Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

Чтобы отвлечь немцев и не дать им выслать большое подкрепление на южную окраину Абвиля, французы небольшими отрядами пехоты (до роты) и танков (до взвода) периодически демонстрировали наступление на город в нескольких местах и с северного направления и с восточного. Для ведения долгого артиллерийского и минометного обстрела у изрядно поиздержавшихся немцев просто-напросто не хватало боеприпасов. Союзники же на их нехватку не жаловались и палили без экономии, не жалея, в том числе, и жилые строения собственного города.

В штабе Гудериана вначале посчитали, что первой начатая атака на южную окраину – лишь отвлекающий маневр – а основной удар будет нанесен с другого направления. Но когда французы уже глубоко вклинились в южные кварталы города, постепенно подавляя встречающиеся огневые точки и танки, обходя или проламываясь через баррикады, – все-таки не выдержали и послали резервные танковые роты на помощь. На довольно узких улочках древнего города произошел встречный танковый бой. Бронированные машины били друг в друга чуть ли не в упор, неожиданно для противника выползая из боковых улочек и дворов или проламываясь сквозь заборы и даже стены одноэтажных домов.

Следом за ворвавшимися в Абвиль марокканцами подтянулись свежие французские континентальные полки. Марокканцам приказали остановиться, пропустить их вперед, а самим переместиться во второй эшелон и передохнуть перед зачисткой уже захваченных кварталов, но разъяренные своей и чужой кровью сыны североафриканской колонии сделали вид, что не «поняли» приказ и упрямо продолжили драться в первых рядах.

Гудериан, уже лично перехвативший командование у командира своей дивизии, направил на юг, к месту опасного прорыва, дополнительные подкрепления, постепенно снимая все больше пехоты и еще имеющих бензин танков с других направлений. Но остановить полноводной рекой вливающиеся в город французские части немцы были уже не в состоянии.

В полдень с севера неожиданно для немцев, сменив вяло демонстрирующих атаки французов, пошли в наступление густыми цепями бравые британские томми в касках, похожих на тазики для бритья. Поддерживали их огнем и броней совершенно не пробиваемые германскими танковыми и противотанковыми пушками пулеметные и пушечные «Матильды». Немцы довольно быстро были смяты и отброшены (кто успел убежать); англичане медленно и неотвратимо втянулись в улицы Абвиля, без колебаний уничтожая артиллерийским огнем с близкой дистанции малейшие очаги сопротивления в зданиях, разрушая или обходя баррикады.

Уже к вечеру союзники с двух сторон довольно успешно продвинулись навстречу друг другу; Гудериан смирился с горьким осознанием того, что удержать Абвиль ему не удастся, несмотря на постепенно (но очень медленно) пробивающиеся к нему на помощь две танковые дивизии из его же собственного 19-го корпуса с юга и на продвижение изрядно пощипанной 4-й армии Клюге с востока, со стороны Бельгии. С честью погибать во главе своих войск или без чести сдаваться в плен когда-то Быстроходный Гейнц не хотел. Он решил рискнуть: собрать небольшой ударный кулак из бронетехники, слить в его баки остатки бензина из прочих машин и ночью попытать счастья в восточном направлении.

К вечеру бои в переполненном противоборствующими войсками городе, кроме мелких стычек, в основном прекратились – отдых требовался всем: и наступающим союзникам, и обороняющимся немцам. В полночь броневой кулак немцев без всякой артподготовки ударил вдоль шоссе в направлении на Сен-Рикье. Впереди ползли оставшиеся на ходу «тройки» и «четверки» за ними щетинились во все стороны пушками и пулеметами легкие танки и бронетранспортеры. Следом на своих двоих (для автомобилей бензина не осталось вовсе) торопилась пехота.

Как ни неожиданно немцы ударили, но их ждали. В притихшем к вечеру городе шум танковых моторов, сосредотачивавшихся в одном месте, распространялся отлично; кроме того, в темноте удалось благополучно проскользнуть наружу сквозь германские заслоны нескольким парням, местным жителям. Юные французы, в край обозленные на оккупантов, подтвердили концентрацию немцев в восточных кварталах Абвиля и настойчиво просили дать им оружие.

Французские войска терпеливо, почти не стреляя (как будто их застали врасплох), дали германской броневой колонне прорваться вперед и вытянуться вдоль шоссе и по обочинам. А потом открыли беспощадный фланговый огонь заранее оборудовавшие позиции пушки и пехотные части. Спешащие за своей броней спешенные стрелковые роты, кому не хватило места в очень немногочисленных бронетранспортерах, очень быстро залегли, пытаясь отстреливаться по виднеющимся вспышкам пламени. Подбитая на шоссе и вдоль него германская бронетехника жарко горела, разгоняя прочь опустившуюся темноту. Кроме этих бензиновых факелов и назло немцам вышедшей из облаков луны, озаряли широко растянувшееся место боя и густо подвешиваемые французами осветительные ракеты. Пытавшиеся перебежками выбраться за пределы окружения германские подразделения, прижимались обратно к земле многочисленными строчащими пулеметами и ружейной пальбой. Вырваться удалось очень немногим. Ответная стрельба со стороны немцев потихоньку стихала – переставали бить по залегшим бошам и французы.

С рассветом прорывавшиеся из города окруженные немцы начали сдаваться. А что они еще могли сделать? В плен, в том числе, сдался штаб 19-го танкового корпуса и все командование 1-й танковой дивизии во главе с генералом Кирхнером. Кого среди них не оказалось, так это невезучего Гейнца Гудериана – крупный иззубренный осколок прилетевшей случайной мины легко пробил тонкий борт штабного «ханомага» и безжалостно разворотил главному германскому танковому теоретику правый бок – умер он практически сразу.

Осиротев без командования, капитулировали остававшиеся в Абвиле заслоны. Вполне довольным победой союзникам в числе прочих трофеев досталось значительное количество танков и бронетранспортеров. После разной сложности ремонта больше половины захваченной германской бронетехники перекрасили в камуфляжные французские разводы и, добавив трехцветные эмблемы, влили в кирасирскую дивизию.

Разгром осажденной танковой дивизии освободил значительные силы союзников и позволил им усилить свои армии, бьющиеся с немцами на других фронтах. Богиня победы Ника, склонявшаяся было потихоньку на сторону Германии, слегка заколебалась и зависла на своих непостоянных крыльях на месте.

Еще до падения Абвиля решился, наконец, выступить на помощь любимому соратнику Гитлеру итальянский дуче. Продиктовано его решение было в меньшей степени дружеским расположением к единомышленнику по Тройственному союзу, оси Берлин-Рим-Токио, а в большей – совершенно естественным меркантильным желанием поучаствовать на стороне вырисовывающегося победителя в разгроме Франции с последующим присоединением к собственной территории ее приграничных областей, средиземноморских островов и африканских колоний для воссоздания (всё, бесспорно, исконно итальянское), как второй шаг (после оккупации в 1939 г. Албании) на пути воссоздания Римской империи в лице Великой Италии. Но, чтобы с полным правом вольготно рассесться за столом победителей, нужно было, как прекрасно понимал дуче, предъявить хотя бы несколько сотен, а лучше бы тысяч, погибших на фронте собственных вооруженных граждан; да и какую-никакую территорию собственноручно занять никак не помешало бы.