Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

– Короткая.

Гурин, чуть проехав за подбитого товарища, моментально остановил тяжелую машину, по инерции качнувшуюся на гусеничной подвеске вперед; Минько чуть подправил наводку и нажал педаль спуска. К его стыду – мимо. Огненный трассер вонзился в землю перед вражеской машиной, обдав ее невысоким фонтанчиком углубившегося в почву и рванувшего там снаряда. Наводчик вражеской самоходки лихорадочно крутил маховик, нацеливая короткую 75-мм пушку, «обрубок», правее. В помощь ему по приказу командира и механик-водитель стал доворачивать приземистую машину в том же направлении.

Но Минько успел раньше – второй тупоголовый бронебойный снаряд с легкостью проломил насквозь нижний лишь слегка наклоненный лист 50-мм брони вместе с прикрепленными поверх него запасными траками и рванул в отделении трансмиссии, расположенном перед боевой рубкой. Экипажу не досталось даже осколка, но взрыв 85-г тротила, начинявшего толстостенный стальной корпус, непоправимо разметал правый механизм поворота, разрушил главный фрикцион, смял коробку передач и разорвал несколько трубок пневмогидравлической системы управления. В общем, самоходная пушка самоходной быть перестала, превратившись в совершенно неподвижную огневую точку.

Моментально оценив это, Иванов скомандовал Гурину протянуть вперед еще 10 метров, чтобы небольшой диапазон горизонтальной наводки «обрубка» обездвиженной самоходки с уверенностью не позволил навести ее пусть и короткое жерло на их танк, и Минько мог спокойно, не опасаясь ответа, добить противника. И Минько добил. Но не сразу. Следующий советский снаряд пробил уже низко выступающий над отделением трансмиссии тоже 50-мм вертикальный лоб боевой рубки со стороны заряжающего и разорвался внутри. Но пожар не начался, только отдельные струйки серого дыма одновременно и резко порскнули через пробоины и щели.

Откинулась вперед крышка командирского люка и фигура в серо-зеленой куртке и серой пилотке спешно полезла наружу. Несколько коротких очередей советских автоматчиков и фашист с окровенившимся лицом провалился обратно. Лишь с третьего снаряда, угодившего в нишу под маску короткого орудия, над рубкой и моторным отделением весело заплясали быстро вырастающие языки оранжевого пламени. Больше из артштурма никто выбраться не пытался – Иванов, переговорив с потерявшим гусеницу экипажем (все живы и не ранены), дал команду Гурину двигаться дальше. С подбитой машиной, как и полагается, остаются ее автоматчики. Сзади накатывается вся бригада – пропасть не дадут.

Пока экипаж капитана расправлялся с немецкой самоходкой, еще одна его машина вышла из строя. Но уже не из-за гусеницы. В этот раз по танку даже никто не стрелял, но, на его беду, из очередной лежащей на пути траншеи не убежал вместе со всеми от наступающих русских ефрейтор-сапер. Храбрый немец вычислил, где приближающийся бронированный враг будет переползать через его окоп, пригнувшись, подобрался туда и хладнокровно швырнул под грозно надвигающееся славянское чудовище связку из пяти гранат М-24. Связку он приготовил заранее, туго примотав бинтом собственного индивидуального пакета к центральной гранате еще четыре стальных корпуса с вывинченными из них деревянными рукоятками. Автоматчики, сопровождавшие танк, бросок гранатометчика проворонили, да они, слегка приотставшие от своей быстродвижущейся машины, и не заметили противника, скрытого корпусом танка.

Связка дымно и огненно рванула под днищем, почти под перегородкой, отделяющей боевое отделение от моторного, и содержащей топливные баки. Немногим больше 800 г суррогатного, военного времени выпуска, взрывчатого состава на основе аммонийной селитры, рванувшего во всех пяти гранатах почти одновременно, не смогли проломить насквозь 20-мм днище советской машины, но вторичные осколки, с силой отколовшиеся от внутренней стороны брони, они все-таки породили. Один из таких шальных осколков перебил медный топливопровод и солярка, прекратив поступать в дизель, стала растекаться просто на пол.

Проехав еще несколько метров, танк, как раз пересекая траншею, окончательно заглох. Низко присевший после оглушительного взрыва ефрейтор, опасаясь, что так и не запылавший и даже не потерявший гусеницы русский панцер начнет крутиться на месте, чтобы втрамбовать его в землю, и откуда силы взялись, дернул со всех ног в сторону и по ближайшему ходу сообщения назад, не поднимая головы в каске над краем окопа. Подоспевшие автоматчики, перепрыгнувшие траншею, никого уже в ней не застали.

Останавливаться было нельзя и Иванов, услышав по рации о еще одной выбывшей из боя своей машине, вместе с уцелевшими танками продолжал наступать. Быстро глянув по сторонам и назад через панорамный перископ, он с удовлетворением отметил, что их поредевшую на 20% роту сзади успокоительно подпирала постепенно расходящаяся широким веером бригада. Большая часть союзников-кавалеристов теперь спешилась и с карабинами наперевес бежала следом за танками вместе с автоматным десантом, а меньшая – все еще продолжала ехать верхом.

Когда танк Иванова перевалил очередной невысокий бугор, капитан заметил в полукилометре справа, возле деревьев, группу стоящих в ряд крытых брезентом грузовиков. Вокруг суетились фигурки в чужих мундирах. Бронетехники поблизости видно не было, но орудийные стволы с дульными тормозами сквозь толчею определенно просматривались. Два взвода Иванова во время наступления, успешно громя попадающиеся на пути подходящие для их пушек, пулеметов и гусениц цели, сместились левее. С ротным командиром сейчас оставались только два танка из третьего взвода. Иванов приказал всем трем машинам остановиться, повернуться вправо и уничтожить вражеские орудия, не приближаясь. Черт его знает, с такого расстояния лобовая броня должна выдержать, а вот с близи… Зачем на своей шкуре, пусть даже и бронированной, проверять? Опять же, вперед спешить надо.

Наводчики быстро пристрелялись, и среди немцев выросли фонтаны выброшенной земли вперемешку с осколками. В ярком, широко пыхнувшем в стороны, взрыве, мгновенно переросшем в клубящийся дым, исчезла машина, очевидно с боеприпасами, щедро обдав окружающих своими загоревшимися ошметками. Оставшиеся грузовики попытались разъехаться в стороны, солдаты, кто кинулся врассыпную, а кто залег и даже повел огонь из стрелкового оружия по русской пехоте, сопровождающей танки. Оставшиеся на месте расчеты четырех 105-мм легких полевых гаубиц, пока еще не взятых на передки, снова развели станины и попробовали было повести ответный огонь. Не получилось.

Лишь два немецких орудия успели по разу выстрелить – остальные быстро пришли в негодность от угодивших в них на прямой наводке снарядов и крупных осколков. Еще несколько осколочно-фугасных гранат, поставленных «на удар» и такая же участь постигла оставшиеся. При короткой артиллерийской дуэли получил фашистский бронебойный снаряд в башню танк командира роты – 120-мм покатый лоб башни легко выдержал удар, лишь резкое сильное содрогание с оглушительным даже сквозь наушники шлемофонов грюком, сопровожденное наружным взрывом, известили экипаж Иванова, что не только их наводчик умеет хорошо прицеливаться.