Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

И тогда танк резко сорвался вперед и в сторону, продолжая вести огонь уже с хода. На дороге ярко разгорались пожары, в свою очередь предательски выхватывающие из темноты еще невредимую остановившуюся или мечущуюся технику и людей. Гурин вел танк зигзагом, резко бросая послушную машину из стороны в сторону (предупреждая об этом остальных) и постепенно приближаясь к шоссе. Иванов указывал Минько цели. Тот посылал в их направлении начиненные тротилом гранаты, а в перерывах, добавляя сумятицы, дырявил колонну из спаренного пулемета. Заменивший Голощапова кадровый артиллерист Витя Ершов оказался довольно толковым, он быстро доставал из вертикальной боеукладки, а потом и из чемоданов на полу нужный выстрел, проворно загонял его в распахивающийся при откате жадный зев казенника, заменял по мере надобности толстые пулеметные диски на спаренном пулемете.

Как они не вертелись ужом на сковородке – пошли попадания по танку: чаще безопасным свинцовым горохом глухо тарабанили пули, реже, пока тоже безвредно, тюкали снаряды. Для разнообразия, Гурин бросал машину не только по сторонам, но внезапно давал и задний ход. На дороге корчилась раздавленной гусеницей все больше освещаемая пожарами и фейерверками, разлетающимися из воспламенившихся ящиков с боеприпасами, остановившая свое, казалось бы, неудержимое движение вперед моторизованная колонна вермахта. На ее фоне беспорядочно мельтешили черные человеческие фигурки. Тридцатьчетверка приблизилась к дороге уже метров на двести. Откуда-то из головы колонны ей на перехват выползли в поле танки, развернулись и пошли широкой дугой, постреливая с коротких остановок. Видели они русский танк только во время его пушечного выстрела, потом он снова терялся во тьме, лишь слегка разбавляемой осветительными ракетами, и германские снаряды в основном летели в черный свет, как в пфенниг.

Но подползали панцеры все ближе, и Иванов скомандовал развернуться к ним передом и стукнуть бронебойными, чтобы они не так поспешали. Немцы, в отличие от Гурина, вели свои машины прямолинейно и два танка, ориентируясь на вспышки из их дул, Минько с четырех снарядов удалось подбить, превратив в очередные факелы. Но остальные неумолимо приближались, несколько снарядов уже звонко приложились в башню и лобовые плиты, пока, к счастью, безвредно.

– Коля, – скомандовал Иванов, – резко вправо, разгоняйся и прорывайся на другую сторону шоссе, прямо через колонну, тарань все, с чем справишься. Ершов, осколочный. Гена, бей, если по ходу опасность увидишь. На танки больше не отвлекайся. Пушку перед колонной заранее отвернешь назад – Коля бодаться будет.

Коля разогнался. Атакующие панцеры потеряли в своих прицелах резко дернувшую вбок русскую машину. Минько успел два раза положить осколочные гранаты по копошащимся возле пушек перед шоссе солдатам и развернул башню назад. Взрывы раскидали и разогнали ближайшие расчеты, что-то подожгли, улучшив для советского экипажа обзор по ходу атаки. Танк с разбегу подмял под себя одиноко стоящее, покинутое разбежавшимся, а частью перебитым расчетом короткоствольное легкое пехотное орудие, слегка повернув, стукнул мощным боком застрявший тягач со спаренной малокалиберной зенитной установкой в кузове, тоже обезлюдившей; ударом в левую скулу капота привел в полную негодность грузовик с уже прогоревшим тентом и тлеющим кузовом; немного протянул по скользкой земле юзом и, размазав об очередной застывший тягач легкий грузовой «шнауцер» с так и не отцепленной от него противотанковой пушкой, проскочил, наконец, на другую сторону шоссе. Здесь тоже было полным-полно транспорта, съехавшего с дороги – в свете пожаров, разгоравшихся на шоссе, видно было вполне сносно.

– Направо, – велел Иванов Коле. – Виляй параллельно шоссе и дави с умом все, что подвернется и нам по зубам. Гена, держи пушку в задней полусфере и просто бей по колонне осколочными, куда посчитаешь нужным. Добавь гансам освещения.

Так они и перли разъяренным назад огнем дышащим быком, круша все на пути от не успевших отбежать солдат вермахта, подвернувшихся мелких пушечек и легковых машин, до колесных грузовиков, полугусеничных тягачей, бронетранспортеров и пушек посерьезнее. Еще полчаса назад уверенно и, сохраняя порядок на ночном марше, катящая на восток мощная армейская колонна разом превратилась в перемешанное беспорядочное вавилонское столпотворение, пылающее сразу во множестве мест. В панике носились солдаты, еще целые машины, колесные и гусеничные, стараясь выбраться из общего строя куда-нибудь вбок, сталкивались, застревали на перепаханном под озимые и еще не до конца подсохшем после вчерашнего дождя грунте, давили собственных людей.

Коля вел тридцатьчетверку примерно в полусотне метров от дорожного полотна, специально виляя по сторонам, чтобы сокрушить мощным корпусом или широкими гусеницами очередную оказавшуюся на пути жертву; пушка по-прежнему была повернута назад и Минько, почти не тратя ни одного выстрела зря, посылал осколочные гранаты опять же в удаляющуюся вражью технику на шоссе, добавляя изрядной сумятицы.

– Ух, ты! – плотоядно вскрикнул Коля, заметив хорошо освещенную соседней пылающей машиной здоровенную пятитонную 88-мм зенитную пушку, которую суетящийся, но не потерявший мужества расчет спешно приводил в боевое положение. Гансы не успевали, и Гурин с греющим душу удовлетворением бросил свой послушный танк слегка влево, добавил газ и с размаху налетел всеми своими больше чем тремя десятками тонн на серьезного противника. С воплем, перебивающим даже рев дизеля, рухнул под правую гусеницу нерасторопный немец, до последнего момента выкручивавший упор станины; не смогло выдержать мощного удара сваренными под острым углом толстыми лобовыми плитами выше человеческого роста восьмигранное основание лафета, отдираемое от разложенных крестом четырех станин и рухнувшее на землю; жалобно проскрежетали по приподнявшемуся танковому днищу остатки скомканного ненужной бумажкой щита. Тяжелая туша танка с разбега взобралась на массивную упавшую пушку, сминая механизмы наводки, цилиндры пружинных компенсаторов и накатника и едва не застряла с одной вздернутой в воздух гусеницей. Но, поелозив, и еще глубже вминая в податливый после дождей грунт поверженное орудие, она сумел сползти с него и даже не разорвать при этом гусениц.

И снова вперед. Сзади показались тоже перебравшиеся на эту сторону дороги панцеры-преследователи и открыли огонь. Пока промахиваясь. Иванов перенес все внимание на них, указывая наводчику цели.

– По десятку выстрелов осталось. И бронебойных, и гранат, – предупредил Ершов, подтягивая поближе, под самую башню, очередной чемодан со снарядами.