими я сам поговорю. Тем более что двое из них мне хорошо знакомы.

– Как прикажете, товарищ капитан, – пожал плечами, слегка обидевшись, Сидоренко и пошел проявлять свое усердие к обезоруженному однозначному противнику.

– Настя, – позвал Иванов, приблизившись, и широко улыбнулся запыленным лицом. – Ну, здравствуй! Ты чего такая не радостная? А? Красноармеец Журавская. Все уже позади. А старшего сержанта, товарищи, – обратился капитан уже ко всем, – вы не бойтесь. Он только с врагами грозный. А вы ведь у нас все наши, советские. Верно ведь?

– Верно, верно, – подтвердили взволнованные голоса. – Наши мы. Чего он, в самом-то деле?

– А это оттого, дорогие вы мои бывшие пленные, что старший сержант решил ненадолго присвоить себе функции особого отдела. Ну, если кто забыл или не знает, который шпионов всяких в рядах нашей доблестной Красной Армии вылавливает. А зачем, спрашивается в задаче, ему эти грозные функции присваивать, когда среди нас, точнее, среди вас, имеется большой специалист в этой важной области, целый помощник начальника особого отдела 36-й, не побоюсь этого слова, геройской танковой бригады лейтенант госбезопасности товарищ Буров. Прошу любить и жаловать. Товарищ Буров! Чего вы стоите, как застенчивая барышня на смотринах? Убедительно прошу вас, займитесь своей прямой деятельностью: опросите быстренько ваших товарищей по плену и составьте свое мнение, кто наш человек, а кто, может, и кукушонок засланный. Настя! А с тобой я сам поговорю, выйди, пожалуйста. Давай отойдем в сторонку.