Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

Танк сержанта Никитина, в далеком 39-ом во время Миролюбивого похода служившего пулеметчиком БА-10 во взводе лейтенанта Иванова и после тяжелого ранения в голову, провалявшегося в госпитале полгода, а потом, после переподготовки, ставшего командиром танкового экипажа, в составе второй роты ворвался в село с правого фланга. Никитин вовсю вертел панорамным перископом, пытаясь получше рассмотреть окружающую обстановку из прущего буквально напролом танка. Его механик-водитель, имеющий довольно ограниченный обзор через свой направленный строго вперед смотровой прибор, подчиняясь командам сержанта, посылал многотонную, но послушную машину, то в одну сторону, то в другую, уничтожая гусеницами и наклонной лобовой броней вместе с фашистами и их армейским имуществом и ни в чем не повинную польскую живность, зеленые насаждения и хлипкие против 30-тонного танка гражданские постройки. Наводчик, оставив на время пушку, лупил из подпрыгивающей на препятствиях машины очередями спаренного пулемета в основном просто в белый свет как в копеечку.

Легко проломившись через очередную изгородь в очередной двор и, уже почти пройдя его насквозь, Никитин заметил слева за деревьями копошившихся фашистов.

– Стоп! – крикнул он. – Поворот влево на минус девяносто. Осколочный по скоплению пехоты.

Мехвод, быстро сориентировавшись, работая обеими гусеницами в противоположных направлениях, буквально на пятачке повернул тяжелую машину. Наводчик опустил ствол, навел орудие, переключил спуск с пулеметного на пушечный и, надавив на педаль, послал между деревьев снаряд меньше, чем с сотни метров.

– Добавь! – велел Никитин. Наводчик добавил. – Пулемет и вперед. Дави!

Слегка поводя башней из стороны в сторону и непрерывно строча из пулемета, приземистая грозная махина, взревев мотором и удушливо воняя сгоревшей соляркой, ринулась, снося, как прутики, попадающиеся на пути невысокие деревья, на почти исчезнувшего (кто погиб, кто распластался на земле, кому посчастливилось убежать) врага. Следом за своим танком повернули влево и приданные ему автоматчики, поливая короткими и длинными очередями все, что еще шевелилось в поле их зрения.

Танк, вылетев с разбегу на свободное от зеленых насаждений пространство, буквально размазал по твердому утоптанному подворью разбросанные вповалку уже мертвые и еще только раненные тела и резко ухнул левой гусеницей в широкий окоп минометной батареи. Расчеты, кто выжил при коротком обстреле, успели разбежаться. Наклонившийся танк проехал почти всю позицию, вминая раскорячившиеся на двуногих лафетах «самоварные трубы», и уже почти на выходе стукнул траком, растянутым между ленивцем и первым опорным катком, по освобожденной от предохранительного колпачка мине, плашмя оброненной застреленным заряжающим. Взрыв. Часть разорванной гусеницы, оставшейся под катками, позволила танку Никитина все-таки выползти самостоятельно из ямы. Остановился он только когда последний трак, имеющий на внутренней стороне высокий гребень, сполз с ведущего заднего колеса. Живых или, вернее, еще способных воевать немцев поблизости не наблюдалось. Танк обступили автоматчики десанта. Один из них, подошел к смотровому прибору водителя и прокричал, подкрепляя жестами:

– Глуши мотор! Приехали!

Мехвод заглушил дизель, с разрешения командира повернул вбок крышку своего верхнего люка и, заранее чертыхаясь, выбрался наружу. Никитин с заряжающим откинули вертикально крышки своих люков: один вперед, другой назад и стали на сиденья. Автоматчики бродили вокруг, проверяя ударом сапога или одиночным выстрелом состояние «здоровья» валяющихся вокруг немецких тел. Позади танка суставчато змеилась разорванная гусеница. Никитин велел заряжающему предупредить по рации комвзвода о поломке и, приготовив к бою ДШК, оставаться в танке; а сам, позвав в помощь наводчика, спустился на землю. Мехвод достал из прикрепленного на надгусеничной полке ящика необходимые инструменты, и они втроем приступили к ремонту. Пока мехвод ослаблял массивным рожковым ключом крепление ленивца и снимал запасные траки, закрепленные на верхней лобовой плите, Никитин с наводчиком выбили остатки поврежденных звеньев и с помощью железного пальца и ломика потянули конец тяжелой гусеницы обратно на ведущее колесо. Когда первый из гребней траков зацепился за верхний ролик колеса, мехвод вернулся на свое место, чтобы, включив первую передачу, помочь протянуть гусеницу поверху опорных катков до упора.

Дизель завелся и зарокотал, гусеница, толкаемая роликами ведущего колеса через гребни своих траков, спокойно поползла вперед. Сержант с наводчиком с помощью пальца и ломика не давали ей провиснуть между катками. Внезапно наводчик, довольно хорошо натренированный на стрельбищах и полигонах, но в реальном бою участвовавший сегодня впервые, побледнел, уронил свой инструмент, отвернулся и в несколько приемов громко изрыгнул из себя весь обед. В звеньях ползущей поверх обрезиненных катков гусеницы вместе с лоскутами чужих мундиров застряли куски разорванной человеческой плоти и часть содранного рыжего скальпа.

– А ты думал, мы с ними в бирюльки играем? – крикнул, заметив состояние наводчика, командир экипажа. – Ты в них горохом стрелял? Или картошкой? Бери, мать твою, лом и помогай. И, скажи спасибо, что сейчас мы их в блин раскатали, а не они нас.

Гусеницу починили и с помощью ленивца натянули. Глотнули из фляг воды и бимбера, справили малую нужду и перекурили. Пока шел ремонт, мимо большими и малыми группами проносились автоматчики других подразделений и проползали танки батальона. Бой откатился вперед. Там еще постреливали и пушки, и стрелковое оружие. Никитин позвал сержанта своих десантников и велел залазить на броню. Сейчас двинемся. И тут раздался заунывно накатывающийся с неба свист. Незнакомые с этим звуком танкисты ничего не поняли, а опытный сержант автоматчиков крикнул: «Ложись! Мина!» и молниеносно распластался на земле. Еще несколько солдат успели последовать его примеру, а остальные с танкистами вместе застыли бестолковыми изваяниями.

Свист закончился громким металлическим лязгом. Взрыва, несмотря на ожидание, не последовало. Но в решетке над броневыми наполовину приоткрытыми жалюзи радиатора слегка наклонно торчала вонзившаяся в нее минометная мина…

Первым пришел в себя так и продолжавший стоять на ногах Никитин:

– Все от танка! – крикнул он. – Жердяев (заряжающему, стоявшему за ДШК), нежно ныряй вниз и вылазь через Петькин (мехвода) люк.

Танкисты и быстро поднявшиеся с земли автоматчики, подталкивая друг друга, отбежали за слегка избитый осколками и пулями кирпичный, крытый продырявленным крашеным железом дом.