Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

Пока Муссолини готовился выступить, союзники захватили Абвиль и их высвободившиеся от его осады войска, слегка нормализовали остановку на остальных фронтах. Дуче опять было решил подождать лучшего момента, но получил категорический ультиматум от друга-фюрера: если Италия в ближайшее время не вступит в войну – рассчитывать на долю в аппетитном французском пироге ей однозначно не придется – дорога ложка к обеду. Конечно, непобедимая и мощная имперская Германия и сама вполне способна справиться с еще нагло сопротивляющейся, но насквозь прогнившей республиканской Францией и помогающей ей хитромудрой королевской Англией, как только что расправилась со странами Бенилюкса; но хотелось бы это сделать быстрее, плечом к плечу, как это было недавно в Испании, с дружественной фашистской Италией. И мужественный дуче итальянского народа решился.

На итальянской границе между нейтральной Швейцарией и курортным побережьем Средиземного моря французы держали всего лишь одну Альпийскую армию, изрядно поредевшую с начала войны после передачи пополнений (особенно мобильных) войскам, сражающимся с Германией. Но французов в достаточной мере выручал рельеф местности и большей частью построенная (хоть и не до конца) Альпийская линия, называющаяся еще малой линией Мажино. На всем протяжении франко-итальянскую границу, протянувшуюся через Западные Альпы, пересекало всего лишь пять горных проходов, доступных для транспорта. Все эти дороги на перевалах весьма продуманно перекрывались мощными фортами, артиллерийскими и пулеметными бункерами, многочисленными блокгаузами и казематами. Шестая, еще более доступная для атаки, трасса шла вдоль морского побережья в сторону Ниццы. И все. Танков у французской армии на этом направлении было немного, и в основном легких, но зато имелось в достатке артиллерии разновеликих калибров и пулеметов. И еще наличествовали (ими не стали затыкать бреши, отправляя на равнинные поля сражений) вполне профессионально подготовленные к ведению боевых действий в горной местности кадровые отряды так называемых «лыжников-разведчиков», хорошо обученные скалолазанию, соответственно экипированные и вооруженные, но с единственным недочетом – еще не воевавшие.

С итальянской стороны у границы были сосредоточены две армии: ближе к Швейцарии – 4-я, а к морскому побережью – 1-я. На всех дорогах и горных перевалах, чуть ли не напротив французских, грозно врастали в скалы и землю примерно аналогичные им укрепления. Боеготовность итальянских армий была не ахти. И личный состав не полностью отмобилизован, и, тот, что был, не обстрелян и обучен недостаточно. И танков в этих двух дивизиях практически не было, если не считать таковыми 3-тонные клепаные танкетки, вооруженные спаренными пулеметами винтовочного калибра. Против французских артиллерийских укреплений они никуда не годились.

В отличие от своего германского друга итальянский дуче в этот раз внешне поступил, можно сказать, вполне цивилизовано и даже по-рыцарски. Он не стал устраивать провокации, якобы французов против Италии, не стал нападать исподтишка. Муссолини вполне официально, в полном соответствии с международным правом, через итальянских послов в Великобритании и Франции и через их послов в Риме, объявил во второй половине 6 октября 1940 г., что со следующей полночи (с понедельника) Италия имеет честь находиться с ними в состоянии войны. Чуть позже, этот же день он торжественно обрадовал свой любимый народ с балкона Венецианского дворца о его вступлении в мировую бойню.

Но объявить войну, как мудро посчитал дуче, вовсе не значит обязательно сразу же начать наступать. Зачем? Кроме отдельных разведывательных вылазок небольших групп, его сухопутные войска вперед на вражескую территорию как-то не торопились. Франция, и так напрягающая все силы севернее от линии Мажино, первой активные действия против объявившегося нового противника начинать тоже не спешила, но полностью эвакуировала гражданское население из самого крупного города вблизи границы, Ментона, и выдвинула войска из всех ближайших городских казарм на оборонительные позиции.

Боевые действия лишь на второй день войны доблестно начали итальянские ВВС. Многочисленные «фиаты», «капрони», «канты» и «савойи-маркетти», под завязку груженые внутри и снаружи бомбами, в сопровождении истребителей и самостоятельно, тучами голодной саранчи налетели на французские аэродромы альпийской зоны, остров Мальту и побережье Туниса. Им ответила авиация французов и расквартированных на французском юге англичан. Союзные бомбовозы выбрали в качестве первостепенных целей не стоящую на границе армию вторжения и аэродромы, а итальянские промышленные центры и морские базы. Досталось заодно и просто гражданскому населению крупных городов.

Вышли в море противоборствующие корабли: крейсера, эсминцы с миноносцами, торпедные катера и подводные лодки (линкоры пока остались на якорных стоянках в портах) и принялись без особо значимых результатов издали обстреливать друг дружку и побережье противника. Кто-то шел на дно, кто-то в док на ремонт, кто-то радовался победе; ярко пылали и жирным черным дымом клубились в синее или затянутое тучами серое небо порты и базы на побережье.

Через неделю такой войны в небе и на море Муссолини, подталкиваемый Берлином, все-таки двинул через границу и свои сухопутные войска. Оглушающим горным эхом разносились вдоль Альпийской линии артиллерийские и минометные дуэли из больших и малых калибров, дымились развороченные и продолжали отвечать огнем устоявшие укрепления; заваливались трупами незваных гостей горные перевалы и лесные тропы; ломались, горели и сминались в жестяные лепешки, свергаясь в пропасть, несерьезные танкетки. Местами французы упорно и долго держались, местами отступали, гибли или сдавались в плен; но в других местах попадали в окружение и поднимали руки уже прорвавшиеся итальянские отряды. Итальянцы все усиливали напор, подтягивая к линии фронта все новые и новые подкрепления. У французов с резервами было на порядок напряженнее – лишних войск в метрополии у них практически уже не осталось – основной фронт все-таки был германский.

Как фюрер не настаивал, категорически отговаривался от немедленной помощи еще один его лучший друг, испанский каудильо Франсиско Франко, очень даже обязанный и Гитлеру, и Муссолини победой в недавно благополучно для него завершившейся гражданской войне. О неоценимой германо-итальянской помощи Франко, конечно же, прекрасно помнил, безграничную благодарность к союзникам испытывал, но вот внутренняя напряженность, еще присутствующая в собственном государстве, по его словам, ну никак не позволяла Испании активно вмешиваться вот прямо сейчас в европейскую бойню… Разве что, немного попозже…